В России набирают популярность доулы смерти — компаньоны или ассистенты, к услугам которых прибегают умирающие люди либо их родные. Они за деньги или на благотворительных началах оказывают помощь, сходную с психологической, — помогают человеку смириться с приближением кончины или пережить утрату близкого, а также выполняют часть функций сиделок. Как «Ленте.ру» рассказали россияне, обратившиеся к доулам смерти, взаимодействие с ними действительно помогло лучше справиться с горем. Тем не менее некоторые психологи скептически относятся к такой профессии.
Последний ассистент
Доулы смерти появились в США в начале 2000-х годов как ассистенты для неизлечимо больных людей (по аналогии с доулами, которые в привычном понимании сопровождают женщин при беременности и родах). Они помогают пациентам справляться с тяжелым эмоциональным состоянием, распределять оставшееся время. Для того чтобы стать доулой, не обязательно иметь медицинское образование, поэтому они не могут делать работу врачей. Но доула может помогать семье с уходом за умирающим, решая несложные бытовые проблемы.
Среди задач доулы — помочь человеку умирать так, как он хотел бы, рассказывать о том, что происходит и как могут развиваться события дальше, создавать условия для разговора о смерти и связанных с ней переживаниях, выражать пожелания умирающих в те моменты, когда они сами уже на это не способны.
Деятельность доул обычно не связана с мистикой или эзотерикой — они не настраивают клиентов на жизнь после смерти, однако помогают принять ее неизбежность. Для многих в этом заключается главное отличие доулы от психолога, работа с которым направлена на изменение ситуации и решение проблем. При этом многие (хотя и не все) доулы по образованию являются психологами. Некоторые становятся доулами смерти после того, как сами переживают утрату.
«Никто не готов был говорить о реальности»
«Лента.ру» поговорила с тремя клиентками доул об их опыте. Хельга Ермакова из Ставрополя рассказала, что ее первый ребенок не дышал после родов и оказался в реанимации в вегетативном состоянии. Это было в 2017 году, когда в России не были знакомы с таким понятием, как доула смерти, — специалист, к которому ходила Хельга, так себя не называл, но проводил ту же самую работу.
«Я не могла делиться всем, что происходит, с людьми, которые были рядом, — рассказала Хельга. — Я говорила им, что ребенок тяжелый, но что он никогда не вылечится, я начала рассказывать только когда сама уже это приняла. Они понимали, что в реанимацию просто так не кладут, но никак не могли меня поддержать — скорее, наоборот, задавали вопросы или говорили то, что на тот момент было неуместно для меня, или просили успокоить их из-за переживаний».
Хельга призналась, что чувствовала себя один на один с происходящей бедой. Рядом был муж, но он тоже тяжело переживал, и, по мнению собеседницы «Ленты.ру», два горюющих человека вряд ли могли друг друга поддержать, хотя они и старались. Специалист, к которому она обратилась, оказался единственным, с кем женщина смогла разговаривать: «Вместо того, чтобы греться об меня, он поддерживал».
Честно делиться с ним тем, что происходит, было болезненно, но кроме него никто не готов был говорить о реальности — все говорили мне, что все будет хорошо, рассказывали свои истории, в которых больные поправились. Люди пытались навесить позитивные истории, но на самом деле все было по-другому. А он спрашивал меня о ребенке, о моем самочувствии, направлял мое внимание на саму себя — концентрация на «здесь и сейчас» помогла мне самой прийти к пониманию реальности
Ребенок Хельги прожил год и 40 дней, хотя прогноз был еще хуже. Она рассказывает, что за этот срок научилась справляться со сложными чувствами и у нее появились силы смотреть на ситуацию спокойнее, принять уход ребенка.
Хельга добавила, что история с ребенком стала поворотным моментом — до его рождения она работала дизайнером, а после этого она устроилась волонтером в организацию, помогающую особенным детям. Также изменилось и ее отношение к смерти — она стала воспринимать ее как нечто реальное, естественное и неизбежное, но что можно прожить.
Ирина Климова из Северодвинска рассказала, что обратилась к доуле смерти после того, как в сентябре 2021 года ее 17-летнего сына убил человек с шизофренией, встретившийся ему на улице, — тот сказал следователям, что испытывал «желание убить человека». Сначала Ирина обратилась к психологу, но ей не помогли советы наподобие не ездить на кладбище или заняться танцами. После этого она пошла к психотерапевту, тот выписал ей антидепрессанты, но женщина чувствовала себя от них «замороженной», у нее началась аллергия — от таблеток пришлось отказаться.
О доулах смерти Ирина узнала случайно, наткнувшись на интервью одной из них, после чего записалась на консультацию.
Женщина говорит, что после обращения к доуле она перестала требовать от себя того, что стоило бы ей «неимоверных усилий». При этом она не называет свое текущее состояние принятием — для нее это лишь адаптация жизни с горем.
Я узнала о том, что мое горе не становится меньше со временем, а я «расту» вокруг своего горя. Сначала боль и горе окружали меня повсюду, в очень редкие дни мне хотелось что-то говорить, вставать с кровати — эти дни были «глотками жизни», а потом я снова погружалась в свое горе. Со временем этих «глотков» становилось больше, и я научилась заново «дышать»
При этом доулы не обязательно работают именно со смертью человека — Елена Медвежья обратилась к доуле смерти, так как столкнулась с неизлечимым диагнозом у ее сына, собственной операцией и проблемами в отношениях с мужем. Она отметила, что не пошла к психологу, потому что не хотела обсуждать поиски вариантов для изменения ситуации. Она утверждает, что ей нужно было, чтобы ее выслушали, но не предлагали решения. Елена отметила, что ей помогло «активное слушание» со стороны доулы.
Доула смерти работает с утратой, и утрата может быть разной. У моего сына сложный диагноз, связанный с аутизмом. Когда я узнала об этом, я поняла, что потеряла надежду на то, что у меня будет нормальный ребенок, который начнет делать разные вещи, пойдет в школу, вырастет и будет самостоятельным, пойдет в университет, создаст семью. Для человека с аутизмом это все под большим вопросом, и я чувствовала утрату сыном нормальной жизни. Еще в прошлом году я перенесла две операции, мне удалили два органа — маточную трубу и желчный пузырь. Это тоже утрата — их больше нет во мне, мое тело работает по-другому, мне приходится жить с гормонами
Боли после двух операций ушли только через полгода, и это состояние наложило на Елену отпечаток. «Для меня это тоже похоже на постоянное ощущение смерти — болезнь не ушла, она где-то внутри замерла, и я не знаю, станет мне лучше или нет, сделают мне еще одну операцию, поможет мне лечение или нет», — объяснила она причины обращения к доуле.
Между религией и философией
Несмотря на нарастающую популярность услуг доул смерти, отношение к ним остается скептическим. Например, психолог Елена Соловьева раскритиковала эту профессию из-за антинаучного подхода.
«Как правило, эти курсы проходят сиделки или бывшие медсестры, которые выбирают работу в хосписах или в каких-то фондах, где работают с семьями, где есть тяжелобольной человек. Это не имеет отношения к психологии, это больше между религией и философией, теофилософский подход. Мне как психологу не очень нравится такой подход, потому что он антинаучный», — заявила она.
Альтернативы доулам — хоспис. Работающие там специалисты оказывают разные виды помощи — от психологической до юридической. Кроме того, значительную часть работы доулы по уходу за больным может выполнить профессиональная сиделка.
Срочную и бесплатную психологическую помощь могут оказать по телефону доверия.