28 июня в Иране пройдут чрезвычайные президентские выборы в связи с гибелью в авиакатастрофе Эбрахима Раиси. Хотя основными кандидатами на пост традиционно стали консерваторы — на этот раз в лице соратника духовного лидера Саида Джалили и спикера парламента Мохаммада-Багере Галибафа, — в списке «любимчиков» народа неожиданно оказался реформатор, бывший министр здравоохранения и вице-спикер парламента, этнический азербайджанец Масуд Пезешкиян. Его популярность связывают с недавними массовыми протестами против исламского дресс-кода и ростом запроса на расширение прав и все чаще представляют как политика, способного изменить страну. Какие настроения царят в Иране после масштабных антиправительственных выступлений и гибели президента — в материале корреспондента «Ленты.ру», который посетил страну незадолго до президентских выборов.
— Можно ли нам взять с собой в Иран фотоаппарат? — спросила сотрудника посольства Ирана в Москве российская туристка в очереди на визу.
— Простите? — ответил на русском служащий-иранец, явно удивившись вопросу.
— Я слышала, что в Иране у всех иностранцев отнимают фотоаппараты, а мы с мужем в горы же поедем... Как мы без фотографий оттуда? На телефон хорошие снимки не получится сделать... Так можно взять?
— Ну вы попробуйте, — уже не скрывая улыбки ответил девушке сотрудник посольства.
Книжный развал на букинистической улице в Тегеране, Иран, июнь 2024 года
Фото: Семен Попов для «Ленты.ру»
Рейс Санкт-Петербург — Тегеран задерживался. Ожидали опаздывающих иранских туристов. Меня это несколько удивило — несколько лет назад самолет на Прагу спокойно улетел из Пулково без меня, пока я пробирался через толпы китайских туристов на паспортном контроле. Всех опаздывающих самолет встречал бурными аплодисментами. Причем на борту было всего лишь несколько русских туристов. Рядом со мной села иранская тетушка и сразу попросила сделать селфи. Полет обещал быть веселым...
В Иране я оказался в любопытное время, накануне внеочередных выборов президента (в политической системе Ирана — второго по значимости официального лица после духовного лидера).
В аэропорту Тегерана гостей встречает гигантский портрет погибшего президента Эбрахима Раиси. Центральные улицы столицы увешаны траурными плакатами с фотографиями жертв катастрофы, а через городские площади протянуты траурные черные гирлянды
В Тегеране я встретился со своей давней приятельницей Ясмин (имя и некоторые биографические данные изменены в целях конфиденциальности — прим. «Ленты.ру»). Мы познакомились много лет назад в молодежном языковом лагере во Франции. И вот нам наконец удалось снова встретиться...
Мурал в центре Тегерана, Иран, июнь 2024 года
Фото: Семен Попов для «Ленты.ру»
Ясмин 30 лет, она из зажиточной иранской семьи, связанной с политической и экономической элитой страны, работает в сфере искусства.
Мы встретились в большой кофейне в центре Тегерана — такую легко представить в любом крупном европейском городе: большая терраса, светлые бетонные стены, длинная витрина с соблазнительными десертами, на стенах картины местных современных художников.
За столиками юноши и девушки пьют чай, холодный кофе и моктейли — безалкогольные версии классических коктейлей. В Иране в соответствии с исламскими нормами действует сухой закон, запрещающий как производство, так и употребление спиртного.
Здесь можно достать любой алкоголь, если у тебя есть деньги
— Многие делают домашний самогон — это самый распространенный вид спиртного. Потому что, покупая якобы импортную бутылку на черном рынке, есть риск нарваться на подделку. Со своим надежнее. Настоящий импортный алкоголь тоже есть — просто стоит он чуть дороже. Мы пьем на домашних вечеринках, там можно и потанцевать. Ты же знаешь, что в Иране запрещены публичные танцы? Мне кажется, из всех ограничений это самое обидное, потому что мы любим танцевать и в этом чем-то похожи на итальянцев, — говорит моя собеседница.
Кофейня под открытым небом в центре Тегерана, июнь 2024 года
Фото: Семен Попов для «Ленты.ру»
Как и многие другие девушки в кафе, Ясмин сидит с распущенными волосами и без платка — он стильно повязан на шее.
Это моя личная борьба. После недавних протестов девушки перестали бояться. Обратного пути уже нет
Антиправительственные протесты, о которых говорит девушка, начались несколько лет назад.
14 сентября 2022 года патруль полиции нравов задержал в Тегеране и доставил в отделение 22-летнюю девушку курдского происхождения Махсу Амини. Причиной, как позже утверждали правоохранители, стало то, что девушка не соблюдала нормы ношения хиджаба. Позже ее увезли в больницу, где она скончалась. По официальной версии, у девушки случился сердечный приступ, однако оппозиционные активисты были уверены: в отделении Махсу жестоко избили, и именно из-за полученных травм она скончалась.
В день смерти Махсы Амини, 16 сентября, произошли первые антиправительственные акции. В последующие недели и месяцы география и масштабы демонстраций нарастали, словно лавина
Участвующие в протестах девушки снимали хиджабы, топтали их или сжигали.
Слоганом протестующих стал «Зан, зендаги, озоди!» — в переводе с фарси «Женщина, жизнь, свобода!»
Активисты координировали свои действия в социальных сетях. Улицы перегораживали мусорными баками, баки поджигали, происходили столкновения протестующих и правоохранителей. В разгонах протестов участвовали не только полицейские, но и спецподразделения Корпуса стражей исламской революции (КСИР, самодостаточное вооруженное формирование, которое подчиняется напрямую духовному руководству страны), отряды «Басидж» (резервистов-ополченцев) и даже военные.
Со временем сложилось впечатление, что в Иране может начаться полноценная гражданская война
Однако произошло все наоборот. Акции протеста достигли своего численного пика, активная часть молодежи не получила поддержки широких слоев населения (особенно военных и части политической элиты), репрессивные действия усилились, и в результате протесты сошли на нет.
Однако протестующие все же добились исполнения одного из ключевых требований: женщины стали свободно ходить без хиджаба и за это их больше не преследовала полиция нравов
Таких девушек, как Ясмин, которые всюду ходят без головных платков, в Тегеране теперь можно увидеть тысячи. Совершенно немыслимое дело еще недавно...
При этом некоторые правила после протестов хотя и формально, но ужесточились: соблюдение закона об обязательном ношении хиджаба теперь пытаются контролировать через камеры наблюдения, а парламент одобрил строгий законопроект «О защите семьи путем пропаганды культуры целомудрия и ношения хиджаба», который, однако, пока еще не утвердил Совет стражей конституции.
Обязательное ношение хиджаба в Иране было введено после победы Исламской революции в 1979 году.
Однако в свержении шаха Резы Пехлеви участвовали не только сторонники оппозиционно настроенного духовенства, но и активисты многочисленных запрещенных тогда левых группировок. Введение обязательного хиджаба левые восприняли как своего рода предательство революции. Однако устроить свою революцию внутри революции им не удалось.
В 1980 году на Иран напал Ирак, и на фоне тяжелой войны с многочисленными жертвами духовенство зачистило левые группы. Тогда же женщинам без хиджаба было запрещено входить в государственные и общественные учреждения и появляться на рабочих местах.
Ношение хиджаба для представительниц женского пола старше 9 лет стало обязательным с 1981 года.
В 1983 году была установлена уголовная ответственность за появление в общественном месте без хиджаба — 74 удара плетью.
Помимо ношения хиджаба есть и другие обязательные требования к одежде: у женщин должно быть закрыто все, кроме овала лица и кистей рук, также запрещены противоречащие исламским ценностям надписи и рисунки, ношение одежды другого пола.
С тех пор борьба против обязательного ношения хиджаба — один из символов борьбы за прогрессивные реформы в Иране.
Я обратил внимание на плакаты, призывающие девушек носить хиджаб. Такие висят во многих публичных местах.
Баннер с призывом к девушкам носить хиджабы в публичных местах, Тегеран, Иран, июнь 2024 года
Фото: Семен Попов для «Ленты.ру»
— В эти плакаты не верят даже те, кто заставляет их развешивать. Все это лишь фикция и фальшь. Это так же, как и эти траурные плакаты в городе. Думаешь, кто-то реально соболезнует? Ты знаешь, даже Али Хаменеи на похоронах Эбрахима Раиси не пустил слезинки, хотя на всех подобных траурных мероприятиях всегда демонстративно стоял в слезах. У нас это считывают как послание другим политикам не идти вразрез лидеру. Для многих иранцев очевидно, кто стоит за этой катастрофой. Президент имел амбиции на этот пост, перешел дорогу высшему руководителю, и его устранили, — говорит Ясмин.
Однако подготовка к президентским выборам проявила своеобразный сдвиг в настроениях элит, и, вероятно, не в последнюю очередь это связано как раз с запросом на расширение социальных прав для женщин.
Дело в том, что впервые в истории Ирана для участия в выборах президента зарегистрировались женщины, бывшие депутаты парламента — Хаджар Ченарани, Саиде Хамиде Зурбади и Зохре Элахиян. Причем последнюю выдвинуло консервативное Общество искателей Исламской революции
Изменение ценностей, произошедшее в консервативной части элит, сделало допустимым не просто участие женщин-кандидатов на президентских выборах, но и их открытую поддержку со стороны политических организаций.
Поскольку отказаться от хиджаба и напрямую дать социальные права женщинам консерваторы не могут, то они, по всей видимости, решили постепенно расширять возможность политического участия женщин
Молодежь в уличном кафе в центре Тегерана, Иран, 20 июня 2024 года
Фото: Morteza Nikoubazl / NurPhoto / Getty Images
Наблюдательный совет, впрочем, еще 9 июня утвердил шесть кандидатов для участия в президентских выборах, среди которых женщин не оказалось...
В кафе к нам присоединилась большая группа друзей Ясмин, они провожали своего друга, эмигрирующего в Канаду. «Он совершает большую ошибку», — улыбаясь, говорит моя приятельница.
У всех моих иранских собеседников оппозиционность к действующей власти гармонично согласуется с трепетными чувствами к своей родине. Да и моя приятельница, пожалуй, могла бы выбрать любую точку мира для жизни, но остается верной Ирану
Ясмин выступила переводчицей между мной и своими друзьями: «Ты знаешь, они на самом деле нормально владеют английским, просто волнуются. Наверное, это у нас идет из семьи. Часто в Иране родители оказывают сильное давление на детей, чтобы они были лучшими во всем. Дети потом очень переживают, когда чего-то не достигают. Вот и сейчас они волнуются и не говорят на английском только из-за этого».
Выпив стакан холодного кофе и безалкогольную вариацию «Маргариты», мы распрощались с друзьями и отправились гулять дальше.
Надо отметить, что я был лишен всякой возможности угостить свою спутницу и даже оплатить свою часть счета. «Это исключено! Гостеприимность один из столпов персидской культуры. Если работники кафе или гости увидят, что я была с иностранцем и позволила ему самому оплатить счет, то меня просто перестанут уважать, будут судачить. Я просто не смогу здесь больше появиться. Понимаешь, мы в целом очень гостеприимный народ, а сейчас к нам не так много иностранцев приезжает — от этого люди еще внимательнее к ним», — сразу сказала мне Ясмин.
По пути к следующему заведению мы остановились у очередного магазина персидских ковров — этот был особенно величественным и роскошным. К нам вышел хозяин. На прекрасном английском (редкость для этих мест) он пригласил сделать фотографии не только снаружи, но и внутри. «Не переживайте, это бесплатно», — с улыбкой сказал он.
На стенах — персидские ковры с изображением картин русских классиков, ковры с местными мотивами. Ручная работа, шерсть, шелк...
Ковер с изображением картины Константина Маяковского «Боярский свадебный пир» в торговой лавке в Тегеране, Иран, июнь 2024 года
Фото: Семен Попов для «Ленты.ру»
«Может, выпьем чаю?» — предложил хозяин. Мне было неловко злоупотреблять гостеприимством, но по щелчку пальцев его младший помощник, напоминающий Мустафу-Зеро из фильма «Отель "Гранд Будапешт"», уже накрыл стол на троих, как полагается — с финиками и изюмом. На шкафу у рабочего стола высился самовар, распространенный предмет обихода в Иране, который давным-давно пришел в Персию с севера. Сейчас это неизменный спутник персидского чаепития, и местные называют его по-русски.
Хозяин достал телефон, чтобы показать мне видео. «Видите этот ковер? Его два года назад купили для Владимира Путина в моей лавке — это был подарок от президента Ирана Эбрахима Раиси», — с гордостью произнес он
Я же ответил рассказом о персидском шерстяном ковре с изображением императорской семьи из Ливадийского дворца — его Николаю II в 1913 году (то есть в честь 300-летия царствующего дома) подарил султан Ахмад-шах. «Отменная работа», — постановил хозяин лавки, разглядывая фото на моем телефоне.
Мы так увлеклись чаепитием и разговорами о прошлом, что нам пришлось взять такси, чтобы успеть в следующее место. И пока мы ехали, я решил расспросить свою приятельницу о ее видении будущего Ирана, точнее о том, как, по ее мнению, предстоящие выборы могут повлиять на страну...
И хотя с адекватной социологией в Иране есть проблемы, 16 июня Национальный институт культуры, искусств и коммуникаций опубликовал довольно неожиданные результаты телефонного опроса по поводу поддержки кандидатов.
Самым популярным среди них оказался представитель Высшего руководителя Ирана в Высшем совете национальной безопасности Саид Джалили (36,7 процента), вторым — спикер парламента Мохаммад-Багер Галибаф (30,4 процента), третьим — бывший вице-спикер парламента и министр здравоохранения, единственный реформатор в этом списке Масуд Пезешкиян (28,3 процента). У остальных поддержка находится на уровне ниже 1,4 процента.
избирателей при этом не хочет участвовать в выборах, скорее всего, для части из них это связано с оппозиционными взглядами
Если исходить из того, что опрос может отражать реальность (хотя ситуация с социологией в Иране сложная), то в президентских выборах из-за отсутствия явного фаворита появилась пускай и небольшая, но интрига — а именно, будет ли второй тур и сможет ли реформатор Масуд Пезешкиян занять второе место.
Мужчина держит баннер с портретом кандидата в президенты Ирана Саида Джалили перед митингом в его поддержку, Тегеран, Иран, 19 июня 2024 года
Фото: Fatemeh Bahrami / Anadolu / Getty Images
Впрочем, для моей приятельницы все это не имеет никакого значения.
— Я думаю, что ничего не изменится. Еще в первом своем заявлении после гибели президента Али Хаменеи четко сказал: «Не переживайте, ничего не поменяется».
Нам предстоит долгий путь для того, чтобы произошли кардинальные изменения. И здесь важно начать с себя — двигаться вперед в культурном и образовательном плане
— Вдруг тебе интересно... Хочешь, я спрошу мнение таксиста по поводу выборов? — спрашивает меня приятельница.
Я одобрительно киваю.
Пожилой таксист услышал вопрос и усмехнулся: «Ничего здесь не поменяется!»