«Спотыкалась об угоревших» Россиянка в мельчайших деталях описала спасение от террористов в «Крокусе». Что она видела?

Теракт в «Крокус Сити Холле» мог стать самым масштабным в истории России по числу жертв. В зале были тысячи людей — намного больше, чем в школе Беслана, театре на Дубровке и больнице Буденновска вместе взятых. К счастью, большинству удалось спастись до того, как террористы подожгли здание. Но в лабиринтах коридоров, лестничных пролетов и подсобных помещений блуждали сотни людей. Одной из них оказалась москвичка Екатерина Сырина. Она в мельчайших деталях восстановила хронологию событий, как выбиралась из атакованного террористами зала, как вместе с группой людей пряталась от них в заполняемых дымом помещениях, как искала выход и буквально пробивалась к нему сквозь стены, видела, как люди в попытке спастись падали в шахты внутри стен «Крокуса», а также рассказала, что помогло ей самой выбраться. С разрешения Екатерины «Лента.ру» публикует рассказ полностью.

Интуиция кричала: «Не ходи»

Екатерина Сырина: Моя прокачанная интуиция четырежды кричала: «Не ходи». Сначала в день концерта я отчетливо поняла: не хочу на концерт. Но я свалила это на усталость. Потом в голове навязчиво крутилась мысль — «для меня это последний концерт "Пикника"». Дело в том, что песни двух новых альбомов перестали отзываться, они рассчитаны на более возрастную аудиторию, но симфонический оркестр и «Пикник» — это ж мечта.

При выходе из метро стоял человек с табличкой «куплю билет», как Джек на «Титаник», и я подумала: «Продай, ты же не хочешь туда идти, еще и наваришься». Но нет. И только последнее предупреждение не проигнорировала и не стала сдавать куртку в гардероб, поместив ее в рюкзак.

Когда все началось, я сидела в зале, на балконе. Мое место было с краю ряда, я так люблю. Утром зацепила новость — все билеты проданы, и еще треть зала была свободна — люди подходили. Я лениво прикидывала, что начало концерта при такой раскладке будет еще минут через 30.

Прозвенел второй звонок, и в воздухе висела дымка от дым-машин.

Толпа передо мной почти сразу качнулась назад, услышав или увидев нападавших в фойе второго этажа. Спускаясь к выходу, я пыталась понять, откуда исходит опасность, но не видела никого. Вероятнее всего, преступники в тот момент еще находились на первом этаже перед залом.

Они начали сгонять людей в зал. Мы залегли на пол между рядами. Как ни странно, в этот момент я почувствовала внутри абсолютно ледяное спокойствие. Вперед вышел весь мой опыт отработок чрезвычайных ситуаций, курсов первой помощи, опыт всех игровых взаимодействиях, в которых участвовала. Лежать. Наблюдать. Слушать. Ты рядом с выходом, но узнать — угроза он или спасение, можно только наблюдая.

Я сразу поняла: зал надо покинуть как можно скорее. Преступников не может быть сотни, они сосредоточат контроль на особых точках — сцена, выходы, очевидные пути отхода. Они выбрали именно концерт «Пикника» — концерт, куда приходят семьями, поколениями.

«Оба пути вели к смерти, только по-разному»

От кого-то, как я тогда рассудила, представителя «Крокуса», поступила команда — выходим, скорее! Люди повскакивали с пола и снова побежали. Я тоже, пригибаясь как можно ниже. На выходе поток разделился. Направо уходил эскалатор вниз, налево — взгляд выхватил неприметный значок «Аварийный выход». Меньшая часть толпы отделилась к нему. Никакого руководства к этому моменту уже не было. Я выбрала аварийный выход — однажды я выходила по подобному на каком-то концерте по техническим причинам, поэтому предположила — выход скорее всего ведет сразу на улицу. Неприметная дверь. То, что надо. Я решила, что буду избегать центральных выходов.

Внутри — одетый в бетон каменный пенал. Мы начали спускаться.

«Спокойно, спокойно. Идите быстро, но спокойно», — взял в свои руки руководство мужчина на более нижних ступенях. «Ритмично, раз, раз, раз, ближе к стенам, дальше от перилл», — вторила я. Паники в тот момент не было — было плотное, почти осязаемое напряжение. Мы быстро спустились на первый этаж.

Только вот дверь была закрыта. Пытаться ее сломать или яростно дергать, когда снаружи слышатся автоматные очереди, — глупая затея. К тому же вы когда-нибудь пытались сломать железную дверь без инструментов?

— Назад!

Групповой разум подумал о необходимости проверить пролет лестницы выше точки нашего входа. Тоже неудача. Он заканчивался тупиком. Но тупиком из гипсокартона. Один мужчина попытался его проломить — и смог это сделать. Конечно, дыра была вызывающе видна, но чтобы искать нас в какой-то темной подсобке — под это же надо выделить людей, а нападающих вряд ли было слишком много. Мы пролезли в дыру. А там — темная захламленная подсобка с еще одной запертой дверью: столы, стулья, вешалки.

Первая задача — спрятаться от нападающих. Помещение этому соответствовало. Нас поднялось туда около двадцати человек, и мы залегли под столами и рядами стульев, спрятались. Я подлезла под стол, где уже сидела женщина, и я не умещалась — часть бока торчала наружу. Я посветила фонариком — дальше было полно мест, можно пролезть глубже: «Продвиньтесь!» «Ах, я не могу, куда еще!»

Сейчас бы с высоты моего опыта я бы очень ласково сказала ей: «Послушайте, вы так не спасетесь, вы не в безопасности: они увидят меня — и сразу вас, нам нужно спрятаться обеим».

Но тогда я приняла решение найти другое убежище, поползла вперед. «Выключите экраны телефонов», — крикнул один из моих невольных соседей. «И звук», — добавила я. Из-за того, что поползла вперед, стало очевидней — в помещение начинает сочиться запах дыма.

Как мы знаем сейчас, преступники в нескольких местах подожгли кресла в зале с заложниками.

Но дым не мог так быстро распространиться. Наше предположение — наверху тоже был поджог. В районе крыши, например.

«Здесь нельзя оставаться, возвращаемся на лестницу». За пять-семь минут, пока мы прятались наверху, свет на лестнице погас, всю ее заволокло дымом. Едким, очень плотным дымом. Я никогда не думала, что он может быть таким плотным — не то что вытянутую руку, даже ладонь перед лицом почти не видно.

«Скажи мне, если кончится стрельба! Следи за новостями!»

«Отправила девочку вперед — а потом безутешное: она упала, упала!»

Нижняя дверь не открылась. Стало очень страшно. Ты в ловушке, тупике. Вернулись наверх, в точку входа. И все время дым, горький дым, и очень быстро сохнет горло.

Я не поняла, то ли дверь, из которой мы попали на «аварийный выход», теперь тоже заблокировали, то ли мы не смогли ее найти... В дыму все совсем не так. Сознание стало фрагментарным, подключился автопилот. Помню, как водила руками по гладкой стене, не понимая, почему тут нет выхода, ведь по ощущениям дверь должна была быть именно там. Как рядом со мной вынырнул мужчина, и в руках у него была бутылка воды. Я взмолилась — да, именно это слово — «Пожалуйста!»

Он сунул бутылку мне в руки, и я намочила кофту, чтобы дышать через влажную ткань. Вот он рядом, а вот — куда-то делся. Наш альянс группового разума рассыпался, попытка отыскать путь, откуда мы пришли на лестницу, провалилась: тогда было уже все равно, встретят там автоматы или нет — это казалось предпочтительней удушья.

В полной беспомощности, когда идти некуда, я снова спустилась вниз. В мозгу билась с детства заученная фраза — дыма больше наверху.

На одном из пролетов была открытая панель. Я изучила ее раньше, пока был свет. Казалось, что там можно вылезти на трубы и спрятаться за гипсокартоном. Однако, присмотревшись, поняла — трубы слишком тонкие, не выдержат вес человека. К тому же то, что на первый взгляд казалось перекрытием-полом, было лишь черной пустотой.

Пока бегала туда-сюда в дыму, обратила внимание — оттуда веет свежим воздухом.

Я стала спотыкаться об угоревших людей. Где-то сверху мужчина, что поделился бутылкой, крикнул: «Где вода?!» «Здесь, внизу!» — больше я ничего не могла сделать.

Вот удивительно, этот случай с бутылкой засел во мне как крючок. Может, из-за этого он не смог смочить ткань. А вдруг это стало причиной отсутствия нескольких лишних вздохов? Спасся ли он? Оказался ли среди тех, кто пробился наружу? Я не знаю. Метания по лестнице не располагали к рассматриванию лиц.

Я еще не спустилась до конца, когда вдруг резко поняла — воздуха почти нет, я спотыкаюсь, и сознание уходит. Ледяное самообладание, ходившее со мной рядом все это время, сообщило: «Я сейчас умру, вот в этом дыму», — буднично так.

Наверное, это переломный момент моей жизни. Уверена на все сто, если бы я сдалась в мыслях, я б прямо там и упала, и все. Как же я благодарна всему тому, чему меня научили в «Коллекции Приключений»! Наши игровые спасработы, курсы первой помощи...

«Промыла ноздри от копоти»

Работая с детьми, ты должен уметь их спасти. Такие мероприятия подготавливают сознание, формируют особый образ мышления. И второе: игровые фехтовальные программы, на которые я езжу последние два года. Странно звучит, но это правда — наблюдая за игрушечным, безопасным боем, ты начинаешь понимать поведение группы, поведение противника, цену победы, а в данном случае жизни. Это выкристаллизовало во мне волю воина — нельзя сдаваться, надо идти до конца.

И я пошла. Через мгновение услышала внизу, как одна девушка кричит другой — иди сюда, я нашла проход! Это меня подстегнуло, хотя какой проход, откуда проход? Но это возможность. Проход визуально не читался при свете, казался стеной.

Это дырка, даже не дверь, а какой-то технический отнорок, чья-то недоработка. Я нашла его по движению воздуха. И оказалась в новом техническом помещении. Тоже кладовка, ряды стульев, какие-то тумбочки... И главное, там был воздух. Вернее, меньше дыма — от отнорка вглубь шел воздух, видимо, там была щель, из-за нее в кладовку поступало меньше дыма, он пока формировался наверху.

Вначале я была в полуобморочном состоянии и плохо понимала происходящее. Дышала. Мужчины уже проверили железную дверь — основной выход из кладовки. Конечно, закрыто. Проверили периметр. Больше дверей или окон в помещении не было. Мы снова спрятались под мебелью. Старайтесь в таких случаях не выбирать направление, куда будет падать свет из открывающейся двери.

Изредка раздавалась стрельба, или взрывы, или падение чего-то. Через какое-то время мне и еще нескольким людям пришло сообщение от родных, что стреляющих взяли или что они ушли, не помню. Мы вылезли и стали пытаться постучать в дверь, мужчины попытались проломить стену стульями, но стена здесь была прочной, не гипсокартон.

Мы понимали, что и без стрелков можем погибнуть здесь — медленно, но верно дым все-таки поступал, к тому же мы могли остаться забаррикадированными, когда здание загорится целиком.

Я стала пытаться вызвать службу спасения, но звонки не проходили. Сказала соседям делать то же самое. В лучшем случае включался автоответчик — «если у вас проблемы такие-то, нажмите копку один»... Видимо, линия была тотально перегружена.

Мы снова покричали, постучали — никто не ответил. Стена не поддавалась. Я встала и пошла осматривать кладовку. В первую очередь проверила место, откуда был ток воздуха, но туда не было доступа — сужение коридора, мешающие металлоконструкции. Подумала о том, что пока лучше оставить эту щелку, она дает приток воздуха и отток дыма, но если дым повалит интенсивнее или увидим пламя, закроем ее одним из шкафов.

Дверь выглядела слишком надежной, увы. Один из самых сильных мужчин вовсю старался пробить стенку. Он уже перешел к другой стене в надежде, что там иные материалы, остальные помогали. Расчищая проход от стульев, осматривали стены.

Я наткнулась на металлические конструкции — стойки, между которыми растягивают красную ленту — огородку. Они оказались очень тяжелыми, и я предложила бить стену ими.

Дело пошло лучше. И вдруг мужчина пробил дыру — у нас появился свет! Но следующее помещение было все целиком в белом дыму. Внутри все сразу упало. Но так показалось сначала: на самом деле это был второй слой стены — плотное оргстекло, а за ним можно было различить пустой холл, залитый светом и свободный от дыма. Мужчина заработал активнее — расширил площадь дырки в первом слое, но никак не мог пробить второй.

В этот момент одна из моих соседок дозвонилась до службы спасения, но она не умела общаться с оператором, поэтому я забрала ее трубку и подробно рассказала, из какого выхода мы покинули зал, куда побежали и где, предположительно, находимся. Через оргстекло можно было разглядеть указатель №4 на парковку, мы и это сказали оператору.

И вдруг произошло чудо — оргстекло поддалось. Новый поток воздуха. Вроде бы снаружи никого не было. Мы стали выбираться через эту дырку. Дырка располагалась на уровне головы. «Переправа» — знакомое задание. Мы в такое играем в лагерях. Распределение очередности произошло нормально — стихийно правильно. Выбравшиеся раньше помогали остальным, говорили: «Не торопитесь, спокойно».

«Горели кресла, капал пластик, а стоило понять голову, как человека убивали»

Я пошла по холлу, держась ближе к стене. В десяти метрах от нас начиналась улица, мигали машины спецслужб, лежали осколки разбитых стеклянных стен. Я осторожно посмотрела за угол. И увидела, как назад бежит одна из выбравшихся ранее девушек. Конечно, первое, что пришло в голову, — за ней гонятся преступники. Я тоже побежала назад. Мои коллеги по подсобке сконцентрировались у дырки — не пошли дальше, увидев нас, и попытались спрятаться за колоны. Если честно, это бы не имело значения, мы там были как на ладони. Однако за девушкой бежал не стрелок, а пожарный, она мчалась нас предупредить. Мы побежали на улицу.

На улице все резко рассыпались — вот были люди, а вот мы снова поодиночке. Я подошла к скорой. Никакой помощи мне оказать не пытались. Спросила: где выход, куда идти? Можно ли идти к метро, и сотрудник (водитель?) искрометно пошутил: «Конечно, оно ведь еще не закрыто!»

Вот и все инструкции. Как ни странно, это меня не взбесило, а подбодрило. Правда, я не помнила, в какую сторону от выхода из «Крокуса» вход в метро, и пошла направо, а не налево. Над «Крокусом» полыхало пламя, и валил густой черный дым. Я поняла, что иду не туда, но тут силы резко кончились, и я просто села на бордюр и какое-то время тупо смотрела на огонь. Вспомнила, что у меня в рюкзаке куртка, и надела ее.

Позвонила бывшему мужу, рассказала, что вышла из «Крокуса». Он стал настаивать, чтобы я все-таки обратилась в скорую. Дошла до открытой машины.

В машине скорой буквой «зю», прямо на полу, не пытаясь занять более удобную позу, лежала женщина, именно она очень доброжелательно ответила: видите флажки? Там можно подняться на МКАД по лестнице, а дальше — в любую сторону.

Я пошла к флажкам. Машины уже сформировались в тугую пробку. Пройти по обочине и то было сложно, не то что проехать. И кругом гудят, прорываются к «Крокусу» спецмашины — тревожное стерео. Я пошла в сторону Трикотажки — за ней Митино, а я там живу. Снова позвонил бывший муж и строго приказал обратиться к медику, я сказала, что как только уйду со МКАД, возьму такси до ближайшего травмпункта.

По узкой колее между машин люди спешно пробивались к пожару. С фотоаппаратами, штативами, снимали происходящее с телефона. Блогеры. Одна наставила на меня телефон и слащаво улыбнулась: «Вы оттуда? Расскажите, что там происходит?» «Лучше бы ты посмотрела, нет ли на мне крови, дура!» Я отмахнулась. За ней шло двое мужчин — слегка навеселе. Когда мы разошлись, из меня вырвалось: «Вы! Идиоты!»

«Че ты сказала? Борзая, да?»

Проблема в том, что я была борзая и на адреналине. Резко повернулась к ним. Очень отчетливо поняла — никогда не била человека просто и в лицо в частности, но сейчас ударю. И плевать, вывихну ли там какие пальцы или нет. Он посмотрела на меня и решил не связываться, повернулся и пошел к «Крокусу». Вот и хорошо.

Такси приехало быстро. И дорого. В салоне я поняла, насколько сильно провоняла гарью. Это не дымок от костра — совсем другая гарь. Вкратце рассказала водителю, что там пожар и теракт.

В травмпункте уже было несколько пострадавших с мелкими ранениями. Меня приняли через 20 минут. А пока я пила и смывала копоть с лица, полоскала горло и нос.

Травматолог оформил меня практически без осмотра, настоял на обращении в больницу. Меня определили в Склиф. Мы поторговались минут пять — я хотела ехать на такси, а он настаивал на скорой. Так положено по регламенту. Но я победила. Во-первых, скорая ехала бы долго, во-вторых — я пришла сюда на своих ногах, вполне могла идти и дальше. В отличие от других.

Перед Склифом уже стояло два круга — кордон журналистов и охрана плюс военные. Оно и понятно. Если бы я хотела сеять еще больше страха, стоило бы напасть на службы спасения, на уцелевших людей. ФСБ это отсекали. Я ловко обошла журналистов и с трудом миновала охрану: «Но я пострадавшая!»

Пустили. В Склифе тоже попытались развернуть, однако слово «Крокус» оказалось магическим, за меня сразу взялись. Новый, очень современный корпус, внимательные врачи. Меня положили под кислородную маску. Но скоро я начала кашлять, врачи заметили и сказали: «Ночевать вы будете здесь».

Перевели в палату. Я сразу сделала очень мудрую вещь — помыла голову. Просто водой, вытерев волосы салфетками (зря, мне вскоре принесли полотенце), зато запах гари перестал морально давить на меня. С 12 ночи до 4 утра мне сделали кучу анализов, а наутро перевели в ожоговое отделение с диагнозом ингаляционный ожог 1-й степени.

«Мы тут все о чем-то жалеем»

Наташа пришла на концерт с другом-колясочником. Его сразу застрелили. Она не побежала с первой волной, так как там не могла проехать коляска, осталась с ним. Конечно, он не мог лечь на пол — и получил пулю. Она проигрывает в голове варианты, как и в какой момент могла толкнуть коляску. Вправо? Влево? Как можно было помочь?

Правильный ответ — никак. Часть людей лежала на полу, коляска не смогла бы ехать по ним. Молодой парень, красивый голос, вы вчера смотрели ролик с его выступлением. Безумно горько. Она выбралась, улучив момент, когда стоявший в нескольких шагах от нее террорист менял магазин, поднялась и побежала. Она была в черном. Фиолетово-черный, правильно? Ее укрыл дым. Вышла за сценой.

Ольга и ее сын тоже выбрались через этот выход. Уже после того, как преступники покинули холл. Кто-то крикнул — это последний шанс, и они покатились, буквально покатились по проходу к сцене. Воздух оставался только на уровне до колен. Она постоянно звонит сыну (распределены в разные корпуса), ей страшно, что он не в зоне ее внимания. Все ли с ним хорошо?

По правде сказать, мы, группка в подсобке, спасли друг друга. И девушка, нашедшая проход, и парень с гидрантом, мужчины, бившие стену, я — нашедшая орудие для этого. Но сколько же людей осталось там, в дыму...

Первое время перед глазами стоял тот дым и момент осознания «я сейчас умру». Закрываешь глаза — вот и он. Сейчас уже ушло. Раскладываю произошедшее по полочкам. Мой ужасный, травмирующий и крайне дорогой опыт.

«Несколько важных вещей»

Я поняла несколько важных вещей. Я хочу их сказать вам. Это так просто, но так важно. Ничего нового, и всегда новое, когда это случается с тобой.

1. Доверяйте своей интуиции. Правда. Вместо этого поста я могла бы написать примерно такой: «Какой ужас!»

2. Паника — ваш самый злейший враг. И с точки зрения оценки опасности, приоритетов, принятия решения. А еще при панике вы чаще дышите и, например, в дыму быстрее получите смертельную дозу угарного газа. Если можете повлиять на отсутствие паники — сделайте это. Управляйте толпой, врите, приведите в чувство паникера, можно не церемонясь.

3. Пройдите обучение первой помощи и действиям в ЧС. Это можно сделать платно в составе сборной группы. Вы забудете большую часть материала, зато усвоите основы, они структурируют ваши действия.

4. Научитесь звонить в службу спасения. Поймите, что от вас хочет услышать оператор, не говорите лишнего — отделяйте факты от эмоций.

5. А если не получается вызвать спасателей, не складывайте лапки — действуйте! Вы не можете возложить эту задачу только на них.

6. Научитесь пользоваться огнетушителем. Прямо купите, пойдите в лес и убедитесь, что понимаете, что откуда срывать, куда жать. Пожар — это супербыстро, у вас нет времени учиться в этот момент.

7. Не геройствуйте. Не будьте, как я, — сразу обращайтесь в скорую, даже если вы после ЧС чувствуете себя хорошо. Особенно если вы чувствуете себя хорошо: адреналин — он такой.

8. Будьте добры, помогайте друг другу. Не зацикливайтесь только на собственной безопасности, мы же люди.

9. Рассказывайте о том, что произошло, — не храните в себе, так мы перерабатываем опыт, снижаем эмоциональный накал.

Я очень благодарна всем, кто написал, поинтересовался моим самочувствием, выразил желание оказать помощь — это поддерживало. А по остальному... Нет слов, чтобы передать, как мне больно думать о погибших. Так сложно поверить, что все это действительно произошло.

***

Меня выписали. Утром друзья подъехали навестить. Так радостно было их увидеть.

Я дома. Коты орут, рассказывают, как их тут не любили и не кормили без меня, бедолажечек. Надо будет пить таблетки и ходить в поликлинику для наблюдения какое-то время.

Общалась вечером с журналистом, и она спросила: «Для вас что-то изменилось?» Определенно, да. Я пока не знаю что.

А потом поднялась домой и, когда привычно закрыла за собой дверь, почему-то мимо выключателя рукой дернула — не сработал автоматизм.