7 декабря восьмиклассница А. устроила стрельбу из отцовского ружья в гимназии №5 в Брянске. Это первый случай в российской истории, когда вооруженное нападение с жертвами устроила девочка. Предварительно, погибла одна школьница и сама нападавшая, четыре человека пострадали. Версий, почему это произошло, как обычно, множество: по одной из них причиной стала травля, которой подвергалась А., по другой — всему виной «западное кино», по третьей — некая «провоцирующая школьников информация» в интернете, цели которой отчетливо ясны российским депутатам. О том, почему на самом деле подростки берутся за оружие, «Лента.ру» поговорила с доктором психологических наук, профессором, академиком Российской академии образования, завкафедрой психологии личности факультета психологии МГУ имени Ломоносова, членом Совета по правам человека Александром Асмоловым.
«Лента.ру»: В российской практике это первый случай, когда девочка устроила нападение с жертвами. В мире таких случаев тоже не так много. Что же произошло?
Асмолов: Эпидемия агрессии и ненависти, которая захватывает сознание наших детей, особенно подростков, фактически не знает деления на мальчиков и девочек. Вы правы в том, что в практике и на Западе, и в России мы нечасто сталкивались с тем, что источником трагедии становится девочка. Но, как показывают многочисленные исследования моих коллег, в том числе известных психологов, подростковые банды девочек в истории нашей жизни не менее, а иногда и более жестокие, чем подростковые банды, состоящие из мальчиков.
Поэтому в данном случае я бы не делал жесткого акцента на том, что именно девочка совершила подобного рода чудовищное действие. Главное, что подобного рода ситуации, когда подросток стремится свести счеты как с собой, так и с другими людьми, начинают происходить все чаще и чаще
С чем это связано?
Эти ситуации являются уникальным индикатором роста ненависти, конфликтов и агрессии на самых разных уровнях. Но прежде всего эта агрессия поражает мир подростков. Психологически подростки — это возраст бури и натиска. Они всегда в поисках, они ищут свое «я». Они уникально нестабильны. Именно поэтому то, что происходит вокруг, находит наиболее жесткое выражение в подростковой культуре.
Фото: Руслан Шамуков / ТАСС
Может ли причиной стрельбы в школе стать травля? Обычно все ищут причину в ней.
Буллинг и травля в школе (если говорить на языке армии, дедовщина) очень ярко выступает в последнее время. Психологи пытаются найти множество программ, которые бы уменьшили разрушающее влияние разных форм буллинга на сознание детей.
Но именно буллинг может послужить лишь триггером, лишь толчком к трагедии в школе, но не ее основной причиной. Главное же сейчас заключается в том, что в современной социальной ситуации само понятие конфликта стало нормой поведения. Агрессия стала поощряемой нормой взаимоотношений между людьми. Вот главный и базовый источник подобного рода ситуаций как в нашей стране, так и в других странах мира
Влияют ли на подобные случаи медиа?
Телевидение давно превратилось в так называемое телененавидение. В СМИ постоянно говорят, что кто-то нам враг, кого-то надо уничтожить. При этом все переходит не просто в агрессивный стиль общения, а обладает эффектом эмоционального заражения. Поэтому агрессивность в наших медиа является одним из наиболее главных триггеров, которые приводят к трансформациям и ранимости массового сознания. Прежде всего это влияет на сознание детей и подростков.
Когда такие случаи освещаются в медиа, есть ли риск, что за ними произойдет рецидивный всплеск подобных событий? Об этом нужно или не нужно говорить?
В социальной психологии описан «эффект юного Вертера», он связан со знаменитым произведением Гете. Этот эффект свидетельствует о том, что после широкого обсуждения в прессе и буквально смакования тех или иных происшествий и деталей, в том числе случаев суицидов, количество подобных трагедий вырастает, и сильно. Поэтому безграмотное освещение и смакование этих событий в прессе является заражающим.
Фото: Руслан Шамуков / ТАСС
Лучший способ тогда — максимально анонимно описывать события, без лишних деталей и фотографий?
Дело не в анонимности. Дело в профессиональной психологической грамотности освещения. Еще раз я хочу особо подчеркнуть. Часто публикуемые факты служат не попыткой разобраться в трагедии, а выступают источником привлечения внимания к тем или иным сведениям массовой коммуникации.
Может быть, подростки, которые совершают подобные действия, в том числе ищут этой публичности и освещения в медиа?
Абсолютно точно. Одна из уникальных установок подросткового возраста — заявить миру о своем существовании в самых порой трагичных демонстрационных формах. Тут присутствует крик: «Вы меня не увидели, тогда вы поймете, как я был важен и ценен в этом мире!»
Многие, когда были детьми и их обижали, закрывали глаза и думали, как они умрут, а все вокруг будут переживать и расстраиваться. Такое было почти с каждым.
Любой подросток стремится заявить о себе миру, любой подросток является жертвой социального равнодушия и невнимания. И тут играет роль воспитание. Общение с родителями, общение со значимыми людьми, из всего этого складывается личность ребенка
Можно ли как-то заранее предугадать подобные трагедии?
Нет ни одной психологической методики, которая могла бы с достаточной четкостью проанализировать портрет личности ребенка и сказать, что тот или иной готов к совершению подобного рода преступления.
Нужно рассматривать очень индивидуальные вещи. Прозвучит банально, но ключевой момент, который необходимо учитывать, — это воспитание, как страхование социальных рисков развития детей и подростков. Если воспитание в наших школах открывает пространство для агрессии и ненависти, тогда мы с вами и пожинаем то, что происходит сегодня, в том числе тот трагичный случай, от которого и вам, и мне больно и страшно.
Но, может быть, подросток перед тем, как напасть на одноклассников, подает какие-то тревожные звоночки, завуалированно сообщает о своих намерениях школе и родителям?
Безусловно, в общении между друзьями и подругами в интернете мы часто находим признаки того или иного поведения. Там очень четко могут выявиться проигрываемые сценарии будущей трагедии.
Но стоит отметить, что необязательно подобные разговоры вырастут в школьную стрельбу. Между ними и реальными действиями большая пропасть.
Поэтому если подросток говорит, что хочет совершить то или иное действие, то он уже совершает символическую ментальную агрессию, которая далеко не всегда разряжается в реальных физических действиях
Фото: Руслан Шамуков / ТАСС
Можно ли говорить о том, что на случаи школьной стрельбы влияет неоднородность самого общества? Например, в США такие трагедии происходят довольно часто, а там очень полярное общество.
Тут все зависит от того, насколько в обществе действуют нормы морали и справедливости. Если в обществе главным двигателем является совесть, это одно общество. Если в обществе главным двигателем и языком общения является агрессия, это другое общество. И каждый должен задуматься, агрессия или совесть являются лицом того или иного общества.
Сегодня появилось несколько версий, почему девочка из Брянска могла устроить стрельбу. Говорят и о травле, и о личной ссоре с одноклассницей. Подростки часто могут драться из-за того, что они что-то не поделили, но почему тогда этот конфликт вдруг стал фатальным?
Как я уже сказал выше, в обществе не только повышается толерантность к насилию, а насилие становится одобряемой нормой поведения.
Часто это в том числе желание быть увиденным, замеченным, которое проявляется в подростковой истерии: сказать всему миру неадекватными средствами, что ты есть и что ты существуешь.
Подростковая истерия является ответом на беспредельное равнодушие и социальное невнимание к жизни подростков
Часто говорят, что подобные случаи может сократить запрет компьютерных игр, каких-то фильмов. Это так?
Каждый раз, когда кто-то говорит, что нужно взять все книги и сжечь, в них все зло, а машины запретить, потому что под колесами гибнут люди, он ищет источники причины не в том.
Никакие ограничительные меры не сработают, они приводят лишь к тому, что называется эффектом запретного плода. А запретный плод, как известно, всегда сладок и только увеличивает мотивацию подростков пользоваться такими способами, на которые будут наложены социальные табу.
Фото: Руслан Шамуков / ТАСС
Можно ли составить какой-то четкий портрет подростка-стрелка?
Нет, нельзя, четкого портрета тут нет. Ребенок может быть скромным или общительным, мальчиком или девочкой, ласковым или угрюмым. По внешним характеристикам или поведению вы никогда не сможете полноценно судить о тех или иных реальных действиях ребенка. С психологической точки зрения это даже неграмотно.
Соответственно, нет и единого решения этой проблемы?
Да, его тут нет. Ответственность здесь лежит на самом обществе. Оно должно прививать детям ценность личности, уважения и достоинства.
Как только это перестает происходить, мы сразу видим, как в поведении начинает брать верх насилие. Взрослые ведь и сами все чаще и чаще совершают подобное, просто на детей мы обращаем больше внимания
Часто после трагедий выясняется, что дети не очень близко общались со своими родителями, те не особо знали, что тревожит их ребенка и как можно ему помочь. Это тоже влияет на степень риска?
Да, конечно. Уровень доверия или недоверия в семье — это один из важнейших моментов развития личности ребенка, начиная с первых дней его жизни. Недоверие в семье может приводить и приводит к невротичным искажениям в развитии личности ребенка, росту тревожности, а тем самым и потенциальной агрессии.