«У нас тут вечный междусобойчик» Бездорожье, тайга и деревни однофамильцев: как живут люди в отдаленных районах России?

На берегах Камы — одной из крупнейших рек России — стоят города-миллионники и известные на весь мир гигантские заводы. Но жизнь у истоков Камы совсем другая — медленная, размеренная и спокойная. На севере Удмуртии продолжают существовать глухие села и деревни, в которых все друг друга знают, а молиться ходят в лес. Фоторедактор «Ленты.ру» Дмитрий Ермаков отправился к истоку Камы и собрал путевые заметки о глухих селах Удмуртии и их жителях.

Старообрядцы и язычники

Исток Камы находится в селе Кулига на севере Удмуртии. Больше половины года оно почти отрезано от мира из-за плохой дороги — в непогоду здесь проедет лишь трактор или джип. Это самый глухой уголок республики, на востоке его окружает Пермский край, а на северо-западе начинается Кировская область. Правда, границ тут не видно — везде сплошной лес.

Такое глухое место было выбрано русскими старообрядцами, которых здесь называют кержаками. Они массово бежали в эти края от церковного раскола в XVII веке. У старообрядцев доверительное общение с приезжими было не очень принято. Местные удмурты из соседних сел и вовсе считают, что кержаки умеют проклинать тех, кто им не понравился.

Но самые известные места, связанные с коренной удмуртской культурой, находятся все-таки на юге республики, а не на севере. Здесь, в местах, где берет свое начало Кама, древние верования, на первый взгляд, не так заметны. Но это только внешне — на самом же деле здесь живет много северных удмуртов, особенно из удаленных деревень. Они ходят как в церкви, так и в священные рощи — в местной пантеистической религии храмом является сам лес. Расположение святых рощ держится в тайне, хотя ничего жуткого там не происходит: иногда лишь приносят в жертву уток, чтобы сварить из них ритуальную кашу. Но суть тут не в проливании крови, а в большой общей трапезе.

Чужаку в таких удмуртских деревнях, строго говоря, делать нечего — это просто ряды старых и зачастую заброшенных домов в таежной глуши. Тайга во многом определила закрытый характер северных удмуртов. Но случайного гостя здесь никто не прогонит.

Жизнь в тайге

Чаще всего туристы приезжают на север Удмуртии ради истока могучей Камы. По сути это обычный родник с чистой и вкусной водой, от которого бежит, постепенно теряясь в траве, ручеек.

В большом течении Кама течет на юг, но от истока она уходит далеко на север, в тайгу, где почти нет сел. Все для того, чтобы развернуться через целых 350 километров и принять в себя крупные притоки, а затем оказаться в Перми, будучи уже огромной полноводной рекой.

Недавно у истока Камы появились часовня и сквер. Несмотря на это, дорога туда отпугивает многих туристов. «Кулига потихоньку умирает», — жалуются местные. Действительно, около трети домов в селе, — а здесь это в основном гигантские срубы по русскому северному канону, — стоят брошенными. Типичная, впрочем, картина для отдаленной сельской местности в России.

Вокруг истока и выше по течению Камы стоят старообрядческие села. Правда, в молельные дома там ходят единицы, в лучшем случае десятки людей. Среди местных много смешанных русско-удмуртских семей. Деревенские жители ездят работать в ближайшие поселки и город Глазов, а многие уже переехали окончательно — в селе не хватает работы. Православным стало удобнее ходить в храмы РПЦ, крестить там детей. Но некоторые жители еще придерживаются старых правил.

Удмурты, кержаки и бесермяне

Местные видят интерес туристов к удмуртской природе и старообрядческой культуре. Они понимают, что для развития туризма нужны деньги, но не верят в возможность самостоятельного поддержания традиционного уклада, который привлекает путешественников. Одни в основном надеются на чиновников, другие, наоборот, уже ни на что не надеются и ругают весь мир.

Но есть такие примеры, как удмуртская семья Лекомцевых из поселка Кез. Они построили огромный хутор для гостей с инсталляциями в удмуртском и старорусском стиле и научились через инфотейнмент рассказывать о традициях.

На первый взгляд, у истока Камы и в его окрестностях не происходит ничего. Но все-таки тут есть что показать. Здешние края — настоящий перекресток древних культур разных российских народов. Кроме кержаков и удмуртов в окрестностях истока Камы живут бесермяне — загадочный малый народ.

Песни, одежда и язык бесермян напоминают чувашские. Особенно женские головные уборы и нагрудные украшения, стилизованные под боевые шлемы и кольчуги. Вышивка тоже отличается от удмуртской — она ярче по цветам. Язык похож на удмуртский — на слух напоминает смешение. Но внешность бесермян более азиатская. В пользу их тюркского происхождения говорит и тот факт, что они селились рядом с татарами, а некоторые приняли ислам. При этом большинство, как и удмурты, скорее язычники, хотя с элементами южных, зороастрийских традиций.

Татары здесь тоже живут, причем это самые северные татарские монопоселения в мире. Религиозные особенности и дисциплина способствовали тому, что чепецкие татары сохранили родной язык и почти не перемешались с другими народами даже в советское время. Например, в селе Кестым люди до сих пор говорят на татарском. Вокруг пасутся табуны лошадей — их разводят на мясо и колбасу, что не принято ни у бесермян, ни у удмуртов и русских. Естественно, есть действующая мечеть, а некоторые женщины носят традиционные одежды, как их прабабушки сто лет назад.

Деревни однофамильцев

Люди вокруг истока Камы живут как будто в более медленном ритме, чем остальные россияне. Это и понятно: кроме Глазова тут городов нет, да и тот небольшой. Поселки Балезино и Кез — тоже по сути деревни, кроме пары оживленных улиц. Плотность населения маленькая, повсюду бесконечный лес.

У такой обособленности есть и другая причина. «В свое время удмурты бежали сюда в глухомань от коллективизации, — поделился Владимир, удмурт, переселившийся в русское старообрядческое село Сергино на Каме. — Потом оставались только деревни с колхозами, остальные вымирали. Заброшенные деревни начали появляться в Удмуртии — и, подозреваю, не только в ней — не после распада СССР, а сильно раньше».

В одной деревне все жители носили одну фамилию — по имени основателя или общего предка. Это сохранилось до сих пор. Например, в Кестыме почти все — Касимовы. В окрестностях Кеза очень много Лекомцевых.

«Когда построили станцию Балезино и при ней в начале прошлого века появился поселок — там было целых 20 фамилий! Это было культурным шоком для тех времен, — рассказал имам мечети Кестыма, общественный активист Ильмир Касимов. — Но до сих пор все всех знают по всей Удмуртии, хотя бы и через общих знакомых. У нас тут вечный междусобойчик».

Судя по количеству заброшенных домов и заросших холмиков в лесу, удмуртская деревня, оставаясь главной формой поселения, продолжает вымирать. И дело снова не в распаде СССР — это общемировой процесс урбанизации и глобализации экономики. «Да и пресловутое советское время не было таким уж распрекрасным. С голоду никто не умирал, была стабильность, но такая себе», — говорит Петр Лекомцев из Кеза.

В 90-е годы, правда, стало еще хуже. Жители Кестыма со смехом вспоминают поезд Пекин — Москва, который, как и прочие, долго стоял на станции Балезино, где там перецепляют локомотив. Китайцы ехали на этом поезде через всю Россию и продавали все — от жвачки до дубленок. Народ сбегался толпами, ведь в магазинах ничего не было. Одежду покупали прямо через окно плацкарты — на размер не обращали внимания, лишь бы ухватить хоть что-то. Иногда удавалось сдать китайцам вещи, которые не подошли, — если они возвращались. «Потом площадь стал оцеплять ОМОН, чтобы избежать хаоса. А потом как-то незаметно свернулась эта торговля, да и жизнь стала получше», — рассказал Ильмир Касимов.

Стихия леса

Сейчас, как считают местные, в окрестностях истока Камы живется комфортнее, чем в прежние времена, — особенно тем, кто не злоупотребляет алкоголем. «Конечно, многое плачевно. Многое могло быть при нынешних технологиях лучше, хотя бы дороги. Но в советское время они были еще хуже! Ребенком я залезал в колею, и она была выше моей головы! Не шучу!» — вспоминает Владимир из Сергино.

«Во все времена есть свои плюсы и минусы. Наверное, тогда было больше доверия и дружбы между людьми, но это зависит не от эпохи, а от самого человека и от того, как он смотрит на мир, — считает активистка Женя Лекомцева из Кеза. — И все же сейчас, несмотря ни на что, стало больше возможности продвигать и развивать удмуртскую культуру. Раньше, может, ее было и больше, но...»

Все жители северной Удмуртии, несмотря на национальную принадлежность, говорят по-русски с выраженным удмуртским акцентом — это сильно растянутые гласные, ударение на конце слов и фраз.

Но больше всего местные ностальгируют по лесу советских времен. Тогда, по их словам, он был гораздо чище и безопаснее, там пасли коров, собирали хворост и дрова на растопку.

«Сейчас он зарос. Это джунгли, как в Камбодже, разве что без лиан, — шутит Владимир. — В этом плане колхозные большие стада, конечно, были всем на руку. Но что поделать, сейчас живем иначе. Где-то лучше — дрова удобнее покупать, чем из леса тащить, хотя и дороговато для нас. А где-то и газ провели, что тоже хорошо. Но я стал леса бояться, и дело не в том, что валежника много. Зверя много. Теперь прямо к огороду ходит».

Лес воспринимается местными как божество и остается для них главной стихией. Удивляет красота североудмуртской тайги и ее гостей. Природа, сочетание культур, обилие старины, а также удивительное спокойствие, мудрость и юмор жителей делают исток Камы и его округу уникальным местом. Кроме того, именно вокруг Камы и Средней и Нижней Волги находятся центры евразийских цивилизаций, которые важны не только для историков, но и для простых россиян — для понимания своих корней.