«Предприниматель всегда готов засучить рукава» Евгений Скигин — о развитии экобизнеса в России

Экологичное, ответственное предпринимательство — понятия довольно распространенное в наши дни. Однако далеко не каждый владелец собственного бизнеса готов вкладываться в эту составляющую. Бизнесмен Евгений Скигин начал развивать экологичное предпринимательство за рубежом, а затем решил перенести свои опыт и знания в Россию. О том, в чем специфика его российского бизнеса, сколько усилий и инвестиций требуется на его развитие, Евгений Скигин рассказал в интервью «Ленте.ру».

«Лента.ру»: Как вы оцениваете конъюнктуру того или иного рынка для инвестирования?

Евгений Скигин: Я оцениваю перспективу этого бизнеса. Объясню свой подход. Рассматривая бизнес-идею, задаю себе два вопроса: результаты бизнеса нужны/востребованы сейчас или люди будут пользоваться результатами этого бизнеса в будущем? Понимая для себя ответ, вкладываю активы — денежные средства, опыт, человеческий капитал, знания и результаты, ранее полученные от другого бизнеса, именно в то, в чем вижу будущее. Далее для себя решаю вопросы: о месте развития, структуре, бизнес-партнерах, объеме вложений и иных нюансах. И только потом отвечаю на своим вопросы готовым решением, что данный проект и его результаты принесут полезного людям и планете.

Так, в 2009 году на одной из промышленных выставок состоялось мое знакомство с голландским фермером, владельцем компании по производству технической конопли в Нидерландах Dun Agro, тогда же я стал ее акционером. Сегодня у предприятия около тысячи гектаров посевных площадей, завод мощностью шесть тонн тресты (льняная и конопляная солома) в час, из которой получают волокно. Также предприятие производит строительные материалы из костры конопли (блоки для строительства домов) и занимается другими готовыми продуктами из сырья технической конопли. Предприятие в Голландии — лидер не только по выращиванию и переработке, но и созданию, разработке и производству сельскохозяйственной техники, необходимой в отрасли. Компания задает динамику всему сегменту рынка, обгоняя всех его участников по количеству внедренных инноваций в сферах создания экологичных материалов и продукции, а также сельскохозяйственной техники, необходимой для выращивания и переработки лубяных культур без вреда для окружающей среды.

Перенести свои опыт и знания в Россию я решил в тот момент, когда рынок возделывания лубяных культур здесь был усыплен. Да, он существовал, но был неорганизован, практически дикий, а привычные методы маркетинга здесь просто не работали. Купировать убеждения и стереотипы в отношении самого агропромышленного растения было невозможно без поддержки государства и отраслевых сообществ, которые научным путем выявляли бы ценность и многофункциональность культуры и помогли сформировать новые пищевые и бытовые привычки.

Сколько понадобилось времени, чтобы проанализировать перспективность рынка по переработке промышленной конопли в России?

Предприниматель не ждет момента, он всегда готов засучить рукава — и на пашню. Что я и сделал, поняв, что перспективность предприятия по выращиванию и переработке технической конопли в России очевидна. Я потратил два года на оценку рынка потребления и поиск партнера-единомышленника, который мог бы принять мои идеи, мысли и опыт и переложить их на российский рынок. В 2015 году я думал, что нашел его, но как показали последние события, это было не так, но об этом позже…

Во-первых, агропромышленный комплекс — это про все народное хозяйство страны и жизнеобеспечение человека, а значит, спрос на продукты будет как в долгосрочном периоде, так здесь и сейчас.

Во-вторых, промышленная конопля — идеальное сельскохозяйственное растение, которое обеспечивает население полезными продуктами питания, а промышленность — сырьем даже в самый голодный год.

В-третьих, низкая конкуренция. Ведь это только кажется, что заниматься коноплеводством легко и складно.

Но это специфический сектор, а все, что специфично, вызывает много вопросов и сопровождается большими расходами. Дороговизна техники и оборудования может стать серьезным барьером уже на старте, не говоря про подготовку и обучение специалистов, а также совершенствование самой методики возделывания и доведения сырья до готового продукта, годного к потреблению.

О какой сумме вложений идет речь при открытии предприятия по переработке технической конопли?

Грубая арифметика: если бы ГК «Коноплекс» создавалась именно сейчас — при текущих обстоятельствах и статусе международных отношений, то стартовые инвестиции в производственные мощности составили бы более 10 миллионов долларов. Это не считая ФОТ, налогов, финансирования обучения специалистов и расходов на исследования для модернизации агротехники. Конечно, инвесторов отпугивает работа с большим долгом и высоким соотношением доходов и затрат.

Государство заинтересовано в развитии сектора по переработке промышленной конопли, но нормативно-правовой базы пока недостаточно. Каким, по-вашему, должно быть правовое регулирование отрасли?

В России имеются все необходимые условия: обширный земельный банк, агроклиматические и почвенные ресурсы, которые позволяют производить культуры высокой урожайности и хорошего качества. Только вот законодательство в этой отрасли не успевает за ее развитием.

Для стимулирования рынка необходимо объединять бизнес, технологические компании, некоммерческие и научные организации. Должна проводиться совместная работа по устранению нормативно-правовых барьеров; организовываться обучение и профподготовка агрономов, инженеров, механизаторов. Также нужно сдвигать с места отечественное специализированное машиностроение для лубяных культур. Без него сложно создать собственную материально-техническую базу.

В одном из интервью вы говорили, что до сих в России допустимые значения ТГК в технической конопле предельно низкие, что тормозит селекцию новых сортов. Что требуется сделать, чтобы появлялись новые продукты и товары на основе данной культуры?

Абсолютно точно, что необходим закон об увеличении уровня содержания ТГК (тетрагидроканнабинол) хотя бы до 0,3 процента вместо разрешенных 0,1 процента для культур каннабиса, используемых в промышленных целях. Для сравнения в других странах можно выращивать сорта технической конопли с уровнем ТГК до одного процента.

Кроме того, агропредпринимателям нужны субсидии. В Австралии, например, при вложении собственных средств в проекты сферы инноваций, ты получаешь до 50 процентов возврата от суммы инвестирования.

Европейские фермеры могут воспользоваться субсидиями, если применяют в производстве сорта конопли, зарегистрированные в каталоге ЕС, с максимальным уровнем ТГК 0,3 процента. В России пока с этим инструментом сложно ввиду бюрократических препятствий и ампутированных функций институтов защиты предпринимательства.

Вы отметили, что для изменений и улучшений отрасли нужно постоянно обучать персонал, проводить профподготовку. Ваш бизнес больше зависит от технологий или все-таки от людей?

Я занимаюсь агробизнесом, а в нем главная фигура — это фермер. А специальность фермера одинакова в каждой стране, поскольку человека можно обучить технической и организационной работе. Но вот, что отличает фермеров из разных стран — это наличие «мягких навыков». Успешность работы агронома или инженера на 85 процентов зависит от хорошо развитых общечеловеческих качеств и лишь на 15 процентов — от технических. А наличие первых говорит о здоровье предприятия.

Первое, с чем столкнулся — отсутствие специфических знаний об отрасли, а значит, непонимание, как работать с сельхозкультурой. Для восполнения материала мной сразу же было организовано корпоративное обучение персонала компании в Голландии. Специалисты, приглашенные из Германии и Голландии с моих предприятий в Пензу, готовили местных механизаторов, агрономов, инженеров. И эти знания уникальны как интеллектуальный капитал компании, никакая нейросеть их не сможет воспроизвести.

Каким вы видите сегодня социально ответственный бизнес в России, учитывая, что о приверженности принципам ESG заявляли те компании, которые покинули страну?

Главное для бизнеса, в том числе социально ориентированного, — прибыль. Экологически дружественная стратегия помогает лучше зарабатывать. Считаю, что в бизнесе каждый должен оставаться со своей выгодой, если кто-то в цепочке производитель — дистрибьютор — покупатель не зарабатывает на вас, значит, и вы останетесь в убытке. А это уже не бизнес.

Вторая составляющая социально ответственного бизнеса — критический минимум добросовестного участника рынка, а именно: обеспечить безопасность труда, обучить персонал, наполнить социальную сферу, защитить окружающую среду.

Вы следуете этим принципам?

В этом ключе работают все мои предприятия и проекты. Включение возобновляемых ресурсов, эффективная работа с почвами при минимальной нагрузке на природу и максимальной эффективности для человека; возделывание агрорастений, стимулирующих здоровую экономику в отрасли — генеральные идеи, которые я культивирую.

К примеру, коноплеводческий бизнес носит долгосрочный характер, он привязан к земельным ресурсам и их регионам и не может быть успешным без заботы об окружающей среде и условиях жизни людей. Посевы самого растения предотвращают эрозию почв, а цветки конопли производят большое количество пыльцы, тем самым сохраняя биоразнообразие.

Конечно, я отслеживаю инициативы коллег по рынку в этом направлении. Изучаю новые тренды и тенденции и рассматриваю вопрос о продолжении развития инновационных направлений в своих предприятиях как в России, так и за ее пределами.

Одно время часто говорили про стратегию голубого океана? Что это — модель бизнеса или утопия? Пригодна ли она для России?

Мало кто понимает истинный смысл концепции «голубого океана», и уж тем более, в него верит. По моему мнению, любой бизнес можно сделать уникальным, для этого необходимо: добросовестность всех участников бизнес-цепочки; создание уникальной культуры в компании; восприятие каждым сотрудником себя частью команды, а не самостоятельной единицей; личная и командная ответственность за каждое действие и бездействие.

Уникальность достигается слаженностью всего коллектива, целями и действиями его руководства. К сожалению, это работает не всегда и не со всеми. Предпринимателям еще предстоит этому учиться, но это необходимо.

Кроме того, уникальность — это про новые революционные проекты, а они требуют дополнительных инвестиций. Не у всех субъектов страны достаточно собственных средств, а без поддерживающего финансирования проекты не состоятся. Для этого надо подключать субсидирование и льготное кредитование, предоставлять гранты, пересматривать систему государственных закупок.

Как владелец нескольких бизнесов осознаю важность развивать компетенции компании под тот класс задач, с которыми нам придется столкнуться в скором будущем.

И какие же вызовы бросает потребительский спрос бизнесу сегодня?

Главный вызов — здоровье человека. Наш организм до сих пор не изучен полностью и постоянно находится в стрессе. Безусловно, справиться с нагрузками помогают здоровый сон, правильное питание, спорт и медитация. Так, я пришел к медитации и решению строить медитационный центр под Санкт-Петербургом на территории в шесть гектаров.

Пока еще рано посвящать в детали. Скажу лишь, что главным строительным материалом станет костробетон — продукт, оказывающий позитивное влияние на здоровье человека, использующего его для целей строительства, и минимизирующего негативное влияние на окружающую среду. Абсолютно экологичный компонент, так как во время роста конопли поглощается больше углекислого газа, чем высвобождается при производстве материалов из нее.

Данный центр станет еще и результатом социального предпринимательства, то есть я не жду от него возвратных инвестиций. Вообще. Это история о другом. Вы знаете, есть замечательная поговорка — то добро, которым ты делишься с людьми, вернется к тебе сторицей. Вот сейчас у меня есть потребность создавать в России именно такую инфраструктуру для благотворительности. Так что все мои проекты — это часть общей концепции устойчивого и осознанного развития.

Не так давно в федеральных СМИ появилась информация о том, что в ГК «Коноплекс» не все ладно между акционерами, и ваш бизнес-партнер имеет иные планы на компанию и сотрудников? Подтверждаете ли вы наличие конфликта и правда ли, что публикуют издания, как обстоят дела на самом деле?

Прежде чем ответить на ваш вопрос, хочу сказать, что всегда считал и считаю, что нужно делиться. Поэтому все мои проекты — партнерские. Я вообще люблю порядок в отношениях, коммуникациях, правах и обязанностях. Но это мои нравы и представления о ведении дел, за другого человека мы отвечать не можем. Есть очень хорошая фраза у Шопенгауэра: «Кто сказал вам, что существуют законы, которым должно подчиняться наше поведение?»

Да, разногласия присутствуют между мной и вторым акционером, и конфликт, по моему мнению, носит рукотворный характер и инициирован моим российским партнером с явным намерением присвоить бизнес себе.

Мой бизнес-компаньон, будучи формальным собственником компании (юридически на него записано 50 процентов, однако это и им не оспаривалось и звучало неоднократно от него, что его вклад в развитие компании исключительно в управленческой функции, а финансовые и материальные инвестиции осуществлялись и осуществляются мной) на текущий момент пытается отстранить меня от управления.

Обоснование его действий следующее: я — гражданин другого государства, кто создал рабочий бизнес, который требует сейчас уже только управленческих решений. На текущий момент в судах разных инстанций находятся порядка 30 разных исковых производств, инициированных как с моей стороны, так и со стороны бывшего партнера. Ни одна из сторон однозначного доказательства своей правоты не получила, однако мне известно, что сейчас мой бывший партнер совершает действия по вывозу активов (уникальной сельхозтехники), переводу недвижимого имущества на себя, но российская система судов и правоохранительная действуют медленнее, чем мой оппонент. Однако я полагаю, что в скором времени справедливость и ответственность, о которой я ранее говорил, все же включатся в действие, и в результате этих склок ни бизнес, ни люди, в нем участвующие, ни отрасль, сильно и глобально не пострадают.

Что касается статей и иных сообщений в медиа, к сожалению, я не отслеживаю. Но те публикации, которые видел, в целом описывают ситуацию довольно точно и правдиво. Правда, был один материал, который вызвал у меня ироничную улыбку, в нем новый управленец предприятий группы, чья кандидатура не была согласована со мной, переписал и полностью себе присвоил заслуги менеджмента, который на протяжении многих лет создавал то, что сегодня входит в агрохолдинг «Коноплекс». Вот про эти публикации могу сказать, что истина в них отсутствует.

А вообще говоря, мне сложно сейчас это комментировать, поскольку сама ситуация для меня нова и не ясна.

Вы пытались вступить в переговорный процесс? Как можно охарактеризовать поведение второй стороны в конфликте?

Со своей стороны мы инициировали диалог. Однако мой бывший партнер намеренно переводит это в формализм, заявляет о юридическом отсутствии у меня прав на проведение переговоров, использует третьих лиц, полномочия которых сам не подтверждает, и продолжает вести себя недобросовестно. На сегодня им представлены неприемлемые и невыполнимые условия для разрешения конфликта.

Стоит отметить, что финансирование всего производственного процесса продолжалось мной из собственных средств с самого начала и даже во время обострения конфликта — с марта 2022-го по март 2023 года. За этот период предприятия группы работали, но со значительным отклонением от первоначальных планов, и показали чистый убыток за ушедший год в размере 45 миллионов рублей.

Характеристику поведения моего бывшего партнера, а ныне оппонента, дать не могу, поскольку она в моем представлении носит исключительно негативный характер. Посмотрим, что скажут суды, а потом еще раз обсудим.

Какие последствия несет данный конфликт для сотрудников?

Как акционер компании я думаю о приращении капитала, как инвестора меня беспокоят вопросы окупаемости и возвратности вложений, но как владельца компании — в моих задачах не допустить, чтобы сотрудники лишились работы, поставщики — контрактов и надежного заказчика, потребители — привычных товаров и продуктов, а экономика — отрасли, в которой предприятия группы «Коноплекс» стали фаворитами.

Пока я мог участвовать в управлении, то не допускал любых разногласий, которые хоть как-то могли отразиться на менеджменте и сотрудниках. Сейчас я с ужасом наблюдаю абсолютно катастрофические решения нового руководства, которые ведут к лишению людей стабильного места работы. Сотрудников принуждают к увольнению, вовремя не выплачивают зарплаты. Обязательства по поставочным контрактам не выполняются. В целом конфликт, начатый моим партнером, ведет к деградации и как последствие — ликвидации инновационного и успешного ранее бизнеса.

Спор может быть исчерпан только тогда, когда мой бывший партнер все вернет к состоянию до начала конфликта: а именно, остановит все незаконные сделки, им совершенные; вернет уволенных людей на свои рабочие места. Только при таком сценарии с нашей стороны не останется более юридических претензий.