Таинственный мистер Шарп. Как американский ученый написал книгу, ставшую инструкцией для цветных революций по всему миру
00:01, 6 марта 2023
Одни называют Джина Шарпа философом и борцом за свободу. Другие винят в развале Советского Союза, считают автором цветных революций и попыток госпереворотов на постсоветском пространстве. Книги американского социолога переведены на десятки языков, а самая известная из них — «От диктатуры к демократии» — стала библией для оппозиционеров по всему миру. «Лента.ру» в рамках проекта «Анатомия цветных революций» рассказывает, как Шарп превратил учения Махатмы Ганди и Мартина Лютера Кинга-младшего в сборник рецептов революций, что помогло его последователям создать целую сеть по экспорту протестов и каково личное участие американского социолога в свержении власти в разных странах мира.
В 2004 году на электронную почту Института Альберта Эйнштейна в Бостоне пришло письмо от украинского молодежного движения «Пора!» Юные оппозиционеры рассказали, что самостоятельно перевели работу основателя института Джина Шарпа «От диктатуры к демократии», но денег на ее издание у них нет. Шарп проникся энтузиазмом украинской молодежи и отправил им шесть тысяч долларов. На эти деньги удалось отпечатать беспрецедентно большой тираж — 12 тысяч экземпляров.
Позже Шарп настаивал, что те деньги были его единственным вкладом в дело «оранжевой революции» на Украине. Много это или мало, можно судить по тому, что события осени 2004 года разворачивались в точности по описанным в его книге тактикам.
Даже выбор символического цвета протестного движения — прямая рекомендация из книжки Шарпа: метод ненасильственной борьбы №18
Участники движения «Пора!», стоявшие у истоков цветной революции, называли «От диктатуры к демократии» своей библией и активно консультировались с сербским молодежным движением «Отпор», которое несколькими годами ранее успешно использовало методики Шарпа для свержения Слободана Милошевича.
Когда после выборов в Госдуму в декабре 2011 года волна протестов прокатилась по России, тогдашний заместитель главы администрации президента Владислав Сурков отметил, что оппозиционеры в точности следуют заветам американского социолога. «Они действуют буквально по книжкам Шарпа и его новейшим революционным методикам. Настолько буквально, что даже скучно, — посетовал Сурков. — Хочется посоветовать этим господам хоть немного отклониться от инструкции, пофантазировать».
Джина Шарпа считают демиургом цветных революций и протестных движений последних десятилетий — от Украины и Грузии до Египта и Венесуэлы — и обвиняют в работе на ЦРУ и Госдеп. Но Шарп всегда настаивал, что его роль в этих событиях сильно преувеличена. Надо признать, что Институт Альберта Эйнштейна — штаб-квартира отца цветных революций — и впрямь не производит впечатления мощной организации, способной свергать режимы. Это несколько помещений на первом этаже дома в Бостоне, где жил Шарп. В лучшие годы там работали меньше дюжины сотрудников, а незадолго до его смерти в 2018 году — и вовсе два-три человека. «И они приписывают все эти события мне, старику, который даже ходить не может без посторонней помощи!» — говорил Шарп всякий раз, когда речь заходила о его причастности к революционным событиям последних десятилетий.
«Макиавелли ненасилия»
Джин Шарп родился 21 июля 1928 года в семье протестантского проповедника и школьной учительницы. В 1949 году он получил степень бакалавра социологии в Университете Огайо, а через два года там же окончил магистратуру. Уже в то время Шарп увлекся концепцией ненасильственного сопротивления, что сильно повлияло на его личные убеждения: во время корейской войны (1950-1953) он уклонился от воинской службы, за что был приговорен к двум годам тюрьмы — правда, его досрочно освободили спустя девять месяцев. «Я не думаю, что мой поступок принес хоть какую-то пользу. Но я просто не мог пойти против своих принципов», — признавался он позже в интервью документалисту Руариду Эрроу.
В тюрьме у Шарпа завязалась переписка с Альбертом Эйнштейном, лауреатом Нобелевской премии по физике и видным пацифистом. Ученый восхитился поступком 25-летнего юноши и согласился написать предисловие к его монографии о методах ненасильственной борьбы Махатмы Ганди. Книга вышла в 1960 году, спустя пять лет после смерти Эйнштейна, а в 1983 году Шарп основал в Бостоне некоммерческую организацию, которую назвал в честь великого физика.
После освобождения из тюрьмы Шарп некоторое время жил в Нью-Йорке и работал секретарем у известного американского пацифиста Абрахама Масти. В 1955 году он переехал в Лондон и устроился помощником редактора пацифистского еженедельника «Новости мира» (Peace News), после чего перебрался в Осло. Там он изучал опыт гражданского сопротивления режиму Квислинга, главы коллаборационистского норвежского правительства во время Второй мировой войны. В 1968 году Шарп защитил диссертацию в Оксфордском университете, а в 1973 году опубликовал свой главный труд — тысячестраничную «Политику ненасильственного действия» в трех томах.
Вернувшись в США, Шарп преподавал в Массачусетском университете в Дартмуте, а затем читал курс о ненасильственных санкциях в Гарварде. Одним из его слушателей оказался американский полковник в отставке Роберт Хелви, ветеран вьетнамской войны, который проникся идеями ненасильственной борьбы за политическую власть и подружился с Шарпом. Эта встреча стала прологом к истории цветных революций
В 1993 году Хелви пригласил социолога в Бирму. Полковник в 1980-е работал военным атташе в посольстве США в Янгоне и впоследствии стал консультантом местного антиправительственного движения «Каренский национальный союз» (КНС), состоящего из представителей одноименной народности. На протяжении нескольких десятилетий карены вели кровопролитную войну с военным режимом Бирмы, но без особых успехов.
Хелви решил научить их методам ненасильственной борьбы и пригласил Шарпа в Манепло, чтобы «оценить качество подготовки» местных оппозиционеров. «Один из командиров КНС проходил мимо аудитории (где велось обучение оппозиционеров — прим. «Ленты.ру»), встал у окна — и так и простоял где-то час-полтора, неотрывно слушая. Тем же вечером он зашел ко мне и воскликнул: "Мы 20 лет воюем и убиваем людей. Почему, черт возьми, мы не знали этого раньше?"» — вспоминал Хелви в интервью Руариду Эрроу.
В одной из частей «Рэмбо» герой Сильвестра Сталлоне помогал бирманскому народу с помощью больших кулаков и пулемета. В реальности эти методы оказались малоэффективными, поэтому карены обратились к Шарпу и попросили подготовить для них пособие, которое помогло бы им одолеть военных ненасильственными методами
Американский ученый согласился, но из-за того, что, по его признанию, мало что понимал в политической ситуации в Бирме, решил написать пособие в общих словах. Так в 1993 году появилась небольшая книжка «От диктатуры к демократии» — по сути выжимка его более монументальной работы «Политика ненасильственного действия». Новую книгу дополнял список из 198 методов ненасильственной борьбы, собранных Шарпом еще в 1973 году. Пособие отпечатали небольшим тиражом в Бангкоке на бирманском и английском языках. Книга, хотя и пользовалась популярностью в Бирме, не помогла каренам достичь желаемого, и в последующие годы борьба там продолжилась военными средствами.
Несмотря на неудачный опыт Бирмы, популярность методички Шарпа с тех пор только росла. Каким способом книга распространилась по всему миру — по признанию самого автора, так и осталось загадкой. «Англоязычное издание книги, напечатанное в Бангкоке, продавалось в местном книжном магазине, — рассказывал он в интервью. — Там его увидел студент из Индонезии: он купил один экземпляр и увез с собой в Джакарту. При покровительстве мусульманского сообщества эту книгу стала использовать демократическая оппозиция в Индонезии, ведь страна в то время тоже была под властью военной диктатуры».
А как она распространилась дальше, мы не знаем. Но как-то это произошло
Пособие Шарпа было переведено на десятки языков (причем на некоторые неоднократно) и, по словам автора, издано на каждом континенте, кроме разве что Антарктиды. «От диктатуры к демократии» использовали как руководство к действию диссиденты в Прибалтике в начале 1990-х, на закате Советского Союза, а позже — участники «бульдозерной революции» в Сербии в 2000 году, «революции роз» в Грузии в 2003-м и «оранжевой революции» на Украине в 2004-м. Ее арабский перевод опубликовали «Братья-мусульмане» (организация запрещена в России) в разгар «арабской весны». Шарпа неоднократно номинировали на Нобелевскую премию мира и прозвали «Макиавелли ненасилия».
Новатор или копирайтер?
В основе идей Шарпа — убежденность в том, что в борьбе с диктатурой ненасильственные методы значительно эффективнее силовых. По словам социолога, если оппозиция идет по пути насилия, то преимущество практически всегда оказывается на стороне действующего режима. «Диктаторы прекрасно подготовлены к применению насилия», — подчеркивал он. Более того, ученый полагал, что демократические перемены, достигнутые мирными методами, в итоге оказываются более устойчивыми.
Шарп считал, что для того, чтобы свергнуть режим, необходимо лишить его опоры: отыскать слабое место и «бить прямо по нему». Для этого он предлагал комбинировать описанные им 198 методов ненасильственной борьбы.
Однако помимо мирных тактик, таких как использование флагов и символических цветов (отсюда и революции — цветные), в списке соседствуют достаточно спорные методы вроде самосожжения, изготовления фальшивых документов и захвата активов, а то и вовсе насильственные — например, мятеж (англ. mutiny — восстание солдат и моряков против командования). Поэтому назвать методики Шарпа мирными и ненасильственными можно лишь с некоторой оговоркой. Напротив, нередко их применение провоцировало силовые структуры на насилие против протестующих. Ученый понимал это, предупреждая своих последователей словами: «В твоих людей будут стрелять». Однако он верил, что демонстративная жестокость силовиков и «сакральные жертвы» среди протестующих в итоге ослабят поддержку режима.
Это политическое джиу-джитсу. Я использую их же силу против них
Как отмечает руководитель Центра изучения проблем «мягкой силы» и «цветных революций» ФГУ МГУ Александр Наумов, идея Шарпа заключается в том, чтобы со временем перетянуть на свою сторону силовые структуры, показав, что они выступают против простого народа, а должны быть на его стороне. «Пока это выгодно, используются ненасильственные методы. Когда же преимущество переходит на сторону тех, кто выступает против режима, уже все средства хороши — и порча имущества, и захват территорий», — говорит Наумов.
Другой важной пункт в методичке Шарпа — наличие у оппозиции четкого стратегического плана. Ученый был свидетелем трагических событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году и впоследствии вспоминал, как его восхитили самоотверженность и храбрость протестующих, но в то же время огорчило отсутствие у них конкретного плана действий. «Они сами толком не понимали, что делают. Они просто импровизировали», — рассказывал Шарп. Поэтому вместо импровизации он предложил составить четкую стратегию и делать ставку не на один-два метода, описанных в его книге, а сочетать как можно больше тактик.
Шарп придавал большое значение «ограниченным кампаниям», призванным решить какую-то конкретную проблему или исправить отдельную несправедливость: например, добиться отмены нового закона или ограничений, которые вызвали недовольство у населения. Серия успехов поможет убедить народ в собственной силе и придаст импульс борьбе с режимом.
Вместе с тем ученый призывал последователей не возлагать слишком больших надежд на переговоры с властью.
Все переговоры определяются тем, какого размера дубина припрятана у каждой стороны под столом, и всегда отражают распределение власти и силы
Тезисы Шарпа сложно назвать новаторскими и прорывными. Признавал это и сам ученый: «Я ведь ничего не изобрел, я просто обобщил уроки протестных движений прошлого». Шарп многие годы изучал философию Махатмы Ганди и опыт его борьбы с британским колониализмом, поэтому сочинения американского исследователя во многом стали «доработкой» идей индийского общественного деятеля, отмечает профессор МГИМО МИД России Олег Барабанов, программный директор дискуссионного клуба «Валдай». По его словам, о Ганди сложилось романтизированное представление как о великом затворнике и «голубе мира», однако в действительности он подготовил достаточно серьезную программу по свержению британского господства в Индии. «Ее и начал развивать Шарп в своих книгах и, помимо общих вопросов экономического сопротивления, добавил механизмы ненасильственной революции и массового мирного протеста», — пояснил Барабанов.
Проблематику насилия и ненасилия, борьбы за власть и революционных движений фундаментально исследовали многие предшественники Шарпа. Некоторых из них ученый называл своими источниками вдохновения: Аристотеля и Томаса Гоббса, Генри Торо и Мартина Лютера Кинга — младшего. Есть в книгах Шарпа и «русский след»: в них отражены, например, идеи Льва Толстого, который посвятил концепции «непротивления злу насилием» несколько своих литературных и философских работ. «Великая история ненасильственного сопротивления в России — против царизма и сталинизма — очень впечатляет. Я очень многому научился у русских», — признавался Шарп в интервью «Би-би-си».
Фактически Шарп занимался универсализацией и в некотором смысле даже милитаризацией учений своих предшественников, превратив их в политическую технологию, считает Александр Наумов.
Главная его фишка была в том, что он отбросил всякую морально-этическую основу и превратил интересную и справедливую идею освобождения от тирании и колониального гнета в абсолютно беспринципную политическую технологию смены правящих режимов, независимо от их сути
И хотя Шарп писал, что его труды нацелены исключительно против авторитарных и диктаторских режимов, на самом деле они применялись везде, где интересы США встречали противодействие местных политических элит, отметил Наумов.
Социолога критиковали за чрезмерные упрощения и стремление универсализировать свою теорию, отринув социальные, культурные, этнические и религиозные факторы, которые оказывают непосредственное влияние на формирование протестного движения и его шансы. Но простота и универсальность изложенных им идей как раз, напротив, стали залогом его успеха. «Многие его книги написаны очень просто и представляют собой набор простых и понятных тезисов, своего рода руководство к действию», — поясняет Олег Барабанов.
Исследователь или активист?
Но, конечно, теоретические изыскания американского социолога не снискали бы такой популярности, если бы они не оказывались успешными на практике: политические потрясения сначала в Советском Союзе, а затем и на постсоветском пространстве в 1990-2000-х стали отличной рекламой трудов Шарпа. Его институт получил солидную финансовую поддержку от таких структур, как Американский институт мира, Национальный фонд в поддержку демократии, Фонд Форда и Международный республиканский институт, который возглавлял ныне покойный сенатор Джон Маккейн.
В США существует достаточно разветвленная система из государственных структур и некоммерческих организаций, целью которых заявлено построение и поощрение демократии по всему миру — разумеется, в американском видении. Ключевую роль играет агентство США по международному развитию (USAID), из бюджетов которого финансируются многочисленные НКО как внутри страны, так и за ее пределами. Активную поддержку проамериканским политическим силам также оказывает Национальный фонд в поддержку демократии (NED), учрежденный еще при президенте Рональде Рейгане. Хотя на бумаге NED считается неправительственной организацией, он подотчетен Конгрессу США, от которого получает основное финансирование.
Еще два важных игрока — Национальный демократический институт (NDI) и Международный республиканский институт (IRI). И тот, и другой являются квазиавтономными некоммерческими структурами, хотя и получают финансирование из государственного бюджета: от Госдепартамента, Конгресса США и USAID. Разница лишь в том, что руководство NID состоит из сторонников Демократической партии США, а IRI, соответственно, из республиканцев.
Шарп неоднократно подчеркивал, что он в первую очередь исследователь, а не активист. Но есть событие, за которое американский социолог все-таки взял ответственность, причем с гордостью: всплеск диссидентских движений в советских республиках Прибалтики, боровшихся за отделение от СССР. «Да, это правда. И я возьму вину за это, потому что считаю это большим достижением», — подтверждал Шарп.
В конце 1980-х в Прибалтике набирало обороты движение за отделение от СССР — не без помощи Института Альберта Эйнштейна. Причем один из первых контактов состоялся, как ни странно, в Москве: Шарп выступил с серией лекций в Академии наук СССР, презентовал новую книгу «Общественная оборона» и раздал ее экземпляры представителям прибалтийских республик.
Впоследствии американский социолог лично консультировал лидеров протестных движений: в Латвии — Талавса Юндзиса, занявшего пост министра обороны после обретения независимости; в Литве — Аудрюса Буткявичюса, который также возглавил военное ведомство. Прибалтийские диссиденты никогда не скрывали, что активно использовали тактики Шарпа, а Буткявичюс даже заявлял, что, выбирая между ядерной бомбой и книгой американского исследователя, предпочел бы последнюю.
С 1987 года в Литве, Латвии и Эстонии регулярно проходили антисоветские протесты: среди населения росла поддержка идеи обретения независимости республик от Советского Союза. В ноябре 1988 года власти Эстонии сделали первый шаг навстречу независимости: Верховный Совет республики принял декларацию о государственном суверенитете Эстонской ССР, провозгласившей верховенство эстонских законов над союзными. Примеру последовали Литва и Латвия, а затем и другие советские республики — эти события вошли в историю как «парад суверенитетов».
Сторонники независимости распевали национальные песни и запрещенные национальные гимны, из-за чего протестные акции и вошли в историю как «поющая революция». В сентябре 1988 года в Таллине прошел фестиваль «Песнь Эстонии», на котором собралось около 300 тысяч эстонцев — почти треть от их численности в республике. Другой знаковой акцией стал «Балтийский путь» — построение живой цепочки длиной около 700 километров из граждан прибалтийских республик в августе 1989 года. Часть русскоязычного населения поддерживала сторонников независимости Прибалтики, другие, напротив, выступали за сохранение в составе СССР.
Уже в марте 1990 года Верховный Совет Литовской ССР принял «Акт о восстановлении независимого Литовского государства», тем самым запустив процесс официального выхода из СССР. Главным аргументом Вильнюса было то, что прибалтийские республики изначально вошли в состав СССР незаконно, на основание советско-германского пакта. На этом фоне советское правительство приняло закон, согласно которому в республиках должны были пройти референдумы, а официальный выход был бы возможен только после переходного периода в несколько лет.
Одновременно против Литвы была введена экономическая блокада. Под давлением Москвы литовские власти объявили о приостановке действия акта о независимости. Однако протесты не утихали и достигли критической отметки в январе 1991 года. Михаил Горбачев потребовал отмены антиконституционных актов, а в Литву были переброшены дополнительные армейские части. Сторонники независимости вышли на улицы и патрулировали правительственные здания и телецентр. В ночь на 13 января 1991 года советские войска предприняли попытку штурма Вильнюсской телебашни, во время которой погибло 13 мирных жителей и один советский офицер. В Литве настаивают, что огонь открыли советские военные, но есть версия, что стрельбу вели некие неизвестные снайперы. Окончательно прибалтийские республики получили независимость после августовского путча 1991 года.
Шарп заявлял, что стал консультировать прибалтийскую оппозицию лишь с 1991 года — уже после принятия республиками деклараций о независимости и трагического штурма Вильнюсской телебашни. Тем не менее предшествующие события уж очень походили на описанные в методичках Шарпа. Протестующие выходили на массовые шествия, активно использовали национальные флаги и распевали запрещенные гимны прибалтийских республик. В странах издавались многочисленные брошюры по методам ненасильственной борьбы, крупные газеты печатали статьи об истории и опыте гражданского сопротивления в разных странах мира. Все эти тактики нетрудно найти в списке из 198 методов ненасильственной борьбы, изданном Шарпом еще в 1970-х.
В протестных движениях, которые прокатились по постсоветскому пространству в начале нулевых, Шарп деятельного участия не принимал, зато активно участвовали его последователи и ученики.
С конца 1990-х они оказывали активную поддержку сербской студенческой организации «Отпор», стремившейся свергнуть Слободана Милошевича
При поддержке иностранных кураторов был издан сербский перевод «От диктатуры к демократии», тираж в несколько тысяч экземпляров бесплатно раздали сербским студентам, которые стали костяком протестного движения. Весной 2000 года Институт имени Альберта Эйнштейна провел в Будапеште семинар для оппозиционеров из «Отпора».
Все расходы покрыл Международный республиканский институт, а занятия вел полковник в отставке Роберт Хелви — тот самый, который когда-то позвал Шарпа в Бирму, где он написал свою знаменитую методичку. Собственные семинары в Будапеште провел и Национальный демократический институт. Кроме того, власти США открыто финансировали сербских оппозиционеров. Из госбюджета на «построение демократии» в Сербии лишь официально был выделен 41 миллион долларов, но реальная сумма может быть значительно выше.
Столь широкая поддержка Вашингтона, заинтересованного в поощрении инакомыслия в неугодных странах, стала своего рода рекламой книг Шарпа, считает президент Международного института глобального анализа Vision & Global Trends, политолог Тиберио Грациани: «Успех методики Шарпа обусловлен тем, что так называемые пацифистские протесты, которые взяли ее на вооружение, могли рассчитывать на массированную западную поддержку».
Отработав методичку Шарпа в Сербии, теперь уже профессиональные революционеры из «Отпора» занялись подготовкой и обучением единомышленников в Грузии и на Украине — там действовали молодежные движения «Кмара!» («Хватит!») и «Пора!»
Ученики Шарпа тоже принимали деятельное участие в организации цветных революций на постсоветском пространстве. По данным Spiegel, грузинскую «Кмару!» в том числе финансировала американская неправительственная организация Freedom House, которую в те годы возглавлял Питер Акерман — один из учеников Шарпа. Международный центр ненасильственных конфликтов, основанный Акерманом, консультировал лидеров движения, используя материалы Института Альберта Эйнштейна, включая книгу «От диктатуры к демократии».
Тот же сценарий повторился на Украине: Агентство США по международному развитию (USAID) и американский Национальный фонд в поддержку демократии выделили миллионы долларов на помощь оппозиции, а члены студенческого движения «Пора!» проходили обучение протестным тактикам в Белграде, в том числе у полковника Роберта Хелви.
При этом самого Шарпа нельзя назвать организатором ни «бульдозерной революции», ни «революции роз», ни «оранжевой революции»
Американский социолог практически не выходил из своего дома в Бостоне, где выращивал орхидеи и писал новые книги. Своих последователей он поддерживал лишь напутствиями: «Можно напечатать что угодно, и это будут просто бумажки, которые лежат на столе. Люди, которые делают работу, заслуживают похвалы».
Тем временем верные ученики и последователи Шарпа не останавливались на достигнутом: вслед за «бульдозерной революцией» в Югославии и «оранжевой революцией» на Украине случилась «тюльпановая революция» в Киргизии в 2005 году, попытки цветных революций в Узбекистане, Белоруссии и Армении в 2005-2006 годах. С каждым разом градус противостояния нарастал, и в какой-то момент ненасильственные методы Шарпа уступили место вооруженным столкновениям и хаосу гражданской войны. В 2011-м по Ближнему Востоку прокатилась «арабская весна» и, наконец, в 2014 году Евромайдан расколол Украину на два непримиримых лагеря. В обоих случаях революционные события оказали разрушительное воздействие на государства и стали трагедией для их народов.
И хотя страшилка о Шарпе как о злом гении из ЦРУ несостоятельна, отрицать и недооценивать его роль в революционных событиях последних десятилетий не стоит. В конечном итоге правда — где-то посередине, считает Олег Барабанов.
Действительно, не один Шарп все придумал и не один Шарп все сделал. Но говорить, что это простой социолог, всего лишь написавший несколько теоретических работ, было бы крайне легкомысленно
