«Это я сжег Рейхстаг» Как поджог Рейхстага помог нацистам прийти к власти и построить диктатуру Третьего рейха

Ровно 90 лет назад, 27 февраля 1933 года в Германии сгорело здание Рейхстага — немецкого парламента. Обвиняемыми в поджоге Рейхстага стали коммунисты, в том числе известный болгарский социалист Георгий Димитров. Этот инцидент позволил Адольфу Гитлеру, недавно возглавившему слабое коалиционное правительство, ввести в стране чрезвычайное положение, укрепить свои позиции и начать наступление на демократические институты. С этого момента началось его восхождение к единоличной власти и построению диктатуры. «Лента.ру» разбиралась, как поджог Рейхстага помог Адольфу Гитлеру расправиться с политическими оппонентами и окончательно превратить Веймарскую республику в Третий рейх.

Вечером 27 февраля 1933 года вице-канцлер Франц фон Папен и президент Пауль фон Гинденбург ужинали в элитном Херренклубе в центре Берлина. Внезапно Папен, взглянув в окно, заметил в небе странные багровые отблески. Один из официантов, нагнувшись, шепнул ему на ухо, что горит здание Рейхстага. Папен и Гинденбург кинулись туда, где из окна поверх крыш домов был виден характерный застекленный купол парламента.

Там они увидели президента рейхстага Германа Геринга, соратника нового канцлера Адольфа Гитлера. Тот командовал полицией и пожарными. Геринг был очень возбужден и судя по всему прибыл через считанные минуты после начала возгорания. Уже был задержан подозреваемый в поджоге, странный молодой человек, которого заметили через окно шатающимся в холле Рейхстага непосредственно перед возгоранием. Задержанный очень кстати оказался голландским коммунистом по имени Маринус ван дер Люббе.

Против левых

К моменту пожара в здании парламента Веймарская республика проходила через очередной политический кризис, Адольф Гитлер был назначен канцлером 30 января 1933 года, однако до полноценной власти ему было еще далеко. Президент Пауль фон Гинденбург поручил ему сформировать правительство, однако его состав предстояло еще утвердить в парламенте, где большинства у нацистов не было.

Собственно, именно то, что в правительстве нацисты играли незначительную роль (помимо канцлерства нацисты имели в нем всего два места из одиннадцати), и стало условием соглашения между лидером Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) и рейхспрезидентом. Консервативные элиты Веймарской республики преследовали весьма определенную цель — сохранить за собой контроль над правительством, формально назначив его главой лидера крупнейшей фракции в парламенте. Но коалиция консерваторов и нацистов не смогла набрать достаточного количества голосов для утверждения правительства.

Кроме того, теперь в их распоряжении имелся административный ресурс, ведь до проведения новых выборов Гитлер продолжал оставаться канцлером. Штурмовые отряды развернули настоящий террор против конкурентов, их предвыборные митинги разгонялись с особой жестокостью. За время предвыборной кампании погибло 18 штурмовиков и 51 противник нацистской партии. Ограничили и работу левых газет.

Однако, вопреки заявлениям нацистов о желании коммунистов устроить революцию, левые оставались пассивными. Новое правительство раз за разом устраивало провокации, но руководство Коммунистической партии Германии (КПГ) избегало перехода к полноценному силовому противостоянию на улицах. Попросту в силу недостаточности ресурсов.

В рабочем движении тогда доминировали социал-демократы. А позиция Коминтерна (то есть прежде всего советского руководства) заключалась в отказе от сотрудничества с социал-демократическими партиями. В итоге коммунисты не только оказывались в «электоральном гетто», но и выглядели как «раскольники», не желающие единым фронтом выступить против нацистов.

Как ни странно, но в куда большей степени это беспокоило нацистское руководство. Именно активностью коммунистов они объясняли свое желание закрутить гайки и ограничить демократию.

«Вздернуть всех в ту же ночь»

Официальное расследование закончилось довольно быстро. Ответственность за поджог Рейхстага возложили на Коммунистическую партию. Совершенно случайно у властей оказались готовые списки «революционеров», в которых значились коммунисты и социал-демократы. Герман Геринг грозился «вздернуть всех в ту же ночь», однако до расправ пока не дошло. Тем не менее под стражу взяли около трех тысяч человек.

Вопрос с реальными поджигателями Рейхстага все еще остается дискуссионным. Сам Маринус ван дер Люббе признал свою вину (хватало и свидетелей, видевших его на пожаре).

Огонь распространился по зданию Рейхстага очень быстро, а ведь у ван дер Люббе (по его собственным показаниям) из материалов для розжига была только его собственная рубашка. Разумеется, практически сразу же поползли слухи, что пожар устроили сами нацисты.

На Нюрнбергском трибунале всплыли показания Ханса Гизевиуса, офицера гестапо и служащего Министерства внутренних дел Пруссии, который подтвердил, что поджог был организован нацистами, а генерал Франц Гальдер сообщил, что в каком-то застольном разговоре уже во время войны слышал, как Герман Геринг прямо заявил: «Это я сжег Рейхстаг». Разумеется, пожар был выгоден нацистам, однако никаких других доказательств их причастности к пожару, кроме этих свидетельских показаний, нет.

Помимо Маринуса ван дер Люббе на скамью подсудимых усадили руководителя парламентской фракции КПГ Эрнста Торглера, а также троих заезжих болгарских коммунистов, попавшихся в руки полиции (в том числе лидера болгарской компартии Георгия Димитрова).

Ожиданий судебный процесс не оправдал. Вину подсудимых так и не смогли убедительно доказать, а Георгий Димитров (опытный и пламенный оратор) использовал судебную трибуну для пропаганды своих взглядов. В итоге Эрнста Торглера оправдали, болгар экстрадировали в СССР, а Маринуса ван дер Люббе, наименее значимого из обвиняемых, приговорили к смертной казни.

Исключение из нормы

Уже на следующий день после пожара Гитлер собрал экстренное заседание правительства: министрам он сообщил, что страна находится перед лицом сильнейшего политического кризиса и его преодоление потребует решительных и чрезвычайных мер, при реализации которых будет не до права и законности.

Правда, Веймарская конституция таких полномочий канцлеру не давала, так что, заручившись согласием всех министров, он отправился на прием к президенту Паулю фон Гинденбургу.

В этих условиях прошли последние условно свободные выборы при жизни Адольфа Гитлера. НСДАП победила, но победу нельзя было назвать полной и окончательной, партия получила 44 процента голосов, что не давало нацистам абсолютного большинства в парламенте, позволявшего формировать правительство без участия других партий.

Пришлось вновь объединяться с консерваторами из Народной национальной партии. Легитимность правительства Адольфа Гитлера более не была под сомнением, однако шаткое преимущество могло испариться в любой момент. До достижения абсолютной власти было еще далеко.

21 марта 1933 года новый созыв рейхстага начал свою работу. Уже через два дня перед депутатами выступил канцлер. В речи он продолжал напирать на то, что ситуация в стране продолжает оставаться чрезвычайной, и полномочий, данных ему президентским декретом для спасения Германии, явно недостаточно.

Проекты законов теперь будет предлагать канцлер, причем отдельно оговаривалось, что эти проекты могли и отклоняться в каких-то аспектах от конституционных положений (то есть даже оформлять как поправки их было необязательно).

Закон предполагал принятие изменений в Веймарскую конституцию и для его принятия было необходимо квалифицированное большинство в 2/3 парламента. На момент голосования фракция коммунистов в зале полностью отсутствовала, часть ее депутатов уже сидела за решеткой, остальные пустились в бега. Против проголосовали только социал-демократы, однако их 84 депутатов не хватило для отклонения законопроекта, квалифицированное большинство было достигнуто. Когда были оглашены результаты голосования, все депутаты национал-социалистической фракции, как один, вскочили на ноги и хором затянули гимн Deutschland über Alles, и пение подхватили штурмовики снаружи.

В совокупности два закона — о чрезвычайной ситуации и о наделении полномочиями — позволяли Гитлеру править страной по своему усмотрению как полновластному диктатору. Однако у него еще оставались соперники как среди германских элит, так и внутри собственной партии.

Боевое крыло

Политика в Веймарской республике была преимущественно уличной. Каждая партия, даже умеренные и респектабельные социал-демократы, имела свое военизированное крыло, состоящее преимущественно из ветеранов Первой мировой войны. Члены таких отрядов занимались охраной митингов и нападениями на политических оппонентов. Боевым крылом нацистской партии были СА, штурмовые отряды.

Внутри партии эта организация обладала автономией и имела определенную независимость. К штурмовикам примыкали и радикалы из прочих партийных структур, которые требовали «продолжения национал-социалистической революции» после прихода Гитлера к власти и коренных преобразований немецкого общества в соответствии с программой нацистской партии. Кроме того, глава штурмовых отрядов Эрнст Рем пришел в НСДАП даже раньше Гитлера и считал себя как минимум равным фюреру.

Пока нацисты находились в оппозиции, штурмовики были нужны Гитлеру. Однако когда тот получил пост главы правительства, то Рем и СА стали опасны для фюрера. Слишком много амбиций имели их лидеры, слишком многого требовали (Рем, к примеру, хотел, чтобы СА заменили Германии кадровую армию), слишком плохо Гитлер их контролировал.

Уже к июню 1933 года численность штурмовиков выросла до двух миллионов человек, проблему нужно было решать — и делать это как можно скорее. У Гитлера были серьезные основания полагать, что лидеры радикалов попробуют отстранить его от руководства и партией, и страной.

В первую очередь Гитлер решил разрядить обстановку. 1 декабря 1933 года он включил Рема в состав правительства. Его статус повысился, но реальных полномочий у командующего СА не прибавилось.

Активность штурмовиков мешала Гитлеру. И дело было не только в желании их руководителя получить больше власти. Став канцлером, Гитлер стремился показать себя респектабельным политиком как немецким элитам (прежде всего промышленным и военным), так и лидерам западных стран. Штурмовики же требовали немедленно национализировать собственность и бороться с «западными плутократиями».

Рем и СА образца 1934 года олицетворяли собой прошлое, национал-социализм периода борьбы за власть. Когда Гитлер принес присягу канцлера, реальность изменилась. Теперь он был не просто фюрером радикальной политической партии, а полновластным правителем государства. Конечно, он не собирался отрекаться от старых лозунгов или подвергать их сомнению — просто не намеревался руководствоваться ими на практике.

11 апреля 1934 года Гитлер поднялся на борт крейсера «Дойчланд», которому предстоял поход из Киля в Кенигсберг. На корабле присутствовали министр обороны генерал Вернер фон Бломберг, а также главнокомандующие армией и флотом — генерал Вернер фон Фрич и адмирал Эрих Редер. Во время морского перехода он провел решающие переговоры с представителями армии и флота.

При этом ситуация продолжала накаляться. Шли разговоры о необходимости «продолжения революции». Рем и его окружение стали главными источниками брожения, но ощутимо колебались даже некоторые лично преданные Адольфу Гитлеру люди вроде министра пропаганды Йозефа Геббельса. Вновь поднимались деятели левого, социалистического крыла НСДАП, которые были сильны на севере страны. Активизировались и оттертые от власти консервативные политики. Власть нацистов многим казалась непрочной, нацистский режим подошел к порогу кризиса.

На кого мог опереться Гитлер? Внутри СА еще с самого начала существования организации существовала автономная структура — СС. Изначально СС занимались исключительно личной охраной Гитлера, однако со временем получили больше полномочий. На момент прихода нацистов к власти это уже была полноценная спецслужба со своим управление разведки и контрразведки, СД, которое возглавлял молодой карьерист Рейнхард Гейдрих.

«Ночь длинных ножей»

28 июня 1934 года Гитлер сообщил Рему, что он хочет провести важное совещание со всем высшим командованием СА. Назначили его на 30-е число. Рем немедленно разослал телеграммы всем крупным чинам СА с приказом явиться к назначенному времени. Тем временем в Берлине было готово все необходимое для реализации финальной стадии плана, получившего название операция «Колибри».

30 июня Гитлер со свитой прибыл в пансионат Бад-Висзее, куда загодя приехали руководители СА. Было 07:00. и штурмовики еще спали. Прибывшие с фюрером люди заняли все стратегические точки, а сам Гитлер поднялся в номер Рема. Увидев фюрера, руководитель СА оказался ошарашен.

На железнодорожный вокзал Мюнхена начали прибывать ничего не подозревающие старшие офицеры СА, которых заковывали в наручники по мере выхода на перрон. Эсэсовцы отконвоировали всех арестованных в тюрьму Штадельхайм. Ключевая фаза операции заняла всего несколько часов, и страна ее фактически не заметила. Штурмовые отряды оказались обезглавлены, все лидеры были под арестом.

После этого Гитлер позвонил Гейдриху в Берлин и сказал лишь одно слово — «Колибри». Еще через минуту сигнал разлетелся по всей стране — к командующим специальных групп, состоявших из эсэсовцев. У каждого командующего группы был заранее врученный ему запечатанный конверт. По сигналу конверты вскрыли и обнаружили в них списки людей, чьей жизни предстояло закончится 30 июня 1934 года.

В течение всего дня в штаб-квартире НСДАП без устали звонили телефоны. Адольф Гитлер и его секретарь Рудольф Гесс принимали звонки сами и ставили галочки напротив списка имен. Тем временем Йозеф Дитрих, начальник личной охраны фюрера, направился в тюрьму Штадельхайм, где содержались арестованные лидеры СА, получив устные распоряжения о казнях. Министр юстиции Баварии Ганс Франк, присутствовавший в тюрьме, позвонил фюреру и попросил письменного подтверждения приказа, однако тот только накричал на него.

В Берлине эсэсовцы арестовали 150 человек. Их доставили в здание кадетского училища в Лихтерфельдских казармах и там методично, по очереди, группами по четыре человека, ставили к стенке и казнили. Многие из арестованных даже не понимали, почему их убивают.

Командующий берлинскими СА Карл Эрнст 30 июня как раз собирался вылетать на Мадейру, провести медовый месяц, причем на его недавней свадьбе выступал свидетелем сам фюрер. Когда Эрнста арестовали в аэропорту Бремена, он решил, что это розыгрыш, в крайнем случае — дурацкое недоразумение. «Ничего, когда мы доберемся до Берлина, там разберутся, это нестрашно!» — уверял он эсэсовцев, пока его не поставили к стенке в Лихтерфельдских казармах.

Прямо во время семейного обеда арестовали Грегора Штрассера, бывшего лидера левого крыла НСДАП. Чуть позже его застрелили прямо в камере. Его брату Отто удалось бежать в Вену. К генералу и бывшему канцлеру Курту фон Шляйхеру тоже пришли во время обеда. Его и жену эсэсовцы застрелили. Густава фон Кара, когда-то подавившего «пивной путч», нашли в болоте недалеко от Дахау, изувеченного и зарубленного насмерть.

Руководство страны объявило о существовании заговора, в котором участвовали Рем, его ближайшие подчиненные и некоторые лица со стороны, в частности — бывший канцлер Шляйхер. Заговор якобы удалось подавить, но некоторых жертв, как уверяли нацисты, к сожалению, не удалось избежать — тот же Шляйхер был убит во время сопротивления аресту.

Тогда же Гессу удалось наконец получить у Гитлера короткий, но очень важный приказ, которого он добивался уже сутки. На стол в тюремной камере Рема положили пистолет с одним патроном. Ветеран Первой мировой и один из ключевых лидеров нацистов в начале двадцатых ответил: «Если Адольф хочет убить меня, ему придется самому сделать свою грязную работу». Пистолет забрали. Через десять минут в камеру вошли два офицера СС и расстреляли Рема из пистолетов.

Теперь у Гитлера не осталось соперников, способных выступить против него открыто. Германия окончательно стала Третьим рейхом.