Пограничное стояние. Мигранты на границе Польши и Белоруссии — о прорыве в Европу, жизни в лагере и страхе депортации

Мигранты, пытавшиеся прорваться в Евросоюз через Белоруссию, оказались в ловушке, застряв возле контрольно-пропускного пункта Брузги — Кузница на границе с Польшей. Больше недели приезжие с Ближнего Востока, в том числе женщины и дети, жили у самой границы в палаточном лагере, и лишь когда на улице резко похолодало, белорусские власти нашли им крышу над головой — в логистическом центре недалеко от границы. Сколько времени они проведут там, не знает никто. Польша не собирается пускать незваных гостей, а они не для того поставили последнее на европейскую карту, чтобы вернуться к прежней жизни. Почему граждане ближневосточных стран выбрали именно этот маршрут, на что они надеялись, отправляясь в Белоруссию, и что собираются делать дальше — в репортаже «Ленты.ру».

Ветераны приграничной полосы

За почти две недели, прошедшие после того, как Польша остановила работу КПП Брузги — Кузница, в лагере установились свои порядки. Мигранты больше не опасаются журналистов и фотографов, пограничников — тем более, даже польских. Главная валюта — сигареты, ради которой мужчины отправляют маленьких сыновей и дочерей общаться с военными и репортерами.

Добывают еду мужчины: они толкаются у машин, на которых привозят сухие пайки и гуманитарную помощь, и относят семье. В лагере люди разделились на «сильных» и «слабых»: к первым относятся курды, потому как их тут больше всего. В меньшинстве сирийцы, которые живут немного обособленно от других. Иногда курды пытаются отобрать у них еду или дерутся за дрова.

В лагере есть и свои «ветераны», которые исходили каждую тропу, ведущую к заграждению, и знают слабые места на границе. Они делятся добытой информацией с товарищами — для этого практически каждый взрослый мужчина активно пользуется Telegram и WhatsApp-чатами. С них начинается едва ли не каждый день, а потому разрядившийся телефон или пауэрбанк — это почти трагедия.

Местные «ветераны» пережили не одно столкновение с польскими и литовскими пограничниками. Об этом тоже рассказывают знакомым, особенно тем, кто еще не здесь, — чтобы знали, с кем придется уживаться на границе. Я застала подобное лишь однажды, днем 16 ноября. Газ, светошумовые гранаты и водометы остановили натиск мигрантов, но не заставили людей отказаться от решения перейти границу. Досталось и журналистам.

Последняя битва особенно впечатлила женщин и детей. «Вы видели, как они стреляли в нас водой? Вы видели, что там был газ? Им никого не жалко — ни моих детей, ни мою жену, никого», — делится один из мигрантов. Рядом сидит его жена и молча кивает. Их дети восторженно играют с игрушками, подаренными волонтерами Красного Креста.

Эта семья — одна из тех, кого еще вечером 16 ноября, практически сразу после штурма, увели в логистический центр «Брузги» недалеко от границы.

О том, что можно спрятаться от холода в помещении, они узнали от белорусских пограничников: те пришли и сказали, что можно собираться и идти в тепло. Информация о логистическом центре стала быстро расползаться в вездесущих Telegram и WhatsApp-чатах.

«Там у нас нет государства»

В день переезда в центре стоит шум и гам. Воздух спертый: людей слишком много, а мест пока не хватает — вчерашний склад еще не успели переоборудовать под гостиницу. Сотрудники центра прямо на месте решают, какие коробки можно убрать, а какие лучше оставить. Дети радостно пляшут, играют в догонялки и висят на железных балках, мужчины снимают обувь и ходят босиком — даже на улице. Там стоит канистра с питьевой водой, к которой уже выстроилась очередь. Кто-то пьет и наливает воду в пластиковые бутылки, кто-то моет лицо, а кто-то и вовсе моет ноги, поднимая ступни к крану. Надпись «Берегите воду!» на баке с водой кажется издевкой.

Порядки, установившиеся в лагере, быстро утверждаются на новом месте. Правила жизни под крышей мало отличаются от тех, что были в лесу, разве что «слабых» тут больше нет — сирийцев увозят в другой корпус. Мигрантам хватает нескольких минут, чтобы выбрать новое место, скинуть туда мешки с пожитками и одеяла и отправиться за едой. За это время к входу подъезжают машины Красного Креста, из которых волонтеры вываливают одежду, игрушки и обувь. Ее придирчиво осматривают собравшиеся вокруг. Смешные шапки со зверями, как ни странно, забирают взрослые: мужчины восторженно надевают их и делают селфи. Проходя мимо одного из них, я показываю большой палец в знак одобрения.

«Тебе нравится, да? Мне тоже. Как дела?» — спрашивает он по-русски, когда мы останавливаемся поболтать. Моего собеседника зовут Хасан Гази. Он тоже приехал сюда из Ирака, и, судя по всему, уже давно: Хасан знает довольно много слов на русском и умело схватывает интонации.

На вопрос, почему он решил пробираться в Европу через Белоруссию, Хасан пожимает плечами. Зато он может рассказать, зачем он поехал. «Тебе говорят, что в Ираке нет денег, но это не так. Они там есть, работа есть, учеба есть. Но я туда не хочу. Я хочу играть в футбол. Я футболист», — улыбается он.

Хасан — один из немногих некурящих, и для него главная валюта — информация о чем-то. Для остальных все работает по-старому: я тебе — сигарету, ты мне — ответ на вопрос. Таким образом я знакомлюсь с Режвой из города Киркук. Он подходит ко мне и шепотом спрашивает, есть ли у меня сигареты — он готов купить их за рубли. Для чего нужна такая конспирация, я узнаю позже, когда по неосторожности вытаскиваю сразу целую пачку на всеобщее обозрение. За десять секунд от нее не остается даже бумажки: мужчины, громко ругаясь, выхватывают пачку из рук.

В следующий раз я действую осмотрительнее: прячу все сигареты по карманам и тайком предлагаю своим собеседникам. Таковыми стали Муса и Наджар с женой Дека. В ответ на вопрос о том, почему они оказались здесь, мужчины начинают дискутировать о политике. «Там у нас нет государства. Там оно плохое. Моя страна так богата нефтью, но ее грабят наши власти», — говорит Муса. Наджар кивает и добавляет, что хочет демократии — ее в Ираке нет.

Большая семья с двумя детьми громко кричат и подзывают меня. Мужчина поднимает штанину и показывает ногу. Она выглядит так, будто под кожей совсем нет мышц — одни кости. «Он болен, у него порваны связки», — объясняет его жена.

Все включено

Историй о том, зачем мигрантам нужно попасть в Европу, тысячи. В большинстве своем они похожи, ими охотно делятся все вокруг, но никто не может ясно ответить на вопрос, почему транзитной страной для них стала Белоруссия. Некоторые мигранты перестали путать ее с Россией только после того, как узнали о погранпереходе с Польшей, а другие до сих пор не видят разницы. Один из мужчин, увидевших меня на улице, радостно кричит: «Россия, спасибо! Россия — хорошо! Друзья!»

Рассказывая о своем нелегком пути в Белоруссию, иракцы перечисляют города, в которых им удалось побывать, прежде чем они оказались на границе: Абу-Даби, Бейрут, Стамбул, Москва... Попадают туда через туроператоров, продающих и визы, и билеты. Хотя некоторые открыто публикуют рекламу в Instagram или Facebook, в основном о них узнают через сарафанное радио — в закрытых чатах в WhatsApp и Telegram.

Попасть туда невозможно без приглашения, о котором приходится договариваться с иракцами в логистическом центре. Один из них охотно рассказывает о группах и приглашает туда. Об их содержании все ясно с первых секунд: в названии, как правило, есть «Дорога в Белоруссию». Число участников — от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. Внутри — опыт тех, кто уже оказался в Европе или подобрался к ее границе вплотную, вопросы о стоимости виз, последние новости и видео с места событий у КПП Кузница. В этих чатах работают и загадочные туроператоры: буквально первое сообщение описывает правила покупки «тура» в Европу.

В другой группе меньше десяти человек, хотя, судя по активности, раньше участников в ней было гораздо больше. Ответ на загадку о выборе Белоруссии как транзитной страны кроется в одном из сообщений. «Я был одним из трех тысяч человек, которые рассматривали Белоруссию [для въезда], но все посмотрели новости, все испугались, и теперь эту возможность рассматриваю я один», — говорится в записи.

Имена предполагаемых модераторов скрыты, номера телефонов — тоже. Каждый чат является своеобразным порталом в другой чат — именно там делятся новыми ссылками-приглашениями. Модераторы не дают ссылок на сайты и не пишут свою почту, все сделки происходят в самих мессенджерах. Покупая «тур», мигранты рискуют лишиться огромных средств, оставшись ни с чем. И даже если сделка завершится успешно, люди никогда не знают наверняка, получится ли попасть в Европу. Об этом пишет один из участников чата: «Тут очень много спекуляций со стороны белорусов. Они пишут так, будто можно попасть в Германию, это неправда. Дай Бог, им отрежут *** [половой орган] за такое вранье».

Самое страшное слово

«Мы тут вместе, хотя родней друг другу не приходимся. У Саддама семья в Ираке, у меня — совсем никого», — рассказывает иракец по имени Саад, указывая на мужчину рядом. Его друг Саддам кивает: семью пришлось оставить на родине, сначала нужно устроиться самому. Добравшись до Европы, Саддам хочет найти работу и помочь детям поступить в университет. Саад не собирается обустраивать свою жизнь по-новому: он едет на Запад, чтобы вылечиться.

«Мы вчера общались с погранслужбой, они сказали, что нас будут депортировать. Когда это будет, мы не знаем. Пока мы просто ждем», — рассказал Саддам. Кажется, английское слово deport — едва ли не самое страшное для мигрантов. Инспектор по Гродненской области, помощник белорусского президента Юрий Караев пообещал, что власти не будут депортировать людей насильно.

Однако в некоторых чатах все равно поднимается паника. Ходят слухи, что к логистическому центру направят специальные вертолеты. Некоторые участники чатов предлагают «спасение». «Вы же понимаете, что никто не позволит вам попасть в Польшу. Там колючая проволока, там охрана, туда не пускают. Оставайтесь в Беларуси. Подайте прошение на получение убежища», — пишет на русском пользователь под ником Мышонок Пик. Возможно, это станет главной темой обсуждений в ближайшее время.

«When deport? When deport?» — окружили меня несколько человек у здания миграционного центра. Я неверно поняла их намерение и уверила, что силком никого не увезут. Оказалось, что они, наоборот, хотят как можно скорее попасть домой. Когда я уходила, мигранты попросили передать, чтобы их отправили в Ирак. Видимо, людям надоело уповать на милость европейцев.