В Институте биологических проблем Севера Дальневосточного отделения Российской академии наук (РАН) создали базу данных по конфликтам белых медведей с людьми на Чукотке. Как показывает статистика, начиная с нулевых годов из-за активного освоения Арктики число таких столкновений стало резко расти. Создатель базы — биолог и исследователь Чукотки Анатолий Кочнев — о проблеме конфликтов с белыми медведями знает не понаслышке. За 38 лет работы на Крайнем Севере он пережил два десятка нападений хищников, но уверен, что вина лежит на нем самом. О том, как выжить при нападении белого медведя и смогут ли эти звери когда-нибудь мирно жить рядом с людьми, Анатолий Кочнев рассказал «Ленте.ру».
«Лента.ру»: Как получилось, что вы связали свою жизнь с Заполярьем?
Анатолий Кочнев: Я — биолог по образованию, окончил Иркутский государственный университет. Еще в студенчестве я ездил в экспедиции на Чукотку, изучал лежбища моржей. А потом, в 1985 году, остался там жить. Почти четыре года я проработал в Морской зверобойной инспекции на мысе Шмидта, потом перебрался в заповедник на остров Врангеля.
После на протяжении десяти лет я был заведующим лабораторией по морским млекопитающим в Чукотском филиале Тихоокеанского научно-исследовательского рыбохозяйственного центра. В 2014 году я ушел оттуда и некоторое время работал начальником научного отдела в национальном парке «Берингия» на Чукотке. А сейчас мое место работы — это Институт биологических проблем Севера Дальневосточного отделения РАН, который находится в Магадане.
Что для вас значит Север после стольких лет работы?
Для меня Север — это моя вторая родина, где я провел большую часть своей жизни. Я прикипел к этому месту и с трудом представляю жизнь в других регионах. Конечно, это суровый край, где мне порой приходилось работать в одиночестве. Еще после третьего курса института 1,5 месяца я провел на необитаемом острове в Беринговом проливе — и мне это сразу понравилось.
Очень удобно, не надо ни на кого оглядываться. Я до сих пор предпочитаю работать один. У писателя Олега Куваева, который некоторое время жил и работал на Чукотке, в его книге «Территория» есть очень хорошая фраза: «Мы не викинги и нечего выпячивать челюсть». На Севере надо быть спокойным, никуда не спешить и стараться предусмотреть все до мелочей. Любое приключение здесь — это твой недосмотр и твоя недоработка.
Фото: Анатолий Кочнев
В чем заключается ваша работа за полярным кругом?
В Заполярье я в основном занимаюсь морскими млекопитающими — китообразными, моржами и, главное, белыми медведями. Белый медведь тоже морское млекопитающее, ведь он живет на морском льду. Свой характер есть не просто у каждого вида животных — он есть у каждой особи. Как-то обозначить его одним словом сложно, но если попытаться, то отличительной чертой моржей я бы назвал уверенность, а белых медведей — любопытство и исследовательский интерес.
«Нападение хищника — это вина человека»
Какие истории, связанные с дикими животными, запомнились вам больше всего?
Я каждый год провожу среди диких зверей по несколько месяцев — историй, связанных с ними, у меня, конечно, очень много. Одних только случаев нападения белых медведей на меня было штук 15-20. Но все они происходили по моей вине. Любое нападение хищника на человека — это вина последнего. Ведь это не дикие звери приходят к вам, а вы приходите в их мир. Они-то, в отличие от вас, не выбирают, где жить.
Анатолий Кочнев
Фото: Алексей Эбель
Расскажу один случай — это произошло со мной в 2003 году. Дело было на острове Колючин в Чукотском море, в 11 километрах от берега. Сегодня благодаря нашим исследованиям и отчетам он входит в состав национального парка «Берингия», а тогда там не было ничего. Мы в тот год с напарником обустраивали на острове базу — перестраивали чукотскую избушку, где я потом провел еще 15 лет.
В тот год узкую полосу льдов вдоль всего побережья Чукотки разбил мощный шторм, а потому белые медведи оказались на острове Колючин. Сам остров маленький, 1,5 километра в ширину и четыре километра в длину. Но там на тот момент находилось больше 25 медведей: самцы, самки и детеныши.
Поскольку медведей на острове было много, мы с напарником поначалу вели себя максимально аккуратно. Но постепенно мое внимание стало притупляться: за месяц-полтора устаешь от постоянного контроля и привыкаешь к тому, что дикие звери живут рядом с тобой. Тем более медведей становилось меньше, они реже встречались — и в какой-то момент стало казаться, что они совсем покинули Колючин.
В тот день моржи подошли к берегу на окраине пляжа, и я сел неподалеку, чтобы пересчитать их
Я был всего в 400 метрах от дома и настолько расслабился, что не взял с собой ни ракетницу, ни средств защиты. Конечно, это было ошибкой. Надо мной располагался обрыв метров 30-40 высотой. И вот я сижу, наблюдаю за моржами — и то ли почувствовал что-то, то ли услышал падение камешков. Я обернулся и увидел, как на меня сверху летит белый медведь.
Фото: Анатолий Кочнев
До него оставалось метров 15-20, он бежал, но медленно, чтобы не упасть с обрыва. А у меня под рукой не было даже палки, чтобы держать дистанцию. Напарник меня тоже не видит: нас друг от друга закрывает выступ обрыва. Но делать что-то надо: я встал с кочки, на которой сидел, и отступил на пригорок — так, чтобы быть выше медведя.
И когда он выбежал на пологое место метрах в четырех от меня, то посмотрел мне в глаза, понял, что они выше его, и начал сомневаться. Он ведь сверху, с обрыва, не мог оценить мой размер: вероятно, думал, что я морж.
А тут до медведя стало доходить, что моржом я точно не являюсь
И пока он сомневался, я сделал в его сторону выпад — пару шагов навстречу — и стал шипеть. По-медвежьи это означает: «Не нарушай дистанцию со мной, иначе укушу». Тогда сомнения зверя еще больше усилились: он стал нюхать кочку, где я сидел — и по запаху точно определил, что перед ним человек.
Медведь посмотрел на меня — его глаза расширились. Он развернулся, пробежал между моржами, плюхнулся в воду и уплыл. Тут я выдохнул и поспешил домой.
В той ситуации я действовал правильно: многие на моем месте бросились бы бежать, но это была бы их последняя ошибка
Вообще меня тогда на Колючине спасло шестое чувство: если бы я не оглянулся, медведь бы просто навалился на меня — и все. Я всегда предупреждаю туристов: не смотрите, что медведей нет — они всегда появляются из ниоткуда, двигаются бесшумно, и выдать их может разве что скрип снега под лапами. Поэтому на Севере надо всегда смотреть по сторонам и быть начеку.
«На Севере между людьми действуют свои законы»
Многие представители коренных народов Заполярья относятся к вам с большим уважением. Как вы смогли найти с ними общий язык?
Еще в 80-х годах, когда я работал в Морской зверобойной инспекции на мысе Шмидта, многих местных жителей поражало, что я, в отличие от моих коллег, пытаюсь изучать их жизнь, пробую местную пищу, использую этническую одежду. Потом я многие годы работал на острове Врангеля, а когда вернулся на материк, многое изменилось.
Те мои знакомые из коренных народов Севера, с которыми я работал в 80-х, стали большими людьми в своих поселках. Я знал их как молодых охотников, а теперь они стали зрелыми лидерами. При этом я со своим большим опытом жизни в окружении диких зверей на острове Врангеля был интересен им, поскольку рассказывал вещи, которых они не знают.
Фото: Анатолий Кочнев
И у них ко мне стало появляться уважение. Тем более по отношению к местным жителям у меня никогда не было менторского, поучительного тона, — я всегда относился уважительно к тому, что они делают и говорят.
Неужели у вас не возникало конфликтных ситуаций с местными жителями?
Если случалось так, что мне, к примеру, что-то не нравилось в действиях местных охотников, я никогда не пытался вступать с ними в прямой конфликт. Я вечером шел к старикам, которых молодежь уважает, и с ними за чашкой чая обсуждал ситуацию. А потом, смотрю: молодые охотники уже ведут себя совсем иначе. Просто на Севере в общении между людьми действуют свои законы, которые надо понимать и согласно которым надо действовать.
Жизнь коренных народов Севера связана с множеством обрядов и обычаев. Как вы относитесь к ним?
Конечно, у коренных народов Заполярья много своих обычаев, не всегда понятных для приезжих. Я — биолог, человек, который занимается наукой и далек от суеверий. Тем не менее я выполняю некоторые вещи, которым меня научили местные жители.
Например, когда готовишь первый ужин на новом месте, надо покормить духов природы
Отрезать по кусочку от каждого блюда и положить на пригорок, чтобы задобрить их. И знаете, я порой удивляюсь — этот ритуал действительно работает. Второй момент — нельзя трогать ничего, что нашел. Чукотка населена давно, и там повсюду остатки жилья и кладбища.
На могилы там несут вещи, которые могут пригодиться покойникам в загробной жизни, и брать их категорически нельзя. Или море порой может выбросить на берег какое-нибудь эскимосское изделие, которому две тысячи лет. Если хочешь забрать его, надо обязательно что-то оставить взамен, например, монетку.
Все эти ритуалы я выполняю, что называется, на автомате
Но самая главная заповедь на Севере — никуда не торопиться. Как говорится, семь раз отмерь — один раз отрежь. Тут нужно ходить медленно, если есть возможность, отдыхать и давать себе отдышаться. Важно вести себя очень осмотрительно, ведь до жилья людей в Заполярье часто бывает далеко. А значит, даже просто вывихнув ногу, ты можешь туда не дойти — и тебе никто не поможет. Это не суеверия, это правила жизни на Севере.
«Белые медведи всегда будут идти к людям»
Вам 58 лет, из которых 38 вы провели за Полярным Кругом. Вы не думали о том, чтобы отойти от дел?
По возрасту я уже пенсионер, но продолжаю работать. Я буду заниматься своим делом до тех пор, пока у меня есть силы и возможности. В последние годы со здоровьем у меня стало сложнее — пришлось отказаться от тяжелой полевой работы. Но с другой стороны, мне на помощь приходят современные технологии.
Пускай из-за больных коленей мне сложно фотографировать, зато у меня есть квадрокоптер, с которого я могу снимать диких животных, попивая чай из термоса. И это прекрасно.
Вы по-прежнему большую часть времени проводите на необитаемых островах?
После 15 лет работы я оставил необитаемый остров Колючин, выбраться с которого по окончании полевого сезона было целой проблемой. Последние три года я работаю на мысе Шмидта на Чукотке, живу там в поселке, в квартире. А потом возвращаюсь в Анадырь к семье, жене и дочке. Из-за жизни в экспедициях я поздно создал семью — почти в 40 лет.
Но моя жена знала, что я часто бываю в полях, и понимала, к чему готовиться. Конечно, когда я отправляюсь в очередную экспедицию, она за меня волнуется. Волнуется и ждет
Теперь поводов для волнений у нее стало меньше, поскольку от тяжелой работы в полях я отказался. На мысе Шмидта недалеко от моего дома есть лежбище моржей, и ходят белые медведи, я могу наблюдать за животными. Сейчас меня интересует, обитают ли рядом с поселком одни и те же звери или все-таки каждый год туда приходят новые особи.
В России с вашей помощью появилась первая база данных по конфликтам белых медведей и людей. Как вы считаете, люди и звери могут мирно жить на Севере?
Нападений белых медведей на людей в последние годы стало больше — число таких конфликтов с нулевых стало резко расти. Это связано с сокращением ледовых местообитаний зверей. Вообще, в первые пять лет своей работы в Заполярье я видел белых медведей всего пару раз — тогда они жили во льдах.
Фото: Анатолий Кочнев
Моржам удобно устраивать лежбища в районах мысов — там их не заливает прибоем. Но эти же мысы активно используют люди. Там, где есть моржи, появляются и белые медведи, у которых в конце концов начинаются конфликты с людьми. Смогут ли люди и звери жить в мире — для меня большой вопрос. Дело в том, что у белых медведей, в отличие от бурых, нет такого понятия, как своя территория.
Они живут во льдах, границы которых постоянно меняются. Именно поэтому звери легко приходят в поселки, подходят близко к людям. В однообразном ледовом пространстве для них любой незнакомый запах, вкус или объект очень интересен.
А значит, белые медведи всегда будут идти к людям
Правда, есть факты, которые внушают осторожную надежду. Так, на мысе Шмидта есть место, село Рыркайпий, где на побережье осенью собираются десятки белых медведей, а всего в двух километрах находится поселок на 500 человек. И они как-то живут бок о бок.
Есть ощущение, что за последние несколько лет медведи поняли, что между их миром и миром людей есть границы, которые не нужно нарушать. Звери понимают это сами и учат тому же своих детенышей. Так что как знать — возможно, и найдется такая волшебная формула, благодаря которой люди и звери смогут жить в Арктике вместе.