Воды мирового океана неслучайно часто сравнивают с космическим пространством: огромная неисследованная территория, на которой найдется все — от затонувших кладов до работорговли. Книгу о тайной жизни океана написал британский журналист, Пулитцеровский лауреат Иэн Урбина. Она называется «Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах». На русском языке на днях ее выпустило издательство «Альпина нон-фикшн». С разрешения издательства «Лента.ру» публикует фрагмент главы о том, как майор Британской армии объявил заброшенную морскую платформу противовоздушной обороны своей независимой территорией.
В канун Рождества 1966 года, когда вся страна сидела дома за семейным столом, майор Британской армии в отставке Пэдди Рой Бейтс находился в Северном море — в небольшой лодке с навесным мотором в 7 милях от берега Англии. Незадолго до того он незаметно выскользнул из дома посреди ночи, чтобы воплотить в жизнь одну бредовую идею. В результате, как он думал, у него должен был получиться идеальный подарок для его жены Джоан.
С помощью крюка и веревки он взобрался на заброшенную морскую платформу противовоздушной обороны и провозгласил ее независимой территорией. Позже он назвал ее «Силенд» и преподнес в дар супруге. Дар совсем не походил на дворец морского царя из романтических сказок. Это был один из пяти фортов, построенных для защиты Темзы в начале 1940-х.
Официально он назывался «Фортом Его Величества “Рафс-Тауэр”». К моменту описываемых событий от него остался продуваемый насквозь ветрами каркас без всяких признаков жизни. Рафс, как называли заброшенный форт местные жители, представлял собой широкую платформу размером с два теннисных корта, покоящуюся на двух полых бетонных колоннах на высоте 18 метров над поверхностью океана.
Роя не смущали суровые условия — он относился ко всей этой затее очень серьезно, как будто его форт был аванпостом вроде тех, из которых отправлялись в свои экспедиции Кортес и Васко да Гама.
В свои лучшие дни во время войны Рафс был оснащен двумя 40-миллиметровыми легкими зенитными автоматическими пушками «Бофорс» и двумя 94-миллиметровыми тяжелыми зенитными орудиями «Викерс» со стволами длиной 4,5 метра, позволявшими вести прицельный огонь по нацистским бомбардировщикам.
Гарнизон насчитывал более сотни моряков. Став ненужным Королевскому военно-морскому флоту сразу после поражения Германии, форт был заброшен. Невостребованный, покинутый людьми, он быстро обветшал, но продолжал одиноко выситься над водой как напоминание о бдительности британцев и готовности защищать свои рубежи. Рой знал о платформе задолго до захвата — у него был собственный флот грузовых и рыболовных судов, так что ему не раз доводилось проплывать мимо с грузом импортного мяса, резины или рыбы.
Британские власти, разумеется, отнеслись к затее неодобрительно, приказав покинуть платформу. Но чего-чего, а нахальства и упрямства Рою было не занимать — он был одним из тех парней, которым ничего не стоило послать власти куда подальше. Уроженец Лондона, в 15 он вступил в ряды интернациональной бригады и участвовал в гражданской войне в Испании, сражаясь на стороне республиканцев.
Вернувшись домой, поступил на армейскую службу и сделал стремительную карьеру, став самым молодым британским майором в то время. В годы Второй мировой воевал в Северной Африке, на Ближнем Востоке и в Италии. Был тяжело ранен, когда прямо перед ним взорвалась граната. После поломки двигателя самолета оказался в плену у греческих фашистов, но сумел бежать. Он жил на всю катушку.
Фото: Imperial War Museums
Поначалу Рой использовал Рафс как базу для пиратской радиостанции. К немалому разочарованию молодежной аудитории, Би-би-си, у которой тогда была монополия на радиовещание, передавала музыку Beatles, Kinks, Rolling Stones и прочих популярных групп только поздно ночью.
Предприимчивые бунтари вроде Роя восполняли этот пробел в официальном вещании, устроив на судах и платформах вблизи границ Британии радиостанции. Они круглосуточно крутили пластинки с современной музыкой, не утруждая себя получением каких-либо лицензий. Став хозяином платформы в 1966-м, Рой под завязку набил кладовые запасами тушенки, рисового пудинга, муки и виски, что позволяло ему проводить там сколько угодно времени — случалось, он по несколько месяцев не возвращался на сушу.
До этого он уже пытался обустроить пиратскую радиостанцию на другой морской платформе. Но тогда власти быстро принудили его свернуть деятельность, поскольку платформа находилась в территориальных водах Британии, которые в то время простирались на три морские мили от берега. Рафс же был для них недосягаем.
Как-то, через несколько дней после запуска новой радиостанции с платформы, которую он официально преподнес жене в качестве подарка на день рождения, Рой и Джоан сидели в баре с друзьями. «Теперь у тебя есть собственный остров», — сказал Рой жене. Как это часто с ним случалось, было трудно понять, шутил он или говорил серьезно. Джоан ответила: «Жаль, что там нет хотя бы пары пальм, чуточки солнечного света и своего флага». Кто-то из друзей решил развить тему и в шутку предложил превратить платформу в отдельную страну.
Все посмеялись, не придав этим словам особого значения, заказали еще по кружечке пива и перешли к другим темам. На самом деле смеялись не все — Роя слова друга заставили призадуматься. Несколько недель спустя он официально объявил о создании нового государства Силенд (Sealand). В качестве девиза для страны, правителем которой он стал, Рой выбрал латинское выражение “E Mare, Libertas”, в вольном переводе — «море, дарящее свободу».
Для кого-то океан — суровая среда, которая благоволит к хищникам, водный инкубатор для худших человеческих инстинктов, место ожесточенной эволюционной борьбы обитателей вод за место на этой планете. Но есть у него и другая сторона — это еще и место для бесконечных открытий, неисчерпаемый источник вдохновения и движущая сила обновления. Невероятная история создания самого маленького морского государства на планете стала символом не скованной границами эксцентричности и насмешкой над нормами международного права.
Рой Бейтс и его жена
Фото: @sealandgov
Если копнуть поглубже, то можно увидеть в этой истории кое-что еще — богатое наследие авантюризма, который всегда процветал в открытом море, упрямое стремление показать, что ты чего-то стоишь, и экстравагантный способ заявить о желании ни от кого не зависеть.
У нового государства Силенд, ставшего по воле его основателя княжеством, был свой паспорт, герб и флаг — красно-черный с белой диагональной полосой посередине. Денежную единицу Рой назвал силендским долларом, поместив на банкноты портрет жены. Уже в наши дни у страны появилась страница в Facebook, аккаунт в Twitter и канал на YouTube.
Формально ни одна страна не признала Силенд , но это не означало, что у его создателя не было права на суверенитет. Британское правительство и разного рода злопыхатели не раз пытались, послав наемников, захватить платформу, но у них ничего не вышло. Почти все такие попытки заканчивались одинаково — члены семьи Бейтс сеяли в рядах нападавших страх и ужас, стреляя в их сторону из винтовок, бросая в них бутылки с зажигательной смесью, сбрасывая на их лодки шлакоблоки и отталкивая от платформы лестницы, по которым те пытались вскарабкаться. Британия, некогда правившая огромной империей, над которой никогда не заходило солнце, оказалась бессильна перед наглым микрогосударством — едва ли не меньше главного бального зала в Букингемском дворце.
Всему виной базовые принципы государственного суверенитета: область действия законов страны совпадает с ее границами. Силендцы напомнили британскому правительству об этом в мае 1968-го, когда сын Роя Майкл сделал несколько выстрелов из пистолета калибра 5,6 миллиметра в направлении рабочих, прибывших для ремонта находившегося неподалеку буя.
Майкл заявил, что выстрелы были предупредительными. По его словам, он просто хотел напомнить работягам о необходимости уважать территориальный суверенитет Силенда. Никто не пострадал, но происшествие имело далеко идущие последствия для британской юридической системы и геополитического статуса Силенда.
Некоторое время спустя британское правительство предъявило Майклу обвинения в незаконном хранении и использовании огнестрельного оружия. Однако в ходе судебного разбирательства было вынесено решение, в котором признавалось, что Майкл действовал за пределами британской территории, вне юрисдикции ее властей, а значит, он не мог быть привлечен к ответственности по законам Британии.
Рой, которого такое решение суда еще больше раззадорило, в разговоре с британским чиновником заявил, что, если пожелает, может в любой момент приказать кого-нибудь убить на территории своего княжества, поскольку он «отвечает за закон в Силенде». Даже в анналах морской истории, изобилующей примерами хулиганских выходок всех мастей, найдется немного таких аномалий.
Хотя кому-то может показаться, что история Силенда больше смахивает на юмористический скетч в духе «Монти Пайтон», меня она привлекла возможностью глубже разобраться в важной проблеме — а именно в зияющих прорехах, которые обнаруживаются, когда государственные органы пытаются контролировать океаны.
Особенно поражал тот факт, что, при всем нахальстве своей выходки, Рой, казалось, действовал в рамках закона ну или, по крайней мере, нашел способ воспользоваться лакунами в правовом регулировании.
За полвека существования Силенда лишь нескольким людям, гостям семьи Бейтс, удалось побывать на этом отдаленном форпосте. На месте зениток Второй мировой на платформе разместился ветряной электрогенератор, обеспечивающий нестабильным электричеством обогреватели в десяти пропитанных влагой и обдуваемых всеми ветрами помещениях, составляющих жилую площадь Силенда.
Фото: @sealandgov
Раз в месяц к платформе пристает лодка с припасами — чаем, виски, шоколадом и старыми газетами — для обитателей форта. В последние годы число постоянных граждан Силенда сократилось до одного — смотрителя по имени Майкл Беррингтон. Несмотря на кажущуюся абсурдность и эфемерность идеи Силенда как независимого государства, британцы отнеслись к соседу вполне серьезно.
Рассекреченные не так давно документы конца 1960-х говорят, что Силенд вызывал крайнее раздражение у политиков того времени: они опасались, что прямо у них под носом появится еще одна Куба. Одно время даже вынашивались планы бомбардировки платформы, но все же на столь радикальные меры власти не решились.
В 1970-х немецкий бизнесмен Александр Готфрид Ахенбах нанял группу головорезов из Голландии, чтобы те организовали переворот в Силенде. Результатом операции стал захват заложников и ожесточенное дипломатическое противостояние между Германией и Англией. В начале 1980-х, во время Фолклендской войны, группа аргентинцев попыталась выкупить платформу и устроить на ней тренировочный лагерь. Уже в наше время сотрудники WikiLeaks рассматривали возможность перемещения туда своих серверов, а в «Панамском досье» Силенд фигурирует в качестве укрытия для организованной преступности.
С начала моей репортерской карьеры море представало предо мной в самых разных обличьях, но в случае Силенда я нашел совершенно новое проявление беззакония в океане. Поражала не только дерзость, с которой действовал основатель нового государства, но и наличие у всего этого предприятия четкой философской базы: Силенд стал воплощением либертарианских идеалов, неуклюже объединенных с вольными интерпретациями морского права и дипломатическими хитросплетениями.
Мне довелось побывать на платформе в октябре 2016-го. Меня сопровождали сын Роя Бейтса Майкл, которому тогда было 64 года, и его 29-летний сын Джеймс. Понадобилось несколько месяцев и полдесятка телефонных звонков, прежде чем семья дала мне разрешение на въезд в их владения. Я так до конца и не понял, почему они тянули с этим. Возможно, не хотели рисковать и ставить под удар легенды, окружающие Силенд.
Прибыв наконец в Англию, я с удивлением узнал, что мои спутники общались со мной вовсе не из Силенда, а из Эссекса. Именно оттуда они руководили своим бизнесом — флотом из нескольких судов, занимающихся промыслом моллюсков. Внешне Майкл походил на вышедшего на пенсию хоккеиста. Он был невысокого роста, плотного телосложения. Бритая налысо голова, отсутствующий передний зуб. Отрывистый хриплый смех отлично подходил его резкой манере общения.
Джеймс, напротив, оказался худощавым скромным малым. По нему сразу можно было сказать, что он окончил университет. Если Джеймс тщательно подбирал каждое слово, стараясь учесть все нюансы и ничего не упустить, то его отец словно бы бросал словесные гранаты. «Можешь писать про нас все, что только взбредет в твою чертову голову, — заявил Майкл сразу, как мы встретились. — Нам наплевать». Но что-то подсказывало, что на самом деле ему совсем не все равно.
Фото: @sealandgov
Промозглым ветреным днем 2 октября 2016 года, когда уже почти начало смеркаться, отец и сын Бейтсы приплыли за мной на лодке в портовый город Харвич. Они сидели посредине, так что мне пришлось разместиться на корме. Я с трудом удерживал равновесие — приливные волны нещадно раскачивали утлое суденышко. Дул пронизывающий ветер; говорить было невозможно, так что я молчал.
Когда на море сильное волнение, а ты плывешь в трехметровой моторной лодке, кажется, что ты мчишься галопом на резвом скакуне. Вроде бы чувствуешь ритм, но, в отличие от галопа, темп то и дело меняется, да к тому же неожиданно.
После часовой вольтижировки по пути до Силенда у меня было чувство, будто я участвовал в родео. Мои внутренние органы как будто хорошо встряхнули в шейкере; ноги дрожали от изнеможения — удерживать равновесие на продолговатом сиденье было непросто. Лодка неслась наперерез приливу к точке на горизонте, которая становилась все больше и больше, пока не превратилась в испещренные пятнами бетонные опоры, махину платформы над ними и намалеванные яркой краской под вертолетной площадкой жирные буквы веб-адреса.
Ничего княжеского в пресловутом микрогосударстве не было — все выглядело очень неказисто. При приближении к платформе стало понятно, что неприступность ее объясняется высотой. Снизу она была практически неприступна — здесь не было ни свай, к которым можно было бы пришвартоваться, ни причала как такового, ни какой-нибудь, пусть самой захудалой, лестницы. Лодка остановилась у одной из усеянных морскими желудями колонн; из-за края платформы, на высоте шестого этажа, показалась стрела крана.
Беррингтон, который был одет в спецовку ярко-синего цвета, опустил трос с небольшим деревянным сиденьем, которое больше походило на сиденье качелей на заднем дворе. Это был седеющий человек лет 60, с круглым животиком и постоянной улыбкой на лице. Я забрался на сиденье; заработала лебедка, и я в ужасе от происходящего стал подниматься вверх под вой шквального ветра.
«Добро пожаловать!» — послышалось со стороны Беррингтона, который изо всех сил старался перекричать ветер. Повернув кран в противоположную от моря сторону, он спустил меня на платформу. Казалось, что я попал на свалку: повсюду виднелись валяющиеся в беспорядке железные бочки, горы пластиковых ящиков, мотки спутанных проводов, кучи ржавого хлама — и в центре всего этого хаоса трещала ветряная турбина, будто готовая в любую секунду оторваться.
Под ударами усиливающихся волн вся конструкция трещала по швам, как старый подвесной мост. Беррингтон поднял Джеймса, потом Майкла. Наконец, он поднял и саму лодку, оставив ее висеть в воздухе. «На всякий случай», — пояснил Беррингтон.
Переводчики Сергей Чернин и Андрей Гришин