Новый фильм Алексея Германа-младшего «Дело» — камерная драма о провинциальном преподавателе-филологе Давиде (Мераб Нинидзе), несправедливо оказавшемся под следствием о расхищении стульев из-за опубликованной в соцсетях карикатуры на заворовавшегося мэра. Критики уже не раз успели связать фильм с недавним судом над режиссером Кириллом Серебренниковым и более давним «Левиафаном», а само «Дело» показали на Каннском кинофестивале и выборгском «Окне в Европу». Герман-младший объяснил «Ленте.ру», почему не считает политической свою остросоциальную драму о конфликте с властью, что привнес в фильм его ведущий актер и почему «Дело» сравнивают с процессом «Седьмой студии» совершенно незаслуженно.
«Лента.ру»: Когда вы брались за «Дело», ожидали такой уровень внимания к фильму?
Алексей Герман-младший: Честно? Я, правда, не очень слежу. Я смотрел какие-то публикации — есть и положительные, и отрицательные. Когда мы начинали фильм, я понимал, что в любом случае стыдным он не будет и что выйдет на каком-то крупном фестивале. Это могла бы быть и Венеция, мог бы быть Берлин. Но для нас тогда главным оставался фильм «Воздух», который столкнулся с огромными сложностями. Поэтому на момент завершения «Дела» я фактически от него отошел. Да, появились Канны — но не было бы Канн, были бы другие главные фестивали. Нас позвали, мы поехали. У меня нет болезненной привязанности к картинам, когда они выходят. Я обижаюсь, когда их обижают, но достаточно быстро их отпускаю.
Фото: промоматериалы фильма «Дело»
Отмечу, что это крутой кризис-менеджмент — ваша большая работа застопорилась из-за пандемии, вы беретесь за малую, а она оказывается в Каннах. Как думаете, на Западе на «Дело» обратили внимание из-за его протестной тематики?
Может быть, из-за тематики, может, потому что он неплохо сделан, может, это комплекс всего. «Дело» — это понятная история борьбы за справедливость, у них довольно много такого кино. Но я не могу сказать, что они как-то в него въехали — это же не манифест никакой, не махание шашкой, и там довольно сложные для них коннотации. Хотя в Каннах фильм довольно неплохо прошел.
В России такого кино, наоборот, кажется, не очень много. Вот Антон Долин в рецензии писал, что подобного фильма со времен «Левиафана» не выходило. Берясь за «Дело», вы ощущали важность заполнения этого вакуума в российском кинематографе?
Нет. Я даже не считаю это кино политическим.
А почему? Конфликт с властью вполне можно же обозначить, как политическую тему.
У нас же есть очень много сериалов, в которых существует конфликт с властью. Я изначально немного удивился, когда стали говорить вот эти вещи про «со времен “Левиафана”»... — я смотрел какие-то сериалы, и полно всего с похожей тематикой. Почему для меня это не политическое кино — оно находится в русле моих размышлений, опытов, понимания жизни и какой-то картины мира. Я могу ошибаться, но для меня политическое кино должно утверждать какую-то непреложную истину: «Эти хорошие, те плохие. Надо делать то, и будет то». Я же ничего не утверждаю.
Я не очень знаю, как надо на Руси жить, и очень во многом не уверен, и уж точно стараюсь держаться подальше от всяких общностей по политическим взглядам
Поэтому, когда «Дело» выйдет в прокат и про него выйдет много текстов, вы увидите, что фильм не понравится ни тем, ни другим. Вы увидите, что он будет раздражать и либеральных, и консервативных журналистов, и раздражать будет сильно. На показе «Окна в Европу» это уже было видно, что части людей, которые «за демократию», — я к ним отношусь с уважением — фильм не показался близким. И с другой стороны будет то же самое. А я просто фиксирую свои ощущения от жизни. Герой «Дела» — он ведь прав! Он в какой-то степени несдержан, он сложный человек, как и все мы. Следователь в фильме — является ли он совсем уж кровопийцей? Нет, не является. Он свою работу делает. Это будет вызывать раздражение.
Кадр: фильм «Дело»
Вот вы говорите, что в кино просто фиксируете опыт и ощущения — а какие конкретные события вас натолкнули на написание сценария «Дела»? И было ли среди них дело Кирилла Серебренникова?
Нет, Серебренникова не было среди них. Я, так сказать, гештальт с Серебренниковым закрыл. Я говорил Владимиру Владимировичу Путину про Серебренникова, когда у того болели родители, я был поручителем на суде и считаю, что для Кирилла Семеновича я сделал более чем достаточно, чего уж про него еще и фильмы снимать. А про какие-то другие дела — знаете, у меня так странно устроен мозг, что я не помню. Меня если спросить про футбол 1914 года, после «Гарпастума», то я все забыл. Если спросите про советскую космическую программу, про которую я довольно много читал во время производства «Бумажного солдата», — я забыл и ее. Я вон сейчас копаюсь в самолетах, которые надо пересобрать, надо графику сделать, нужна траектория, по которой они летать будут. Я не держусь за фильмы — вот вышло «Дело», ну пусть живет. А я пойду другим заниматься.
Картину при этом уже неоднократно связывали с делом Серебренникова — параллели проводят и с сутью обвинений, и со смертью матери...
Потому что это у меня мама умерла — это никому не приходит в голову!
Вопрос немного другой — про ваше отношение к тому, что фильм непременно будут сравнивать с делом Серебренникова.
Мне глубоко наплевать, могут сравнивать с чем угодно! Никто не подумал о том, что здесь мой личный опыт. О том, как моя мама умерла — от инсульта. И я фактически в больнице был полтора раза — я не успел к ней, не доехал. Мама умерла за 15 минут до моего приезда. У нее тогда подволакивалась нога, а у меня были сложности по работе, и я этого не заметил. Но сила политизации в нашем обществе такова, что об этом уже никто не думает! Это история смерти моей мамы.
Кадр: фильм «Дело»
А в решении сделать главного героя наполовину грузином, наполовину евреем и, цитируя его же, «непонятно кем еще» лежало только желание взять на эту роль Мераба Нинидзе?
Конечно! Я шел от актера. Я считал, что сыграть это может только Мераб, и что у нас в России нет артиста в районе 50 лет, который может вот это сыграть, и, главное, инструментарий работы с которым я понимаю. Отсюда и Мераб. Дальше — он Мераб, он, очевидно, грузин. Ну зачем делать из грузина не грузина? Таким образом герой стал грузином. То же самое я делал в «Бумажном солдате» — я планировал героя-еврея, не нашел его, но нашел Мераба и сделал персонажа грузином. Правда, мы тогда забыли поменять фамилию на сайте, и он остался Покровским. А фраза про то, что он не знает, кто он такой, — это уже текст самого Мераба. В фильме довольно много импровизации, много вещей, которые Мераб говорил самостоятельно.
Вам не кажется, что его национальность в такой остросоциальной ленте придает ей дополнительные смыслы?
Наверное, придает. А может и нет! Я не бегу за социальностью. Есть режиссеры, которые считают, что это очень важно. И у них это часто получается — они строят свои фильмы на сопротивлении, на борьбе, на черном и белом. Я так не делаю. Конечно, мне приходило в голову, что если герой будет грузином, то, наверное, будут какие-то дополнительные планы считываться. Но я подумал — будет считываться, и хер с ним. Я не мыслю цитатами — мне вот, кстати, очень часто говорят, что я что-то цитирую в фильмах. Иногда я говорю: «Я украл, но даже не подумал, откуда» (смеется). Но я никогда не цитирую. Просто иногда происходят случайные совпадения, а иногда краду, но не понимаю откуда. Я не закладываю каких-то сложных образов. Вон, по фильму Звягинцева «Левиафан» книгу с комментариями издали огромную. Всех моих комментариев по части моих фильмов хватит страниц на пять. Просто я так не мыслю.
Я уже понял, что вы фильм политическим не считаете, но все же — не было ли вам хоть сколько-то боязно снимать картину о конфликте с властью в нынешней политической ситуации?
На мой взгляд, нормальный, абсолютно в традициях русской литературы контекст, который заложен в фильме, наверное, будет вызывать какую-то более острую реакцию. Столько вокруг ненужных нервов и эмоций, столько ожесточения и споров, когда просто достаточно взять историю государства российского и с ней ознакомиться. Не думаю, что мы столкнемся с каким-то конфликтами со стороны власти, для этого нет никаких оснований.
Фильм «Дело» (производство компании Metrafilms) выходит в российский прокат 23 сентября