«Не надо их мучить. Это никому не поможет» Почему «вундеркинд» — опасный ярлык и как надо учить детей? Отвечает профессор

На факультете психологии МГУ вручили студенческий билет девятилетней москвичке Алисе Тепляковой. В 2021 году она стала самой юной школьной выпускницей в России, сдав ЕГЭ в восемь лет. В семье Тепляковых подрастают еще шестеро детей. Родители надеются, что и их ждет похожее будущее. О том, кто такие вундеркинды, готова ли российская система образования к талантливым детям, надо ли государству стимулировать их появление и почему судьбы удивительных детей часто складываются трагично, «Лента.ру» спросила у профессора Высшей школы экономики, заведующего Лабораторией социологии образования и науки ВШЭ в Санкт-Петербурге Даниила Александрова.

«Великие люди в детстве нечасто выглядят вундеркиндами»

«Лента.ру»: Вундеркинд, талантливый ребенок и просто способный — это разные понятия или скорее синонимы?

Даниил Александров: Мне кажется, это ярлыки, которые приклеивают взрослые. И приклеивают часто незаслуженно. Все образованные семьи уверены, что их дети и внуки необычайно способные. Это, конечно, искажение под влиянием любви. Те, кого мы любим, — они для нас и самые красивые, и самые талантливые.

Выглядит оценка способностей часто так. Реальный пример из жизни. Прекрасная семья. Папа учит дочку математике. При этом сердится за ошибки, ругает. А французскому и английскому ее учат бабушка с дедушкой, которые ее все время хвалят. Догадываетесь, какой результат? Математикой девочка не хочет заниматься, ненавидит ее, а языки — любит. И папа ребенка мне всерьез говорит, что дочь не способна к математике, но способна к языкам. На самом деле к способностям, тем более к таланту, это не имеет никакого отношения.

Великие люди — писатели, ученые — в детстве нечасто выглядели как вундеркинды. Вундеркинд — это ярлык для раннего проявления способностей. Но многие способности проявляются не рано. Были великие математики, которые поздно начинали говорить. Много великих математиков, которые в детстве никак не выделялись, но в 15 лет было видно, что у них есть выдающиеся способности. Нужно время и освоение школьного курса математики, чтобы стал виден талант, а не просто способность складывать цифры. То есть слово «вундеркинд» — редкое и часто ошибочное использование ярлыка.

Если вундеркинды теряются в обычных школах — значит, для таких детей необходимо создавать какую-то особую методику обучения, особые школы?

Нет, не нужно. Практически во всех странах мира нет отдельных специальных школ для математиков или спортсменов. Зато есть большие школы, внутри которых дети могут подбирать для себя предметы по своим интересам, талантам: кто-то больше занимается литературой, а кто-то математикой. И в мире складывается мнение, что такая система лучше, чем отдельные спецшколы. Но поскольку они у нас в России есть, я не предлагаю от них избавляться. Все же ломать — не строить, новые реформы нашим школам не нужны.

Но необходимо дополнительное образование. Кружки нужны доступные. И более того — нужна система кружков, где можно переходить с уровня на уровень, из кружка для начинающих — в более сильный. Как в спорте или музыке. Во многих странах нет спортивных школ, а рекордсменов много — кружки и секции решают дело. Вот и с прочими талантами так же. 

По настоящему талантливые люди проявляются сами по себе, без всяких специальных школ. Поскольку мой папа был великий математик, я вырос среди математиков и физиков, знаю множество историй. Например, про то, как подростка в 14-15 лет привели к университетскому профессору со словами: «Он нашел дома вузовские книжки по математике, читает их, поговорите с ним». Из этого ребенка потом вырос выдающийся математик. Много случаев, когда это все достаточно рано видно, но все же не в восемь лет.

Важно еще подчеркнуть, что великие математики, которых я лично знал когда-то в старших поколениях, никогда не заканчивали никаких спецзаведений — таких тогда и не было. А великие математики были.

Несколько лет назад активно обсуждалась идея создать реестр талантливых детей, чтобы у государства все будущие гении были на учете. Это осуществимо?

Невозможно по многим причинам. Нельзя все сводить к интеллекту, противопоставляя одаренных детей тем, у кого ограниченные умственные способности. Если мы посмотрим, как почти все в мире думают и пишут об особо одаренных детях, то это все про умственные способности. Мерить IQ слишком просто и отчасти именно поэтому ошибочно. Поясню.

Специальные способности очень разные. Скажем, музыкальный слух — это одна способность. А координация, тонкая моторика рук и строение рук, позволяющее легко играть, — это другие способности. Если они сошлись вместе, может быть, будет выдающийся пианист. Не сошлись — не будет. 

То же самое с математикой — даже внутри математики нужны разные способности. Одни умеют решать сложные задачи быстро, но у них нет каких-то качеств ума для того, чтобы ставить новые задачи. У них у всех будет высокий IQ, но способности очень разные, и только сочетание их даст нам выдающегося математика. 

И психологи не знают, что это за такие качества ума, что позволяют открывать новые математические направления. Так же как никто не знает, какие характеристики мозга делают человека способным писать выдающиеся стихи. 

Наконец, есть черты характера, без которых никакие специальные способности не будут реализованы. Это жизненный оптимизм, это умение долго концентрироваться и тому подобные качества. Необычайно важно то, что называется энергией и душевными силами.

Надо иметь драйв не только в школе, но и в вузе, и потом еще на десятки лет самостоятельной жизни. То, что для жизненных успехов качества характера важнее, чем IQ, очень хорошо показано в работах нобелевского лауреата, экономиста Джеймса Хекмана.

Ну, а государству выгодно иметь много талантливых граждан? Или с аномалиями, к коим относится и гениальность, лучше не связываться?

Во-первых, это ложное представление, что существует некое государство, которому что-то выгодно или нет. Государство ведь во внутренней политике, тем более социальной, не единый монолит: одним группам надо одно, другим — противоположное.

Во-вторых, государство озабочено развитием талантов по разным соображениям. Например, вкладываются большие деньги в математическое образование. Это решение принимается на высшем уровне, так как нужны программисты, нужны инженеры — специалисты, обеспечивающие безопасность. Это важно государству. Важны и талантливые спортсмены. Если первое для технологического развития, то спорт — это понты. Спортсменами у нас гордятся и меряются друг с другом и с другими странами, а математиков просто используют.

От такого подхода стране в целом очень плохо. Потому что гораздо лучше, когда государство думает не об образовании привилегированных и не об образовании высоких достижений, а о том, чтобы не было отстающих.

«Отличников никто специально не мучает»

Может ли качественное образование повлиять на количество одаренных?

Нет, не может. Система кружков может помочь найти таланты, но само по себе образование не формирует гениев. Никак — от слова вообще.

Я сам заканчивал физматшколу, очень хорошую, много интересовался этим вопросом. Наша школа была прекрасна, и питерские физматшколы выпустили много талантливых людей. Но я абсолютно убежден, что число математиков мирового уровня у нас в стране не изменилось бы, если бы вместо специализированных школ были бы просто хорошие, рядом с которыми есть сильные кружки. Хочу еще раз подчеркнуть, что особо одаренные дети и гении — это редкое сочетание врожденных способностей, это совершенно особая порода. Их тоже нужно поддерживать и помогать им, но они не создаются образованием.

Часто мы путаем просто способных людей, которым нужно дать реализоваться, с теми, о ком мы можем сказать: это выдающиеся люди.

Допустим, живет где-то уникальный ребенок с задатками гениальности. Вы считаете, что он сможет прорасти сквозь асфальт в любой школе, никакой особой атмосферы ему не нужно?

Если школы заняты травлей одаренных подростков, тогда и правда каюк. Но я могу сказать, что такого практически нет. Мы делали исследование в Санкт-Петербурге. Смотрели, много ли школ, в которых отличников подвергают остракизму по типу «ты что тут, самый умный?». Выяснилось, что нет таких школ. В отдельных классах, где на 25 хулиганов один отличник, бывает, что его гнобят. Но чтобы такое случалось во всех классах школы — мы ни одного случая в Петербурге не нашли. Классов с не очень хорошей атмосферой обнаружилось примерно шесть-восемь процентов. В начале исследования я ждал, что таких школ будет 10-20 процентов. Но их нет вообще. Отличников никто специально не мучает. Это прекрасно, и нам надо этому радоваться.

Проблема только в том, что в стране огромное пространственное неравенство. В больших городах много кружков, хорошие олимпиады, больше возможностей. А если вы живете где-то в лесах, где ничего нет, а еще там плохой учитель математики, — то печально. Такая ситуация загубит многие таланты задолго до того, как они поймут, что им нужно двигаться куда-то дальше. Это реально тяжелая история, но она простыми способами не лечится.

То есть у таланта из глухомани вообще никаких шансов?

У меня есть любимая история на эту тему. Изучаем мы сельские школы и вдруг обнаруживаем, что из одной идет постоянный ручеек победителей областных олимпиад по английскому языку. Мы сразу пикируем в эту школу. Спрашиваем детей и родителей: «Как у вас учитель английского — нравится?» Те сразу начинают стенать: «Очень плохо, очень!» Мы недоумеваем — откуда тогда такие результаты? Выясняется, что педагог то ли по физике, то ли по географии (помню только, что по естественным наукам) любит английский язык. И стала преподавать его дочке. А чтобы ей не было скучно, взяла за компанию ее подруг. Так и появился этот кружок. А деревня реально глухая — два с половиной часа от Петербурга по тяжелым дорогам. То есть в удаленных школах все построено на случайности. Найдется энтузиаст — что-то прорастет.

Государство может как-то стимулировать появление таких случайностей?

Конечно, да. Можно учить педагогов даже в глухих местах узнавать таланты — музыкальные, математические, языковые — и как-то им помогать. В этом смысле лучше работают системы, когда начальные школы в поселках, а старшеклассников собирают в большие школы. Пусть им и приходится добираться долго на школьном автобусе до места учебы, зато они попадают не в свою деревенскую школу, где мало школьников, а туда, где много классов в параллели. А значит, есть возможность создавать специализации, вводить дополнительное образование и кружки.

Это во всем мире так, не только у нас. Билл Гейтс через свой благотворительный фонд долгое время финансировал маленькие сельские школы штатов Орегон и Вашингтон, там, где он родился, жил и содержит Microsoft. Но потом эксперты ему объяснили, что поддерживать маленькие школы — не очень эффективно. Потому что никакая помощь, даже такого миллиардера, как Гейтс, не сможет обеспечить их тем набором учителей, который позволял бы иметь нужное разнообразие уровней математики, гуманитарных и естественных наук.

Есть старый анекдот: человека спрашивают, умеет ли он играть на скрипке. «Не знаю, — отвечает, — не пробовал». Если ребенок никогда не играл ни на каком инструменте, не решал сложные задачи, мы не знаем, есть у него к этому способности или нет. Только по мере того, как человек втягивается, достигает какого-то уровня владения предметом, можно заметить талант.

Какие опасности поджидают одаренных детей, вундеркиндов? 

У них могут быть особенности развития. Более того, у них чаще встречаются разные формы аутистического спектра, например, синдром Аспергера, а также синдром дефицита внимания и гиперактивности. Или еще что-то. Но главное — на них падает груз ожидания родителей и нагрузка непрерывных занятий. У них может сформироваться перфекционизм, который мешает им реализоваться. У них возникает усталость от занятий и от родительских ожиданий.

Но это же не их выбор. Это вина родителей, если их перегружают, а не качества детей со способностями. Не надо мучить детей. Это никому не поможет, в том числе гениям. Как в спорте, как в музыке, так и в других сферах можно перетрудиться и надорваться. 

«Мотивация ослабевает, наступает перелом, депрессия»

Почему далеко не каждый вундеркинд во взрослой жизни становится выдающейся личностью? 

Как сказано выше, успех в карьере в целом много больше зависит от таких качеств, как упорство, усидчивость, оптимизм, открытость людям, честность, сознательность и совестливость, нежели чем от IQ. Это многократно показано на разных данных. 

И, наконец, есть психологическая динамика в ходе развития и реализации способностей. Если что-то тренировать, то оно развивается лучше. На примере математики: если не давать юным талантам что-то нетривиальное и сложное, а тренировать только на быстрое решение стандартных задач, они к этому привыкают. Если всячески помогать ребенку развивать детскую манеру рисунка, расхваливая его как вундеркинда, ему потом будет трудно.

И, наконец, самое частое: талантливый человек может так легко справляться с задачами, что мотивация ослабевает, и с каждым годом он/она занимается все меньше и меньше, отставая от сверстников. А потом наступает перелом, депрессия, и далее что угодно, включая наркотики… Это известная проблема раннего успеха. 

Кроме того, это, может, родителям и учителям казалось, что ребенок — вундеркинд. Да и в детстве легко быть вундеркиндом, когда все тебя поддерживают и тобой восхищаются, а в самостоятельной жизни все иначе. Тут важны те качества личности, о которых я уже говорил. Здоровье важно, энергия, оптимизм. И умение долго-долго трудиться над чем-то сложным. 

По поводу девятилетней девочки, поступившей в МГУ, разгорелась бурная дискуссия. Практически все педагоги считают, что дело не в таланте, просто папа натренировал ребенка. Можно ли отсортировать такие случаи «натаскивания»?

Отсортировать и исправить не получится, потому что всегда будут родители со своими сверхидеями по развитию детей. Но надо понимать, что натаскать к восьми-девяти годам любого ребенка на что-то невозможно. Кто не верит, пусть посмотрит на детей, у которых трудности в развитии. У меня есть коллега — организатор образования педагогов. Она начинающих учителей специально отправляет вести урок у детей с трудностями в развитии, чтобы молодой учитель остро ощутил, что не все дети его понимают. Проблема молодого учителя часто в том, что он приходит в класс и ожидает, что всем все ясно, а выясняется, что понимают его 5 из 25. Педагог огорчается и концентрируются на этих пяти, а это неправильно. Задача, чтобы и оставшиеся 20 чему-то научились.

Люди, которые учились в хорошей школе, учились в университете, потом пошли преподавать в хорошую школу — они реально думают, что все вокруг такие же, как они, с такой же скоростью мыслительных процессов. Нет, не все. Много людей, у которых замедленные интеллектуальные реакции, их нельзя натренировать.

Так что девочка, безусловно, способная, о чем тут разговор. Но так же очевидно, что у нее, скорее всего, нет никаких специальных способностей, иначе она бы поступала не на психфак, а на мехмат или еще куда-то. А психология — это такое общее образование. Просто девочка хорошо соображает.

Надо сказать, что вообще массовая ранняя диагностика специальных способностей — занятие распространенное, но абсурдное и вредное. Всерьез заниматься психодиагностикой развития в раннем возрасте сложно, это требует специальных нейропсихологических тестов и высокой квалификации психолога. У ребенка не очень рано формируется такой уровень развития, что можно просто проводить те или иные экзамены на уровне школы — это примерно время перехода от начальной школы к средней. А в шесть-семь лет неспециалисту сделать это практически невозможно. Так что проверка способностей на собеседовании перед приемом в первый класс — это профанация, обман народа. Экзамен в пятый класс гимназии — уже получше.

Когда 15-летний подросток заканчивает школу и поступает в вуз, с моей точки зрения, это рановато. Но есть и исключения. Например, академик Лев Ландау в 12 лет начал осваивать высшую математику, а в 14 лет стал студентом сразу двух факультетов Бакинского университета — физмата и химического.

Однако в девять лет отправлять ребенка в высшую школу — это, конечно, только его мучить. Я согласен, что дело тут скорее в стремлении родителей кому-то что-то доказать. С моей точки зрения, такие ситуации — это абьюз детей.

Что посоветуете родителям одаренных детей?

Первое — не думать о своем ребенке как особенно одаренном. Это вредно, это слишком высокие требования. Если надежды не оправдаются, то это горе для вас и, что еще важнее, травма для ребенка: все верили, что он гениальный, и ему внушили такое представление о себе, а по жизни не получилось. Я об этом уже говорил как о проблеме раннего успеха. 

Второе — кружки, кружки и еще раз кружки, то есть дополнительное образование. Помогите ребенку попробовать разные занятия, найти себя и дело по способностям.

Третье — не перегружать детей и не использовать их для реализации своих личных амбиций.