Европейский союз (ЕС) переживает кризис единства, и дело не только в разных подходах к коронавирусным ограничениям. Страны Западной Европы думали, что договорились с восточными соседями о единых взглядах на европейские ценности, но оказалось, что далеко не всех устраивает, например, толерантность к сексуальным меньшинствам и мигрантам. Венгрия и Польша с каждым годом все жестче противостоят либеральным политическим трендам, а в ЕС не понимают, как подавить этот бунт, не разрушив солидарности всех европейцев. Бывший глава Евросовета Дональд Туск даже предрек развал союза в том случае, если к этому лагерю оппозиции присоединятся другие участники. Как восточноевропейские страны стали оплотом традиционных ценностей, почему их так беспокоят ЛГБТ и чем такое противостояние грозит единству Европы — в материале «Ленты.ру».
15 июля Европейская комиссия выпустила пресс-релиз, в котором потребовала от Будапешта и Варшавы в течение двух месяцев исправить ситуацию с отношением к меньшинствам. Если это заявление ни к чему не приведет, подчеркнули в ЕК, дальше вопросом будет заниматься высшая судебная инстанция — Европейский суд. Для обеих стран это не просто ценностный вопрос: немилость европейского блока грозит им заморозкой субсидий. Речь идет о миллиардах евро, которые они каждый год получают от европейских союзников. Польша — получатель самых крупных выплат, а для Венгрии эти деньги стали ключевым фактором экономического роста последних лет.
Альтернативные ценности
«Я родился геем. Я гей, и это не мой выбор. Моя мать всегда была в ужасе от этого, и с этим я живу. А теперь вы закрепляете это в законах. Я вас уважаю, но вы перешли черту. Речь идет об основных правах, о праве отличаться», — с такими словами премьер-министр Люксембурга Ксавье Беттель обратился к венгерскому коллеге Виктору Орбану на дебатах в Совете Европы.
Речь шла о новом законе, который в июле вступил в силу в Венгрии: он запрещает демонстрировать несовершеннолетним темы, связанные с гомосексуальностью и сменой пола. Так как регулировать просмотр детьми тех или иных материалов невозможно, это фактически означает запрет на «ЛГБТ-пропаганду» во всех венгерских СМИ, подобный тому, что ввели в России в 2013 году.
Такое положение дел абсолютно не устраивает ЕС — толерантность к сексуальным меньшинствам изначально признана общей ценностью для состоящих в нем стран, и от Венгрии, вступившей в блок в 2004 году, требуется то же, что от всех остальных. Председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен по этому поводу выступила с резкой критикой венгерских властей.
Этот закон использует защиту детей как предлог для дискриминации людей на почве их сексуальной ориентации. Это позор!
Венгрия стоит на своем и отвергает призывы пересмотреть решение — по мнению властей страны, Запад лезет не в свое дело. Руководитель администрации премьер-министра Венгрии Гергей Гуйяш в ответ на заявления Еврокомиссии в очередной раз выразил позицию правительства: «Попытки Брюсселя впустить ЛГБТ-активистов в школы и в детские сады ни к чему не приведут». Венгерская сторона настаивает: новый закон защищает права детей на формирование собственных взглядов и право родителей воспитывать своих детей так, как хотят они, а не государственные институты.
Наклейка с надписью «Зона, свободная от ЛГБТ», Варшава
Фото: Kacper Pempel / Reuters
Наряду с несправедливостью к меньшинствам в Венгрии западные СМИ часто вспоминают о ситуации в соседней Польше. Там региональные власти в ответ на общеевропейскую политику толерантности стали объявлять свои муниципалитеты «зонами без ЛГБТ» — то есть запрещать в них открытую демонстрацию символики сексуальных меньшинств или принадлежности к ним.
Такими зонами оказалось в итоге занято около трети всей территории страны. Как считает польский социолог и активистка Эльжбета Корольчук, эта практика закрепляет бесчеловечное отношение к согражданам. По ее мнению, каждый, кто «объявляет часть общества неполноценной, по сути выдает лицензию на убийство». С ней в целом согласны власти ЕС: Европейский парламент даже выпускал резолюции с осуждением политики в Польше. Но, как и в случае с Венгрией, несоответствие общеевропейским социальным ценностям — далеко не единственная претензия Брюсселя к восточноевропейским союзникам.
7 июля стало известно, что предназначенные Венгрии многомиллиардные гранты ЕС не будут одобрены в тот срок, когда их планировалось выделить.
— такова общая сумма замороженных грантов ЕС для Венгрии
Обоснованием для замедления этой процедуры называют проблемы венгерских властей в их борьбе с коррупцией: от правительства Орбана требуют наладить прозрачное и честное распределение бюджета.
Однако и это далеко не последний эпизод в противостоянии восточноевропейских держав с остальными странами европейского блока. Венгрия и Польша отчетливо выделяются на фоне других стран-членов ЕС сочетанием трех атрибутов: авторитарным стилем управления, явной тягой к национализму в политике и откровенно консервативными ценностями в социальном управлении.
Вся власть — кому надо
«Демократия не обязана быть либеральной. То, что режим не либеральный, не делает его недемократическим. Чтобы сохранить способность конкурировать в глобальных масштабах, нам нужно отбросить либеральные методы и принципы общественной организации», — заявил Орбан в своей знаменитой речи 2014 года. Он призвал искать новый, отличный от либерального способ строить государственную систему: как примеры стран, которым это удается, он привел Китай, Турцию, Сингапур и Россию.
Западные эксперты и политики недовольны такой позицией: термин illiberal, которым регулярно характеризуют венгерское государство, на английском буквально значит не просто «нелиберальный», но «нетерпимый, непросвещенный, ограниченный». Американский политолог Фарид Закария, автор термина «нелиберальная демократия», считает, что без принципов либерализма, заложенного в конституции, демократия опасна. Она ведет к ущемлению человеческих свобод, злоупотреблению властью, этническим конфликтам и даже к войне.
Митинг националистов в Варшаве
Фото: Adam Stepien / Reuters
Похоже, такого мнения придерживаются и в ЕС. Для разморозки обещанных грантов правительству Орбана рекомендуют не только принять меры против коррупции, но и вспомнить о свободах: поработать над прозрачностью государственной системы, ее доступностью и ясностью для простых граждан. Отдельным и ключевым пунктом идет требование обеспечить независимость судебной ветви власти.
Решительно пилить этот сук Орбан начал незадолго до того, как объявил о «нелиберальном» пути. В 2013 году, когда его партия «Фидес» (Венгерский гражданский союз) вместе с партнером по коалиции занимала почти 70 процентов парламента, он провел большую конституционную реформу. Новые правила закрепили в ключевом документе страны традиционные семейные ценности, ограничили аборты, усилили контроль над религиозными организациями и университетами, а также урезали автономию Конституционного суда. Стоит отметить, что это происходит во многом демократическим путем: явка на выборах с тех пор заметно выросла и в 2018 году стала рекордной — 68 процентов.
В Германии и других странах ЕС венгров предупреждали, что такой шаг подрывает верховенство права и серьезно угрожает демократии. Эти претензии венгры резко отвергали, указывая на статистику: население стало куда охотней ходить на выборы, а значит, все происходит по воле народа. Серьезных мер ЕС в итоге не принял — «Фидес» помогло членство в Европейской народной партии Европарламента.
Брюсселю это аукнулось довольно скоро в Польше: там уже пару лет спустя к власти пришла партия «Право и справедливость», которая взялась за правовую систему страны. В 2018 году в Польше начала работать Дисциплинарная комиссия, призванная контролировать честность решений Верховного суда. При этом и простым полякам, и политической оппозиции очевидно, что новый орган фактически зависит от консервативных элит, находящихся у власти.
Еврокомиссия назвала реформу попыткой подмять под действующую власть все суды Польши, а судебные органы ЕС предписали полякам немедленно прекратить работу нового надзорного органа. Те не согласились и принялись настаивать на том, что решения польской системы важнее, чем требования европейского блока. Тяжбы по этому вопросу длятся по сей день и до сих пор не привели к победе ЕС. И главным сторонником Польши во внутриевропейской дискуссии оказалась, конечно же, Венгрия, которой удалось остаться безнаказанной после похожего маневра.
Для этих двух стран Восточной Европы характерна ситуация, в которой демократия объявила войну либерализму, считает Иван Крыстев — болгарский политический аналитик, один из основателей Европейского совета по международным отношениям (ECFR). Причина этого — в характере локальных революций, которые происходили в регионе с конца 80-х годов. В отличие от практически всех предыдущих революций, участники этих восстаний не стремились к утопии: они хотели лишь нормальности.
Революционеры Восточной Европы стремились не к высоким идеям, а к простым благам — тому уровню жизни, который был давно доступен их западным соседям
В отличие от западных либералов, чьи идеи сформировали текущий мировой порядок, они не были озабочены правами этнических, религиозных и сексуальных меньшинств. Вырвавшись из-под власти СССР, они стремились отстаивать права и интересы титульной нации своей страны, то есть большинства.
Народность во плоти
Польша и Венгрия входят в Вышеградскую группу вместе с Чехией и Словакией. Политику последних двух стран, некогда слитых в одну, во многом можно охарактеризовать как националистическую. Однако именно у венгров и поляков национализм приобретает формы, особенно удивляющие либеральных западных наблюдателей.
В первую очередь это касается видения истории. Еще в 1946 году венгерский политический деятель Иштван Бибо издал эссе «Горе малых государств Восточной Европы». В нем он указал, что демократия в этом регионе всегда останется под угрозой из-за травм, нанесенных могучими внешними акторами. Польшу, к примеру, несколько раз делили между собой крупные соседние державы. Венгрия пережила крах национальной революции в 1849 году, а в 1920-м в результате Трианонского договора лишилась двух третей территории и половины населения.
Акция польских ультраправых активистов против ЛГБТ-организаций
Фото: Czarek Sokolowski / AP
Незаживающие культурные раны до сих пор явно влияют на то, как в Польше и Венгрии видят окружающий мир. Давление со стороны ЕС политики в обеих странах склонны сравнивать с жестким внешним управлением во времена СССР. Венгерский премьер Орбан не забыл, что начинал политическую карьеру с антикоммунистического кружка, где призывал народ помнить о жертвах советского режима. А польские власти перенесли страх «красной угрозы» на нынешнюю Россию и постоянно укрепляют восточную границу.
Западные критики особенно отмечают отношение к трагедиям Второй мировой войны: посвященные ей венгерские мемориалы, как правило, изображают страну жертвой Третьего рейха — хотя солдаты тогдашнего режима активно участвовали в холокосте. В соседней стране жертвенная позиция титульной нации и вовсе закреплена законом: польские власти уголовно преследуют тех, кто сомневается в непричастности поляков к преступлениям нацизма. Оба государства уделяют особое внимание периоду советской оккупации и репрессиям, которые их нациям пришлось пережить.
Наряду с исторической памятью венгерскую и польскую идентичность усиливает особая демографическая ситуация. Речь идет, во-первых, об оттоке людей — с начала 90-х годов молодежь активно уезжает жить и работать на Запад, а рождаемость падает из-за невысокого уровня благополучия.
В одной только Великобритании живет около 815 тысяч поляков, а Венгрия понемногу теряет население уже с 1980-х. За последние десять лет оно сократилось почти на три процента. Этот тренд меняется, но очень медленно: рождаемость в обеих странах ниже, чем в большинстве европейских держав. Все это ведет и государство, и консервативно настроенных граждан к тревоге за будущее народа. Народ же — и это фактор, который действительно резко отличает восточноевропейские страны от западных соседей, — выделяется этническим и культурным единообразием.
населения Венгрии составляют этнические венгры
В Польше нация тоже почти не выходит за пределы этнического ядра — коренных поляков там более 96,6 процента. Число иммигрантов в обеих странах не превышает двух процентов, а мусульманское население не составляет и одной десятой процента. Отношение к магометанам соответствующее, почти худшее в Европе: среди поляков позитивно относятся к ним 26 процентов, среди венгров — около 11 процентов. Для сравнения, в России этот показатель составляет 76 процентов, в Германии — 69, на Украине — 62.
Это не могло не сыграть роль в одном из основных европейских кризисов прошлого десятилетия — миграционной волне 2015-2016 годов, когда более полутора миллиона выходцев с Ближнего Востока и Северной Африки попали в страны ЕС. Европейские лидеры радушно приняли их, но оказалось, что далеко не все европейцы рады гостям. Польша и Венгрия вместе с другими странами Вышеградской четверки наотрез отказались помогать приезжим и держатся этой позиции до сих пор.
Они последовательно выступают против идеи квот на обязательное распределение мигрантов. В 2018 году ЕС обязал Чехию и Словакию принять 2,6 тысячи и 902 человека, но они согласились только на 12 и 16 мигрантов соответственно. От Польши требовали взять к себе около 7 тысяч человек, от Венгрии — около 1,3 тысячи, однако польские и венгерские власти не приняли ни одного.
Армии мигрантов стучатся в ворота Европы
В недавнем выступлении глава венгерского правительства в очередной раз подтвердил свою позицию по миграционному вопросу: он настоял на том, что иммиграция по умолчанию вредна и ведет к размыванию национальной идентичности. По мнению Орбана, каждый должен быть счастлив там, где он родился — по воле Господа.
Христианская вера — неизменный элемент государственной идеологии в обеих странах. Польские и венгерские политики продвигают идею того, что настоящий поляк или венгр — обязательно христианин. Это вызывает отклик у верующего населения: 86 процентов жителей Польши — католики, в Венгрии к христианству причисляют себя 74 процента граждан.
Польские католические священники, в противовес интернационализму нынешнего папы Римского, открыто критикуют толерантное отношение к мигрантам и сексуальным меньшинствам, их поддерживает и венгерское священство. Молодежные организации, такие как Młodzież Wszechpolska («Всепольская молодежь»), в своих документах в открытую объявляют войну за католическую веру и против «толерантности и либерализма».
Что консервируют консерваторы
Как рассказал «Ленте.ру» Дмитрий Офицеров-Бельский, кандидат исторических наук и старший научный сотрудник ИМЭМО РАН им. Е. М. Примакова, консервативные установки помогают жителям Восточной Европы чувствовать себя настоящими европейцами — несмотря на то что в ЕС они новички. Они помнят о том, что христианство, которое имеет все меньше веса на Западе, сформировало всю историю европейской культуры, не забывают и о традиционных гендерных ролях и общепринятом понимании семьи.
«Восточные европейцы справедливо полагают, что нынешние ценности ЕС — новосозданные, не имеющие отношения к традиции. Они хотят видеть Европу такой, какой она всегда была: пусть модернизирующейся, но не в ущерб собственному древнему культурному пласту. Они не желают обновлять его так жестко и резко, как этого хотят ведущие державы ЕС», — полагает историк.
Марк Рютте
Фото: Ppe / Keystone Press Agency / Globallookpress.com
Традиционная вера поляков и венгров явно коррелирует с их убеждениями — они могут быть терпимы к меньшинствам лишь до определенного, довольно низкого уровня. И хотя 53 процента поляков согласны с тем, что «геям и лесбиянкам стоит позволить жить так, как они хотят», более 80 процентов жителей страны (и более 90 процентов сторонников правящей партии) поддерживают запрет на усыновление детей для представителей ЛГБТ-сообщества.
Эта ситуация не торопится меняться в приемлемую для ЕС сторону: несмотря на то что Копенгагенские критерии — перечень признаков, по которым страна считается достойной вступления в ЕС, — предписывают защиту прав меньшинств, политика восточноевропейских стран остается прежней и даже ужесточается.
Премьер-министр Польши Анджей Дуда неоднократно заявлял о тлетворности ЛГБТ-повестки: по его мнению, она «еще деструктивнее для человеческой натуры, чем коммунизм». Немаловажно, как именно он указывал на ее враждебность: политик подчеркивал, что это «иностранная идеология», которая «пытается проникнуть в нашу реальность, порой силовыми методами».
Европейский передел
Как считает Офицеров-Бельский, вопрос ЛГБТ сам по себе не настолько важен для венгров и поляков. Меньшинства оказываются «разменной монетой» во внутриевропейской политике, играют роль рычага для двустороннего давления. «Польша и Венгрия заявляют о своей особой позиции в отношении традиционных ценностей и семьи, но фактически имеют в виду, что готовы отстаивать свою позицию сразу по многим вопросам, в том числе по тем, которые ЛГБТ не касаются вовсе», — полагает эксперт.
В действительности, указал он, речь в многолетнем споре европейцев идет не о месте меньшинств в обществе, а о модели будущего развития ЕС. Малые страны Восточной Европы озабочены вовсе не сексуальными предпочтениями своих граждан, а суверенитетом своих государств. Если Евросоюз будет двигаться к модели дифференцированной интеграции — то есть к режиму, в котором участие в проектах ЕС будет предоставляться в обмен на лояльность, — восточным европейцам станет куда сложнее отстаивать свои национальные интересы.
Через тематику ЛГБТ восточноевропейские страны тестируют возможность принятия самостоятельных решений, неугодных европейских странам
«Пока тесты показывают неплохие результаты: Варшаве и Будапешту давно грозят санкциями, но их так до сих пор и не ввели, невзирая на громкие заявления», — сказал эксперт, отметив, что замороженные в июле субсидии для Венгрии могут все же указывать на более жесткую позицию ЕС.
Впрочем, Брюсселю мешает кризис солидарности, чтобы как следует давить на восточных союзников. Он начался после выхода Великобритании из блока и заметно усилился, когда страны проявили национализм в вопросах борьбы с пандемией COVID-19: маски и вакцины распределяли в первую очередь среди своего населения, а о союзниках на время забыли. Повлияло на привлекательность либеральной демократии и пошатнувшееся при Дональде Трампе партнерство с США — Вашингтон как пример либеральной системы играет важную роль в единстве европейских держав и к тому же оказывает особое влияние на Польшу, поэтому любое колебание его гегемонии сказывается на европейских настроениях.
Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан
Фото: Arpad Kurucz / Anadolu Agency / Getty Images
Свою роль сыграла и Россия: присоединив Крым и поддержав русское население Донбасса, она заявила о своей позиции по меньшей мере региональной силы. Полякам это напомнило о вечной российской угрозе, венграм дало пример ирреденты — собирания исконных земель — и борьбы против воли либеральных западных держав.
Хрупкую европейскую солидарность и планы по интеграции могут пошатнуть попытки ЕС ввести жесткие меры, а европейским властям такие неожиданности не нужны. Применить их могут, например, когда ЕС соберется принимать в свой состав новых кандидатов, в частности, западнобалканские государства. В интересах ЕС — усилить регуляцию, сменить систему, в которой маленькая группа стран способна заблокировать решения о санкциях, на более управляемую — такую, в которой получится преодолеть мнения несогласных.
Такие идеи витают в воздухе еще с начала 2010-х, когда стал ясен ценностный раскол в Европейском союзе. С тех пор евробюрократы хотят перезагрузить систему и найти новые основания для общеевропейской солидарности. По крайней мере на время восстановления от коронакризиса ЕС заинтересован в сохранении статус-кво. А значит, Венгрия и Польша продолжат испытывать систему на прочность — и сильно дальше официальной «озабоченности» ЕС дело пока не пойдет.