«К тебе прямо домой придут и выломают дверь» Белорусы решили петь мрачные песни о конце света. Как они прославились на весь мир?

История успеха белорусской пост-панк-группы «Молчат Дома» (Molchat Doma) напоминает рассказ о выигранной лотерее — хотя бы потому, что даже сами музыканты не в силах объяснить нахлынувшую на них волну популярности иначе, как везением. Коллектив прославился практически по всему миру, собрав фанатов и в Западной Европе, и в Соединенные Штатах, и в Южной Америке, при этом оставаясь практически неизвестным на своей родине. «Молчат Дома» играют мрачную, меланхоличную музыку, намеренно «состаренную», словно звучит она с раритетного фонящего проигрывателя. Винтажному лоу-фай-звучанию вторит и визуальная эстетика группы — клипы не обходятся без типовых советских панелек и ветхих, но все еще внушительных памятников бруталистской архитектуры, сами артисты выступают в черных одеждах в утилитарном стиле, а в фронтмена группы Егора Шкутко на концертах, судя по его движениям, вселяется дух Иэна Кертиса. О том, как «Молчат Дома» прославились по всей планете, о чем будет их грядущий третий альбом, что участники коллектива думают о моде на безысходность и почему молчат о политических проблемах у себя дома, — в материале «Ленты.ру».

Группа выпустила первый альбом «С крыш наших домов» самостоятельно в 2017 году. Особого шума пластинка не наделала, однако белорусы привлекли внимание небольшого немецкого лейбла Detriti Records, на котором сперва был перевыпущен дебютный релиз, а год спустя вышел второй альбом «Этажи». В это время в интернете вовсю развивалась субкультура «русских думеров», своеобразной квинтэссенции из утверждения «Россия для грустных» и романтизации «эстетики ***** [захолустья]» (так называется популярный паблик «ВКонтакте» со снимками промзон и городских окраин) — и какая еще музыка подойдет для приверженцев этой субкультуры, как не меланхоличный пост-панк, пусть и родом из соседней страны? В 2019 году на YouTube стали набирать популярность подборки Russian Doomer Music, в которых песни «Кино» и Михаила Боярского играли вперемешку с треками молодых андеграундных музыкантов с постсоветского пространства — московской панк-группы Ssshhhiiittt!, кавер-проекта Chernikovskaya Hata, коллективов «Буерак» и «Увула». Попали в подборку и «Молчат Дома» — и благодаря неведомой силе алгоритмов видеохостинга слушателям Russian Doomer Music стали предлагать отдельные композиции коллектива. Плейлисты также приобрели популярность у иностранных слушателей. Западная пресса прозвала «Молчат Дома» представителями думервейва — чем, к слову, удивила самих музыкантов, не особо знакомых на тот момент с этим специфичным музыкальным поджанром.

В 2020 году трек «Судно» на стихи русского поэта Бориса Рыжего стал мемом в приложении TikTok, первым ее использовал пользователь @leonverdinsky с кадрами про тусовочную жизнь в Санкт-Петербурге, затем под песню стали снимать и классические для сервиса клипы вроде демонстрации гардероба. Параллельно мемы с танцующими под «Судно» котиками и летучими мышами стали появляться на других платформах, а сама композиция тем временем набирала прослушивания — попала в плейлист вирусных треков на Spotify, собрала более 11 миллионов просмотров на YouTube (речь не о клипе, в качестве видеоряда там — обложка альбома «Этажи», на которой изображен отель в Словакии), а на TikTok число снятых под трек клипов перевалило за 140 тысяч. На волне этой популярности «Молчат Дома» подписались на Sacred Bones Records, топовый американский независимый лейбл, выпускавший музыку Золы Джизус, Дэвида Линча и Джона Карпентера.

Коллектив откатал несколько туров по Европе, однако до обеих Америк так и не успел добраться. Сейчас музыканты находятся в Минске, их зовут на концерты по всему миру, однако из-за пандемии коронавируса «Молчат Дома» продолжают откладывать зарубежные гастроли. При этом у себя на родине группа практически неизвестна — артисты до сих пор не давали ни одного сольного концерта в Минске. Первое большое выступление запланировано на декабрь, на этом концерте коллектив планирует представить новый альбом «Монумент», который выходит 13 ноября. Однако из-за пандемии (а также из-за напряженной политической ситуации в стране) и этот гиг может оказаться под угрозой.

Давайте начнем с самого приятного, в ноябре у вас выходит третий альбом «Монумент», и это первая пластинка на новом лейбле. Во-первых, что вы подготовили для ваших слушателей, а также интересно узнать, как отразилось на вашем творчестве сотрудничество с Sacred Bones Records.

Роман Комогорцев (гитара, синтезаторы, драм-машина): Это хороший лейбл — в том понимании, как лейблы вообще должны работать. У них в штате много людей, кто-то отвечает за паблишинг, кто-то за мерч, кто-то за пиар, кто-то за организационные вопросы.

Павел Козлов (бас-гитара, синтезаторы): С организацией у них все очень четко выстроено.

Роман: Ребята знают свое дело! То, чего у нас раньше не было.

Павел: И интересно смотреть, как работают профессионалы, это же совершенно другой уровень. К тому же они нас немного в спину подпихивают: «Давайте, ребята, надо побыстрее».

Роман: Не без этого. Но, опять же, на нас никто не давит, нет такого, что «группа делает, что говорит лейбл», — в плане творчества у нас полная свобода. Но есть сроки, в которые нужно уложиться.

Со стороны, в принципе, очевидно, почему вы решили поменять лейбл на более престижный. Но Sacred Bones Records базируется в США, а вы в Минске — с этим нет никаких сложностей?

Павел: Надеемся, что удастся с кем-нибудь оттуда посотрудничать! Весомый плюс был, когда лейбл выпускал пластинку с каверами на Black Sabbath, наш трек туда тоже вошел.

Роман: А насчет сложностей — они не занимаются нашими концертами, это делает наше букинг-агентство.

Из уже выпущенных песен «Монумента» у вас есть лиричный трек «Звезды», «Дискотека», явная заявка на танцевальный хит, и «Не смешно» — ближе к вашим мрачным песням вроде «Машина работает» и «Коммерсанты». Выстраивали ли вы какую-то концепцию в новом альбоме, и, в любом случае, чем вдохновлялись при его создании?

Роман: Концепции у нас нет, все песни абсолютно разные. С «Не смешно» непонятно было до выхода, как отреагируют люди. Для нас самих она не совсем понятная песня.

Егор Шкутко (вокал): Если сопоставить ее с «Дискотекой» — это абсолютно разные вещи.

Роман: Многие, послушав «Дискотеку», говорят: «Все, скатились». Прикол в том, что это единственная танцевальная песня со всего альбома, и делать такие выводы еще достаточно рано. Мы думаем, что фанаты не будут разочарованы.

Егор: Особенно после выхода предстоящего сингла.

Роман: Атмосфера никуда не делась, даже приумножилась. Просто захотелось еще и танцевальную песню сделать.

Павел: Мы придерживаемся нашей старой концепции — делать то, что нравится нам самим.

Роман: Мы, конечно, прислушиваемся к аудитории и понимаем, что ей больше нравятся треки в духе «Этажей». Но мы хотим пробовать себя в чем-то еще, экспериментировать.

В комментариях к клипу на «Не смешно» фанаты высказывают мнение, что это отсылка к политической ситуации в вашей стране. Это так?

Роман: Это отсылка не к политической ситуации в Беларуси, а к ситуации в целом, во всем мире. Ко всем конфликтам, где есть верхушка, которая не слышит людей, которые снизу, и есть люди, недовольные верхушкой. К Беларуси это тоже применимо, но это не только про нее.

Павел: Можно описать это проще:

Был ли соблазн повторить успех «Этажей», оседлать волну мемов и ютубовских плейлистов, и возможно ли вообще такое искусственно воссоздать?

Роман: Никогда таких мыслей не было. Мы считаем, что нам просто повезло, боги алгоритмов ютуба сработали как надо. Ну и хорошо! Если это повторится — будет здорово. Не повторится — ну и ничего.

Егор: Стремления написать еще одни «Этажи» у нас точно нет. Альбом был выпущен в 18-м году, а треки из него стреляли по-разному и в разное время. Повторить такое сложно хотя бы потому, что мы до сих пор не понимаем, как это так получилось…

Роман: Причем это самые неочевидные для нас треки — «Клетка», например, никогда бы в жизни не подумали, что зайдет людям. «Судно» — подавно.

Давайте посмотрим на трек-лист «Монумента» и сделаем ставки — какие песни выстрелят?

Роман: «Обречен».

Павел: А мне кажется — «Удалил твой номер».

Егор: Если два выбирать, то я — за «Обречен» и «Любить и выполнять».

Павел: Мне как будто все нравится!

История возникновения группы началась с Романа и Егора, а до этого вы уже давно друг друга знали? Как вы вообще увлеклись музыкой?

Егор: Мы учились вместе, я электрик.

Роман: А я штукатур. Мы учились на первом курсе, отмечали День студента. Кто-то принес гитару, я что-то сыграл, потом Егор сыграл, мы и начали общаться. Оказалось, что слушали более-менее одинаковую музыку. Репетировали, кавера играли. Изначально, очень давно, на басу играл Егор, но потом от нас ушел вокалист, мы остались вдвоем. Я спросил: «Будешь петь?» Он говорит: «Буду». Потом нашли Пашу на бас, причем он не с первого раза к нам попал.

Павел: То была осень 17-го.

Чем вас привлек пост-панк? Вы же не сразу в этом жанре играли.

Егор: Да, мы не сразу пришли к пост-панку.

Роман: Но к звучанию такому пришли сразу, была идея делать музыку с околовинтажным звуком. Нравилось звучание кассетное, это такое воспоминание из детства, когда кассету на карандаш мотаешь. В то время был бум новой русской волны, когда группы вроде Ploho, «Электрофорез», «Убийцы», «Звезды», Motorama начали выстреливать. Мы слушали их, и нам хотелось тоже попробовать делать музыку, но в своем звучании. Вот и попробовали...

Как вы поняли, что наступил момент, что пора бросать свои работы и такие — все, теперь только музыка?

Павел: Когда стало понятно, что тяжело совмещать работу и музыку.

Роман: Мы брали отпуск, чтобы откатать тур.

Павел: Да и работа у нас у всех была такая, что она нас угнетала больше.

Роман: Если выбирать между туром с группой, когда ты играешь свою музыку, получаешь деньги и кайф, и работой на стройке, тут как бы выбор был очевиден. И потом, на стройку всегда можно вернуться, это не проблема.

Егор: Это, конечно, был какой-то риск, но оправданный.

Павел: Все равно казалось, что все будет хорошо.

Увидел, что у вас из-за коронавируса отменился тур по Мексике. Это пока единственный урон от пандемии?

Павел: По Мексике и по США.

Роман: Еще отменились все фестивали.

Егор: И европейский тур переносился уже раза четыре.

Роман: Урон серьезный на самом деле. Но ничего не поделаешь, так сложилось — все музыканты сейчас страдают. Это надо пережить как-то.

Павел: С другой стороны, из-за коронавируса и отмены тура по Мексике и США у нас оказалось больше времени, чтобы над альбомом поработать. Был бы тур, нам бы пришлось тяжело.

Роман: Даже некоторых песен на альбоме не было бы.

Егор: Мы бы в ноябре его и не выпустили, мы просто физически не успели бы его сделать. С европейского тура приехали бы в марте, а в конце апреля в Мексику улетать должны были, оттуда сразу в Америку и до июня должны были быть в туре. А потом еще фестивали всякие — времени бы вообще не было.

Роман: Альбом изначально вообще надо было сдать до первого июня. У нас был бы месяц чтобы записать, свести, додумать, тогда некоторые песни еще были в зародыше.

Павел: Изначально задумывали десять треков в альбоме, но один так и не удалось довести до логического завершения.

Изображение: knowyourmeme.com

Очень интересно, конечно, откуда взялись мексиканские фанаты белорусского пост-панка, у них в фейсбуке аж две группы, одна специально для мемов!

Павел: YouTube помог разнести альбом по всему миру. Кто слушает пост-панк, неважно, где находится — в Мексике, в Австралии, — находит нас через предложку.

Роман: В Мексике еще и сама по себе сильная пост-панк-сцена, очень много групп, и, соответственно, фанатов жанра. Небезызвестная русская группа Motorama, а также Human Tetris...

Павел: И сайд-проект [Motorama] «Утро» тоже.

Роман: … они задолго до нас там стали популярны, начали популяризировать русский пост-панк в Южной Америке. И слушатели на условном Spotify слушали их, а им предложка дает похожие коллективы, нас в том числе.

Егор: Они там, на самом деле, очень много русской музыки слушают.

Учитывая, что западная публика едва ли вчитывается в тексты песен, не возникало крамольной мысли, что, работая на эту аудиторию, достаточно поддерживать образ и вкладываться в вокал и музыку, а тексты песен делать какими угодно, и слушатели это, грубо говоря, схавают?

Роман: Фишка в том, что мы не работаем на какую-то аудиторию, только сами на себя.

Павел: Нам еще очень сильно повезло с тем, что наша музыка нам нравится, — поэтому нам гораздо проще отыгрывать такое количество концертов. Если бы мы просто на аудиторию работали, то с тридцати концертов за полтора месяца можно было бы и обалдеть слегка, сказать: «Давайте полгода перерыв сделаем, потому что невозможно».

Роман: Это еще помогает нормально относиться ко всяким негативным отзывам, комментариям. Для нас этот хейт смешно звучит.

В свой первый тур по Европе вы отправились самостоятельно, а организовывал все Егор. У тебя был подобный опыт до этого?

Егор: Опыта ровно ноль, знания английского языка на тот момент — тоже полный ноль. Не знал вообще, как это делается. У меня была наша почта, на которую приходили приглашения из разных стран, городов. Я просто их читал, сортировал, потом открыл карту мира и построил маршрут.

Павел: Мы вообще не знали, что как, какое оборудование с собой везти надо. Ездили на общественном транспорте, на поездах, с собой все инструменты, мерч, свои вещи вдобавок.

И как вас принимали?

Егор: С первого концерта все было здорово. Было 14 концертов и 11 солдаутов. 12 из них за две недели прошли, мы все взяли отпуск на работах и быстренько смотались.

Павел: Первые два концерта прошли на выходных за неделю до основного тура, в Таллине и в Хельсинки, а потом 12 концертов за две недели. Последний в Москве прошел, в «Плутоне».

У вас в целом больше крупных концертов прошло на территории бывшего СССР или в Западной Европе?

Роман: В Европе больше. Здесь мы играли в Петербурге, Москве, Киеве, Одессе.

Павел: Ну, еще Вильнюс, Рига, Таллин, Нарва…

Да, считается. А вам бы хотелось больше признания на родине и в России, чем на Западе?

Роман: На самом деле сложно говорить о признании на родине, потому что мы до сих пор вообще не знаем, как к нам относится здешняя публика. В России уже более-менее понятно — там все отлично, а в Беларуси мы, к сожалению, до сих пор не дали сольный концерт. Мы сейчас запланировали выступление на 5 декабря — там и посмотрим.

Павел: Но из-за пандемии все может отмениться, как и презентация альбома в Москве и Питере.

В большинстве интервью ваших заметил, что вы довольно неохотно высказываетесь о политической ситуации в вашей стране, сейчас что-то поменялось?

Егор: Нет, не поменялось.

Павел: Я, кстати, заготовил ответ, почему мы не хотим говорить. В Беларуси сейчас настолько напряженная политическая ситуация, что если сказать по неосторожности немного лишнего, твое заявление прозвучит слишком громко, его кто-то услышит — вполне себе обычная ситуация может быть, что к тебе прямо домой придут, не церемонясь выломают дверь. Мы живые люди, мы этого не хотим. Плюс в целом как группа мы аполитичны, мы не панки, нет у нас в песнях сплошного протеста. Что-то проскакивает…

Роман: Но это человеческое, естественное.

Павел: Это не основа нашего творчества.

Егор: Грубо говоря, не хочется вынужденно уезжать из родного города, страну покидать.

Павел: У всех есть семьи, родные, мало ли как ты своими словами втянуть можешь кого-то в это все. А вообще у каждого из нас есть гражданская позиция, высказывать ее мы договорились не как участники группы.

Егор: Музыка музыкой, политика политикой. Если кто-то захочет с нами поговорить о политике, то конкретно тет-а-тет, лично, не приплетая к этому группу.

Кто-то скажет, что пост-панк — это в принципе протест, но экзистенциальный — острая реакция на безысходность вокруг, на отсутствие каких-либо перспектив. И это довольно депрессивная тема. Вы лично переживали депрессию?

Егор: Мне кажется, депрессия у каждого человека на Земле когда-либо была. Просто у кого-то она глубокая, долгая, и некоторые из нее вообще не выходят.

Роман: В нашей музыке тема, скорее, не депрессии, а какой-то безысходности. Человек, условно, отучился в университете, техникуме, пошел работать, и все: работа — дом, работа — дом. И эта рутина для многих как клетка, это тяжело выносить.

Павел: К слову, мы с марта безвыездно, без концертов практически находимся в Беларуси. Я, конечно, задепрессовал, недели две сидел дома. Не хотел вставать с кровати. Столько времени прошло, с одной стороны, ничего не происходит, с другой — коронавирус, политика, и ты варишься во всем этом… и в какой-то момент не видишь уже смысла из постели вылезать. А нахрена? Вот только когда на Stereoleto съездили, это был глоток свежего воздуха.

Егор: Да, хорошая разгрузка, и концерт отыграли, и с друзьями повидались. Но хочется еще. Даже плохо, с другой стороны, стало не по себе, когда вернулись в Минск — из-за того, что это был разовый выезд.

Люди в комментариях под «Этажами» на YouTube массово делятся своими переживаниями и детскими воспоминаниями, люди не очень взрослые при этом. Вы для себя отвечали на вопрос, почему молодое поколение сегодня тянется к мрачной музыке в эстетике конца прошлого века?

Егор: Большая часть, мне кажется, — из-за моды. Думерская движуха, вот это все. А кто-то что-то находит в этом звучании, так же, как и мы.

Павел: Младшее поколение куда более образовано. Многие видят и чувствуют то же самое, что и мы, обреченность эту — отучился, на работу пошел, вот и жизнь прошла. И многие в музыке, в тексте песен находят отклик для себя.

Ваш стиль в одежде и особенно движения Егора на гигах напоминают о Иэне Кертисе, можно назвать Joy Division вашим источником вдохновения?

Все: Да-да, конечно (смеются).

Павел: Но это само собой произошло. Егор начал постепенно на концертах расслабляться, позволять себе больше движений.

Егор: Даже не то чтобы расслабляться. Эти движения мои конкретно, я не пытаюсь копировать Кертиса, это изнутри идет.

Роман: Если бы вы знали Егора до этого всего, то видели, что он просто так и танцует, это для него абсолютно естественно. Просто вот так совпало… В пост-панке есть Иэн Кертис, и есть Егор, который двигается также. Сомневаюсь, что кто-то в это поверит, конечно, но это действительно совпадение.

Павел: А мне вообще кажется, что Илья Черепко-Самохвалов, вокалист «Петли пристрастия», в своих танцах больше похож на Иэна Кертиса, чем Егор!

Может, пост-панк только для таких движений и подходит. Егор, а ты испытывал боязнь сцены в начале? У тебя был опыт выступлений?

Егор: Я же в КВН до этого в колледже выступал. Но опыта исполнения музыки на сцене не было никакого. Не знаю, почему, но боязни сцены не было и нет, почти всегда комфортно себя чувствую. Перед каждым выступлением, конечно, есть своеобразный мандраж. Мне нужно, чтобы все было комфортно. Но это все по первой песне определяется — если я себя хорошо слышу, слышу инструменты, публика аплодирует, то я себя чувствую комфортно, и никакого страха нет. Все выступления зависят от публики, от ее реакции на концерт. Чем она лучше реагирует, тем лучше чувствует себя музыкант на сцене.

Павел: Публика как будто своей энергией подпитывает, сразу расслабляешься.

Егор: Если они отдаются нам, то мы отдаемся им.

Павел: Вдвойне!

Расскажите про самый ужасный концерт в истории «Молчат Дома».

Роман: Первый концерт в Польше, город Познань.

Павел: Не было никакой организации. Мы приехали, нам говорят — вот сцена, вот звукач, билеты вон там будете продавать.

Егор: Звукач вроде по совместительству еще барменом был.

Павел: В последнем туре нам устроили концерт в Познани, показали, что все там классно может быть, а нам просто не повезло. Хотя был еще один ужасный концерт на фестивале во французском Бурже, первый тур. Там выступали еще Idles и Rendez-vous. Мы были на какой-то сцене, которой вообще не было в программе, с гонораром нас обманули, напокупали нам каких-то супердорогих билетов на поезда... мы столько денег потеряли.

Роман: И алкоголь до восьми вечера только продавался в городе. А фестиваль — вообще за городом.

Павел: Нас отправили на саундчек, мы подготовились, нам говорят: играйте! А перед нами пустой зал, человек десять музыкантов и техников.

Роман: Ну мы поржали, поиграли для себя, вроде репетиции.

Егор: А из всего гонорара нам процентов двадцать на руки осталось.

А с нынешним успехом и лейблом вы как свое финансовое состояние оцениваете?

Роман: Как удовлетворительное. Но от лейбла мы еще не получали денег. Там идут поквартальные выплаты, они будут в январе.

Павел: Он спонсировал клипы, но это из денег, заработанных нами. Но они обещали улучшить наше благосостояние (смеются).

О ближайших ваших планах нам известно — презентация альбома, концерты в Москве, Петербурге и Минске. А дальше?

Роман: А дальше никто не знает. Надо дожить хоть до Нового года.

Павел: Пока вся концертная деятельность перенесена аж на осень 2021-го.

Роман: Мы думали по России покататься, но с пандемией пока не можем делать заявлений.

Егор: В нынешнее время, с пандемией, да и с ситуацией в нашей стране сложно что-то планировать на будущее. Туры и в Мексику, и по Америке и Европе запланированы, но они переносились много раз, американцы вообще говорят, что до 2022 года концертов не будет.

Павел: Вся надежда на летние фестивали. Честно говоря, руки уже чешутся поиграть.

Вот, что еще подумал, — со всем, что в этом году в мире творится, только ваша музыка и кажется наиболее подходящей под атмосферу.

Роман: Это саундтрек к апокалипсису! Метеорит прилетит под «Молчат Дома» (смеются).

«Молчат Дома» выступят в Москве 26 ноября, в Санкт-Петербурге — 28 ноября, а 5 декабря дадут концерт в Минске