9 июня художнице и фем-активистке Юлии Цветковой из Комсомольска-на-Амуре предъявили обвинение в распространении порнографии с преступным умыслом. Материалы дела — схематичные рисунки, изображающие женское тело, в паблике во «ВКонтакте» под названием «Монологи вагины», который Цветкова вела, чтобы «снять стигму с вагины и женской физиологии в целом». В знак протеста против обвинения и суда над россиянкой российские феминистки начали массовые акции одиночных пикетов. «Лента.ру» поговорила с активистками, выступающими за прекращение преследования Цветковой, о том, почему они выходят на улицы и считают это дело политическим.
В чем дело?
27-летняя Юлия Цветкова — художница, режиссерка и активистка, которая вела в группах «ВКонтакте» несколько просветительских проектов о бодипозитиве, феминизме и сексуальном просвещении подростков (в частности, о контрацепции и ВИЧ) и ставила детские спектакли о предрассудках в созданном ею театре «Мерак».
В марте 2019 года отдел по борьбе с экстремизмом МВД Комсомольска-на-Амуре начал проверку деятельности Цветковой из-за ее спектакля о гендерных стереотипах «Розовые и голубые», который доносчики посчитали пропагандой гомосексуальных отношений среди несовершеннолетних и назвали «развратной заразой», а также антимилитаристских танцевальных постановок «Пражская весна» и «Благослови Господа и амуницию его» и феминистского паблика «Комсомолка». На допросы также вызывали детей, которые занимались у Цветковой: в частности, их спрашивали, почему они изображают радугу на своих рисунках. Тогда же Цветкова начала получать от недоброжелателей угрозы «показать ей настоящее насилие».
Осенью 2019-го в ее доме прошел обыск по делу о распространении порнографии из-за публикаций на странице «Монологи вагины», где Цветкова собирала символические изображения женского тела. Тогда же ее отправили под домашний арест. Дело завели по доносу гомофоба и активиста Тимура Булатова из Санкт-Петербурга, который тоже отправлял Юлии угрозы. Цветкова получала угрозы убийством и от членов движения «Пила против ЛГБТ», которое ранее взяло на себя убийство петербургской ЛГБТ-активистки Елены Григорьевой.
Цветкову оштрафовали на 50 тысяч рублей за пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних и завели на нее второе дело — о пропаганде гомосексуализма. Причиной стала ее публикация в поддержку ЛГБТ-семей в России. По этой статье ей грозит еще один штраф от 50 до 100 тысяч рублей, а по уголовному делу по статье 242 УК («Незаконное изготовление и оборот порнографических материалов») — от двух до шести лет лишения свободы. По той же статье на три года осудили трансгендерную женщину Мишель, врача-эпидемиолога из Брянска, которая несколько лет назад опубликовала на своей странице во «ВКонтакте» рисунки с изображением персонажей из аниме. Позже областной суд изменил приговор на два года исправительных работ и штраф в размере 50 тысяч рублей.
9 июня следствие по делу Цветковой закончилось: финальное обвинение в распространении порнографии с преступным умыслом устояло. В знак протеста на улицы пяти городов России вышли более 80 человек. Также активисты начали массовую онлайн-кампанию в защиту Цветковой с хештегом #заЮлю. «Лента.ру» записала их монологи.
«Ее уголовное дело — альтернатива избиению на улице»
Ольга Карчевская, журналистка, главред справочного голосового бота по коронавирусу
Я Юлю знаю лично, она из моего родного города — Комсомольска-на-Амуре. Два года назад мы там совместно с Теплицей социальных технологий делали хакатон социальных проектов, и она защищала проект своего комьюнити-центра. Она предлагала создать такое место, где люди разных убеждений, субкультур, стигм могли собраться вместе, сделать вместе какие-то проекты.
По сути дела, таким местом является клуб, который делает Юлина мама Анна Ходырева. Очень жаль, что его разогнали, потому что в Комсомольске-на-Амуре очень мало мест, куда можно прийти со своей инаковостью и не быть осужденным, побитым и даже убитым.
Рисунок Юли Цветковой
Я очень хорошо понимаю, что такое Комсомольск-на-Амуре, насколько это замкнутое общество, насколько это токсичная среда. Это такой маленький, рабоче-зэковский городок, в котором многие живут «по понятиям». Выделяться там, как это делает Юля, — что-то действительно непозволительное. Моего друга, например, там убили просто за сережку в ухе.
Юля, конечно, невероятно пассионарная, умная, начитанная, абсолютно нездешняя, выделяющаяся на общем фоне. Я думаю, что [уголовное] преследование ее — альтернативный вариант тому, чтобы избить на улице. Девушек не так часто избивают, зато, как выясняется, можно посадить.
Помимо личного знакомства и родства по малой родине меня это очень задевает как феминистку. Когда с Юлей это [преследования] только начало происходить, я была просто в шоке от того, что все молчат. Феминистское сообщество достаточно долго на это не реагировало, это закономерно — много событий в повестке. СМИ молчали, я пыталась всех собрать, раскочегарить, создала чат в поддержку Юли, пригласила активистов, и чат по сей день активен, создала петицию, которая набрала больше 70 тысяч голосов и, надеюсь, наберет гораздо больше.
Мне очень хочется, чтобы Юлю не посадили. Это будет чудовищным исходом, мне даже представить такое больно
Она уже настрадалась: неоказание экстренной медицинской помощи, пытки, травля и угрозы убийством от «Пилы» и активиста Тимура Булатова и его приспешников, депрессия из-за того, что она находится в замкнутом и недружелюбном пространстве. Ситуация домашнего ареста очень стрессовая. Меня это очень задевает.
Для меня это дело — один из символов женской угнетенности в целом, в мире и в нашем обществе конкретно. Потому что обвиняться в порнографии за символические рисунки вагин, причем даже не Юлины — она их просто собирала в своем паблике, — это просто паноптикум. Я даже не могу слов подобрать.
Сама Юля — также символ персоны, дискриминируемой по нескольким признакам: она женщина, она бисексуалка, она феминистка. Все эти категории людей подвергаются дискриминации, и Юля собрала комбо. Я вообще в шоке от того, что в нашей стране происходит со всеми этими законами о так называемой гей-пропаганде. Мне очень стыдно, что я живу в стране с такими пещерными взглядами. Юля — одна из тех, кто пытается это изменить.
Юля невероятно смелая. Я совершенно не представляю, откуда в ней столько бесстрашия — сталкиваться с тем, с чем она сталкивается: угрозами жизни, угрозами изнасилованием — целыми днями, месяцами и годами она пребывает в центре этого шторма, который организовал ей Булатов. Она выстаивает всю эту реакцию очень негативно настроенного, злобного общества Комсомольска-на-Амуре. На нее еще и местные активисты ополчились после нелепого случая, когда ее хотели поздравить с прошедшим 8 Марта, а она спала после бессонной ночи, когда мучилась зубной болью — ей не разрешали навестить врача из-под домашнего ареста, и не ответила на звонок. Активисты обиделись и стали писать странные посты. Какая-то у нее удивительная жизнестойкость, удивительный идеализм.
Помимо того, что это совершенно нелепое и неправомерное обвинение, взятое с потолка, меня очень возмущает полицейский беспредел в ее деле, огромное количество процессуальных нарушений, на которые кроме активисток и некоторых журналистов никто не хочет обращать внимания. Мне хочется, чтобы все виновные были наказаны. Если обвинение устоит, я организую всероссийские одиночные пикеты и кампанию в СМИ, буду привлекать внимание зарубежных СМИ, селебрити и политиков.
Фото: страница Дарьи Серенко в Facebook
«Важно прекратить ее политическое преследование»
Леля Нордик, активистка, художница, координаторка акции в защиту Юлии Цветковой в Петербурге
Я считаю, что дело Юлии Цветковой — политическое, и что ее пример можно спроецировать на многих людей. На месте Юли может оказаться любая активистка. Юля — художница, которая позиционирует себя как ЛГБТ- и фем-активистка. Очевидно, что ее позиция, ее взгляды послужили триггером к тому, чтобы началось политическое преследование.
Для меня и других активисток важно в те несколько недель, которые остались до суда, развернуть масштабную общественную кампанию в поддержку Юли, чтобы как можно больше людей делились информацией о той ситуации, в которой она оказалась, и присоединялись к требованиям снять с Юлии Цветковой все обвинения, прекратить ее политическое преследование.
В ситуации пандемии и карантина массовые протесты невозможны, потому что это небезопасно, но формат одиночных пикетов с соблюдением дистанции с другими людьми, в маске и со всеми средствами защиты, либо формат онлайн-пикета, когда люди просто выкладывают фотографию с плакатом и хештегом, — очень хороший формат и охватывает большое количество людей.
Рисунок Юли Цветковой
«Она занималась борьбой с гендерными стереотипами, и судят ее за это»
Дарья Шипачева, журналистка, фем-активистка инициативной группы «Мы сестры Хачатурян»
Прошлым летом, когда объявили приговор сестрам Хачатурян, поднялась очень большая и позитивная для женского движения волна протеста. Мы выходили на пикеты, устраивали различные арт-акции. Казалось, что-то сдвинулось в вопросе женских прав. В частности, в праве на справедливое обращение с женщинами в правоохранительных органах и суде.
Но дело Юлии Цветковой, которое появилось в конце прошлого года, — это мощный откат назад. Создается ощущение, что оно перечеркивает все, за что мы боролись. И в особенности потому, что Юля вообще ничего не сделала.
Ее судят просто потому, что она не понравилась какому-то сексисту и гомофобу, который настучал на нее в полицию. Просто на ровном месте против этой женщины завели уголовное дело
Еще можно понять какие-то разногласия, когда речь идет о женской самообороне, как в деле сестер Хачатурян. Но здесь настолько однозначно видно, что это дело о ненависти — к женщинам, к женскому телу, потому что Юлю судят за рисунки с изображением женского тела, и вообще к женской инициативе, направленной на борьбу за женские права, потому что Юля — фем-активистка, она занималась борьбой с гендерными стереотипами и судят ее, по моему мнению, за это.
Это дело, безусловно, политическое, и оно еще более политическое, чем дело сестер Хачатурян, потому что оно возникло на ровном месте.
Если ее осудят, государство, по сути, распишется в том, что оно ненавидит женщин и что у нашей борьбы за женские права очень плохой прогноз
Хочется, чтобы максимальное количество женщин и наших союзников среди мужчин сейчас поддержали Юлю на улицах. Это можно делать и онлайн: можно сфотографироваться у себя дома с плакатом, можно выложить селфи с хештегом #моетелонепорнография. Это важно, чтобы мы поняли, что у женских движений в России вообще есть какое-то будущее.
«За схематичный рисунок тела Юле грозит лишение свободы. Это абсурд»
Дарья Серенко, активистка, сокураторка курса по феминизму, активизму и гендеру, одна из организаторов пикета «Выходим #ЗаЮлю»
Юля является феминисткой и ЛГБТ-активисткой, и она находится в абсолютно неправовой ситуации. Возникает сочувствие еще и потому, что я и многие мои друзья — активисты, феминистки, мы делаем какую-то общественную работу, и против нас тоже можно сфабриковать любое дело, какое угодно, и посадить на шесть лет. Я это ощутила невероятно четко.
Понятно, что в случае с Юлей ее привлекают в первую очередь потому, что она ЛГБТ-активистка: она посмела, параллельно с тем, что относится к ЛГБТ-комьюнити, преподавать детям, ставить совершенно прекрасные спектакли о стереотипах, о норме и так далее. Шьют ей формально распространение порнографии за мультяшные рисунки женских тел.
Травля Юли в ее регионе началась довольно давно, у нее постоянно возникали проблемы
Понятно, что дело не только в этих рисунках. Нам пытаются запретить сам разговор о норме, само поднятие вопросов о том, можно ли говорить о норме, теле, сексуальности, свободе самовыражения, о том, кого любить, и нас тоже пытаются выставить какими-то грязными, нетрадиционными, отвратительными.
Я сейчас сижу в трусах и майке и думаю: за схематичный рисунок этого тела Юле грозит лишение свободы. Это абсурд.
Ровно год назад, в этих же числах, улицы Москвы заполнились людьми в поддержку журналиста Ивана Голунова. Я считаю, что Юля заслуживает ничуть не меньшей медийной и массовой поддержки от всех.
Если Юлю посадят, для меня это будет точка невозврата. Я уже чувствую, что заканчивается терпение на жизнь в России, но я не хочу уезжать, я хочу жить в России и приносить какую-то пользу здесь и сейчас. Для меня это будет сигнал. Я буду готова на более массовые протесты.