«Похоже, у нас на борту гости» Как не надо вести переговоры с террористами

Борис Геллер — один из ведущих экспертов-криминалистов Израиля, специалист в области дактилоскопии и исследования мест преступления. В своей книге «Наука раскрытия преступлений» он рассказывает о том, что на месте преступления привлекает внимание экспертов в первую очередь. Где могут оставаться отпечатки пальцев и как их искать. Какие технологии используют криминалисты. На русском языке книга выходит в издательстве «Альпина Паблишер». С разрешения издательства «Лента.ру» публикует главу, посвященную технике ведения переговоров с террористами.

Криминалистическая экспертиза, захват самолета и работа переговорщика

В 1920 году в чешском городке Пардубице был построен завод взрывчатых веществ. Он рос, менял названия, переходил из рук в руки и оставался бы до сегодняшнего дня просто одним из сотен химических предприятий Европы, не будь его имя связано с изобретением и производством легендарной взрывчатки семтекс. История открытия семтекса окружена мифами.

Один из них гласит, что вещество не разрабатывали изначально, а создали из пластификатора и отходов производства известных компонентов RDX и PETN, которые завод выпускал в середине прошлого века. Так или иначе, но с 1960-х годов и вплоть до развала социалистического лагеря было произведено около 800 тонн этой сильнейшей взрывчатки, большая часть которой ушла в Ливию, Северный Вьетнам и ГДР. Террористы всех направлений сделали cемтекс необычайно популярным.

Самой серьезной катастрофой, связанной с ним, стало крушение американского «Боинга-747» над шотландским городом Локерби 21 декабря 1988 года, когда взрыв в грузовом отсеке привел к гибели 270 человек. Ливийским спецслужбам не понадобились тонны семтекса, им хватило 150 граммов.

Но не будем забегать вперед. До Локерби-88 еще далеко. 8 мая 1972 года самолет бельгийской компании Sabena вылетел рейсом N 571 из Брюсселя в Тель-Авив с посадкой в Вене. В ту вегетарианскую эпоху двери в кабины пилотов не запирались изнутри. Через 20 минут после того, как «Боинг» оторвался от взлетной полосы аэропорта Швехат, в кабину экипажа вошел человек с револьвером.

— Мы из организации «Черный сентябрь». Нас четверо. На борту взрывчатка. Ты будешь делать то, что я прикажу, — объявил он.

Сегодняшний читатель, конечно, не знает, что это за организация, а в 1970-е годы ее название было на слуху. По окончании Шестидневной войны (1967) террористы Организации освобождения Палестины (ООП) обосновались в соседней с Израилем Иордании. Королевство Иордания — государство с очень специфической демографией: большую часть населения страны составляют палестинские арабы, а управляется она представителями старинной Хашимитской династии, исторически мало связанной с коренными жителями. Укоренившись в Аммане, ООП практически превратила его в одну большую террористическую базу, откуда регулярно наносились удары по Израилю и совершались вылазки в Европу с целью угона самолетов и взрывов еврейских объектов. К 1968 году ООП фактически создала государство в государстве и при поддержке Сирии и СССР пошла на открытый военный конфликт с королем Хусейном. Лидер ООП Арафат в надежде захватить власть в стране призвал палестинское население к восстанию. В начале сентября 1970-го террористы захватили и посадили на законсервированном иорданском аэродроме Досонс-Филд четыре самолета иностранных авиакомпаний — EL AL, TWA, Swissair и Pan American. Внешнеполитический престиж Иордании упал до нуля. 16 сентября Хусейн объявил в стране чрезвычайное положение. Началась война, продлившаяся почти год. И хотя за спиной террористов стояли Сирия и СССР, палестинцы потерпели в ней сокрушительное поражение. Число убитых боевиков, по разным данным, колебалось от 3000 до 4000, а те, кому удалось уцелеть, бежали в Ливан. В память о сентябрьском разгроме арабы создали очередную террористическую организацию — «Черный сентябрь», со временем записавшую на свой счет десятки громких кровавых дел, одним из которых был захват самолета компании Sabena.

Думаю, что любой летчик, почувствовав револьвер у виска, на время потеряет самообладание. Но пилот Реджинальд Леви лишь спокойным голосом сообщил пассажирам: «Похоже, что у нас на борту гости». Молодость Леви пришлась на войну. Он был ветераном британских ВВС, человеком редкого мужества и стойкости. Леви смог передать диспетчерам полетов в Тель-Авиве закодированный сигнал: самолет захвачен. В 17:15 борт со 100 пассажирами и десятью членами экипажа приземлился в израильском международном аэропорту Лод. Кроме стюардесс, никто не подозревал, что среди пассажиров находится жена командира самолета Дора.

Террористы специально выбрали в качестве объекта атаки не израильский самолет. Дело в том, что еще в 1969 году Израиль первым в мире создал вооруженную службу по обеспечению безопасности авиаперелетов, чтобы ее представители сопровождали все международные рейсы национальной авиакомпании EL AL. Идея оправдала себя полностью. Так, 18 февраля 1969 года четверо палестинцев напали на израильский самолет в аэропорту Цюриха, но, несмотря на то что они были вооружены автоматами Калашникова и гранатами, молодой охранник Мордехай Рахамим сумел застрелить из пистолета главу группы и обезвредить остальных. Событие невероятное, но факт! В лучших традициях западной демократии он был арестован швейцарскими властями и предан суду за «убийство и незаконные действия на территории суверенного государства», но, слава Богу, оправдан.

Переговоры с террористами, захватившими самолет Sabena, вел сотрудник ШАБАК Виктор Коэн. Требования «Черного сентября» были сформулированы четко: если к 09:00 следующего дня 315 террористов, отбывающих наказание в израильских тюрьмах, не выйдут на свободу, самолет будет взорван.

В начале 1970-х профессия переговорщика еще была штучной, густые психологические дебри вокруг нее не разрослись, а было одно общее правило: поддакивай, поддерживай разговор, соглашайся, собирай информацию и тяни время. Это Виктор Коэн — выходец из Сирии, родным языком которого был арабский, — умел делать в совершенстве. Пока правительство и генералитет решали, что предпринять, Коэн позволил вслух усомниться в том, что на борту самолета действительно есть взрывчатка. Уязвленные его недоверием, террористы послали командира самолета к израильтянам с доказательством — кусочком оранжевого материала, похожего на пластилин. Криминалист Шмуэль Цитрин, специалист по взрывчатым веществам, подтвердил: это «что-то» состоит из RDX, PETN и оранжевого пластификатора.

«До того дня семтекс ни на Западе, ни в Израиле вблизи не видели», — рассказывал он мне позднее. Когда стало понятно, что террористы не блефуют, было принято решение штурмовать самолет. Так криминалистическая экспертиза повлияла на оперативный план.

Израильское правительство согласилось на все требования террористов. Ночью военные техники повредили гидравлическую систему шасси самолета, а утром в сотне метров от захваченного «Боинга» затормозил автобус с первой партией «освобожденных заключенных», роль которых успешно исполнял взвод загримированных солдат. Коэн оповестил террористов, что шасси самолета требует срочного ремонта, но как только он закончится, палестинцам будет открыт воздушный коридор до Каира. Микроавтобус с техниками в белых комбинезонах подъехал к захваченному самолету. Ровно семь минут занял штурм, в результате которого мужчины-террористы были убиты, а женщины арестованы. Среди ворвавшихся в салон спецназовцев были Мордехай Рахамим и будущие главы правительства страны — Эхуд Барак и Беньямин Нетаниягу.

В день захвата рейса N 571 капитану самолета, британскому еврею Реджинальду Леви исполнилось 50 лет.

Террористы и переговорщики

1972 год был богат трагическими событиями. До кровавой мюнхенской Олимпиады, во время которой террористы из «Черного сентября» захватили в заложники и убили 11 членов израильской сборной, оставалось ровно четыре месяца. Как готовился теракт и как все развивалось, можно узнать из десятков источников на многих языках. Например, из книги Леонида Млечина «Мюнхен 1972. Кровавая олимпиада» (2005) или из его же фильма «Мюнхен-72. Гнев Божий».

Мы же попробуем рассмотреть ситуацию с точки зрения переговорщика. Профессия переговорщика до сего дня окутана облаком загадочности. На самом деле ничего запредельного в ней нет, но то, что мы видим в кино, очень отдаленно напоминает реальность.

Говоря профессиональным языком, германские власти встретились с типичной «неожиданной кризисной ситуацией смешанного типа». Я поясню, что это такое. Допустим, мэрия заявила, что через неделю снесут незаконные постройки в лагере для перемещенных лиц. Понятно, что без кризиса здесь не обойтись, но он предсказуем и ожидаем. Полиция заранее подтянет к месту переговорщиков штурмовой отряд, оцепит территорию тройным кольцом. В случае же событий во время мюнхенской Олимпиады ситуация была неожиданной, а «смешанный тип» — это когда при захвате заложников преступники баррикадируются.

Далее, потенциальные самоубийцы и террористы условно делятся на три категории: 1) to be; 2) not to be и 3) to be or not to be («быть»; «не быть» и «быть или не быть»). Первые хотят жить и серьезной угрозы не представляют, представители третьей категории колеблются, а вот второй — очень опасны. В Мюнхене был именно такой случай: они готовы были убить и умереть, если придется.

В кризисной обстановке первое и главное правило — заморозить ситуацию, не дать ей быстро развиться. Это включает и немедленную блокаду территории, и изоляцию террористов вместе с заложниками. Мюнхенская полиция этого не сделала. Террористы получали информацию по телевизору и по телефону. Им даже не отключили электричество.

Захват заложников в случае террора всегда имеет политическую подоплеку. Иногда явных требований со стороны террористов нет, есть лишь демонстрация силы. Чаще у захвата есть цель: начать переговоры и чего-либо добиться. В данном случае палестинцы хотели переговоров, и они их получили. Переговоры, если они начинаются и как-то продвигаются, могут длиться очень долго.

В 1972 году профессиональных переговорщиков в ФРГ не было. К слову сказать, их вообще нигде не было, кроме полиции Нью-Йорка. Переговоры с террористами вели политики и полицейское начальство Баварии, причем разные люди в разное время. Срочно прилетевших из Израиля экспертов, включая директора Моссада Цви Замира и уже известного вам Виктора Коэна, даже близко не подпустили к операции.

Абсолютно не имевшие необходимого опыта, игнорировавшие необходимость блефовать, власти Баварии вплоть до последнего момента не смогли выяснить количество террористов, их вооружение, имена, лидера, точное местонахождение внутри здания. В кризисной ситуации того типа, с которым столкнулись немцы, группа захвата начинает готовиться к штурму или иной силовой операции немедленно, а не тогда, когда переговоры зашли в тупик. В Мюнхене ни этого, ни многого другого не понимали, и в результате операция освобождения заложников провалилась.

Как мы уже знаем, Израиль — страна маленькая, людские ресурсы ее ограниченны. Полиция не считает нужным содержать большую команду переговорщиков на полную ставку. Кроме командира части, его зама и начальника разведки, все остальные члены группы — добровольцы-полицейские, прошедшие специальное обучение.

Много лет назад мне тоже представилась возможность пройти этот непростой курс. Мюнхенская трагедия подробно разбиралась на занятиях вместе с «Дубровкой» (2002) и «Бесланом» (2004). Между «Мюнхеном» и двумя последними трагедиями прошло 30 и более лет, но при сравнительном анализе событий и действий властей бросается в глаза непреложный факт: ни власти России, ни командование ее многочисленных специальных подразделений ничего не почерпнули из международного опыта 1970–2000-х годов! Кто только не вел переговоры с террористами в обоих случаях! Политики, звезды эстрады, врачи, журналисты. Несомненно, мы должны отдать должное их личному мужеству, но среди них не было ни одного профессионального переговорщика!

Переговорщик — по определению манипулятор, жонглер словами, способный подыгрывать собеседнику и создать у него ощущение морального комфорта, в то время как снайпер спецназа настраивает оптический прицел, и все это — на языке «клиента». «А кто у нас наиболее постоянные “клиенты”?» — спросите вы.

«Не все мусульмане — террористы, но сегодня все террористы, к сожалению, — мусульмане», — написал в своей замечательной книге «Что не так?» известный британский и американский востоковед Бернард Льюис (1916–2018).

Поэтому сегодня идеальный переговорщик должен быть арабистом с глубоким знанием ислама, с опытом работы не в полиции, а в маркетинге, желательно играющим в любительском театре. Человеком, который способен продать лед эскимосам и сделать их самыми счастливыми людьми на свете. При этом льда у него нет и никогда не было. Попробуй найди такого.