В первую рабочую неделю нового года россияне обсуждали появление на полках коробок с «девяткой» яиц вместо привычного десятка. Чтобы не увеличивать стоимость продукта, производители уменьшают его вес или расфасовку. «Похудела» упаковка и других продуктов, цена же при этом осталась прежней. С юридической точки зрения все чисто, однако у граждан копится досада. Впрочем, многие потребители маркетинговых уловок не замечают. Им дорого купить не то что «девяток», но даже два яйца. Читатели «Ленты.ру» рассказывают о том, как выживают, что покупают сегодня в магазинах и считают ли себя бедными.
«Подорожание — критично»
Александр Михайлович, Ачинский район, Красноярский край:
Живу один в деревне. Десять лет назад купил дом. Деревня маленькая — 100 домов, живет в дачном режиме. Зимой здесь остается семей 15 пенсионеров, а летом приезжает молодежь с детьми. Мне 55 лет. С женой в разводе. Три взрослые дочери. С ними сейчас не общаюсь. Так получилось, что пока зарабатывал деньги, помогал им материально — все дети у меня с квартирами, — был нужен. А сейчас — нет. Квартирный вопрос нас рассорил. Дом — единственное, что у меня сейчас осталось, пытались и его забрать. Я их даже в своей ленте в «Одноклассниках» заблокировал и из телефонной книги номера удалил. Оставил контакты только в бумажной тетрадке. На всякий случай.
Фото: Юрий Сомов / РИА Новости
Всю жизнь водителем проработал. Образование — средняя школа и техникум. И «камазы» водил, дальнобойщиком был, и на рейсовых автобусах, маршрутках ездил. Работа в основном была вахтовая. Месяц-два зарабатываешь, потом — ищешь что-то новое, если старый проект закроется. Сейчас у меня плохо со здоровьем. Больной желудок — открытая язва, прооперировали. Вроде бы терпимо себя чувствую, но интенсивно, как раньше, уже не могу трудиться.
В деревне работы нет. Нужно ехать в город Ачинск, он в 20 километрах от села. Автобус до города ходит всего три раза в неделю, рано утром и вечером. И если ездить ежедневно, нужно примерно 100 рублей в день на проезд в общественном транспорте. А на такси — 300 рублей в одну сторону. То есть либо свою машину надо иметь (а учитывая, что бензин дорожает, это тоже не выгодно), либо снимать в Ачинске комнату. На последнем месте работы я был водителем автобуса. Зарплата — семь с половиной тысяч. Это очень мало. Цены на продукты у нас московские, а то и выше.
Поэтому я принял решение продать дом и купить комнату в общежитии в Ачинске. Устроюсь хотя бы дворником. Зарплата семь-восемь тысяч. С голоду не помрешь. А снимать жилье в городе и одновременно дом в деревне содержать мне не под силу. Дом ведь тоже требует постоянного вложения средств: ремонт, вода, свет. Когда-то я этот дом купил с прицелом на будущее. Мечтал, что на пенсии в деревне буду чудесно жить — природа, рыбалка, грибы, ягоды... Год назад мне до пенсии оставалось пять лет. То есть можно было бы как-то выкрутиться. А сейчас — десять лет. Перетерпеть не получится. Жить-то надо на что-то. Выставил на «Авито». Надеюсь, что к весне перееду.
Я как работу потерял, пытался три раза встать на биржу труда в Ачинском районе, по месту прописки. Несколько раз туда ездил. Пособие по безработице — 4900 рублей. Для меня сейчас это баснословные деньги. Но чиновники включили «динамо-машину». Дело в том, что вахтовиков редко официально оформляют. Так что в трудовой у меня записи нет. Организация, в которой я работал до этого, ликвидирована. И я не могу предоставить на биржу справку с последнего места работы. Поэтому пособие мне как безработному не положено. Я уже несколько месяцев без работы. Пока обходился тем, что продавал свои вещи. Когда на вахтах работал, для личного хозяйства покупал инструменты разные — дрель, рубанок, пилу. В ломбард все сдал. Холодильник тоже продал. Зачем он мне, я ведь один. Особо много не готовлю. Продукты покупать впрок тоже не на что. Да и зимой поставил все в сени или за окно — вот тебе и морозильник. У нас ведь температура в Сибири — минус 30-40 градусов.
Денег на дрова нет. Но у меня в огороде баня старая, трухлявая уже. Я потихоньку ее разбираю и топлю печку. Обращался в соцзащиту за помощью материальной, хотя бы разовой — на дрова. Но там мне такой список документов представили, что больше потратишь на автобус, пока по инстанциям проездишь, чтобы все эти бумаги собрать. Я экономлю. Да мне много и не надо. Из иждивенцев у меня только кошка. В деревне у нас есть ларек продуктовый. Хлеб продают. Батон подорожал. Берем кости куриные. Ну и крупы. Фасовка у нас в магазине тоже по 800-900 граммов. Раньше килограммовые были, но народ, если честно, на эти граммы внимания не обращает. Важна именно стоимость. Подорожание в два-три рубля все сразу замечают, потому что для многих это — критично. В магазине в основном крупы, макароны беру. Яйца — очень редко, потому что дорого. Картофель у соседей покупаю. Кто-то и бесплатно дает.
Если кто хочет похудеть, то моя диета в самый раз. Но на здоровье, наверное, сказывается. Мне 55, а зубов уже нет. Надо протезы ставить. Но самая простая вставная челюсть на присоске — больше 20 тысяч. А где их взять? Выгляжу старше своего возраста, но вы не думайте, я не алкаш.
Чтобы силы сберечь, снег во дворе почти не чищу. Только тропинку к крыльцу. Мне мать рассказывала, как они жили после войны. Почти то же самое я ощущаю сейчас, в мирное время.
«На государство не надеемся»
Наталья Захарова, Курганская область:
Работала редактором в телерадиокомпании в небольшом районном центре Курганской области. По большому счету, регион наш — один из беднейших в разрезе матушки-Руси, прочно сидящий на федеральных дотациях, имеющий многомиллионный долг.
Фото: Валерий Матыцин / ТАСС
На пенсию вышла я в 2015 году, отработав 37 лет. Зарплата была невысокая, так как наша автономная некоммерческая организация сидела на плечах районного муниципалитета, своих денег мы зарабатывали мало. Отсюда и начисление пенсии — чуть выше десяти тысяч. Мой личный семейный «багаж» — младший сын, который в год моего выхода на пенсию учился на последнем курсе академии и которого мне надо было поддерживать всеми силами. Если бы не помощь государства, что платило пенсию мальчику по случаю потери кормильца, не знаю, смогла бы я вообще доучить сына. А так — с трудом, но перебивались.
Старший сын женат и живет самостоятельно, в Тюменской области. Тоже получил академическое образование, трудится в области культуры. Но иногда обращается за денежной помощью, особенно если что-то надо приобрести для дома из бытовой техники.
Я сама живу в сельской местности, поэтому большим подспорьем служит личное подсобное хозяйство. Овощи с огорода, мясо — с подворья. В магазин стараемся ходить раз в неделю только за необходимыми продуктами.
Сейчас младший закончил академию и пошел работать. Стало намного легче. Зарплата у него невысокая. Пока живет со мной, так как продолжает образование заочно, в магистратуре. Чтобы поехать на сессию в город, естественно, откладывает из своей зарплаты. По сути, живем сейчас с ним на одну мою пенсию в 12 тысяч.
Каковы расходы? Очень даже просты. Оплата за коммунальные услуги — в первую очередь. Уходит в среднем ежемесячно по три тысячи рублей. Так как пенсии не хватает, приходится перехватывать у знакомых от получки до получки эти самые три тысячи. На оставшиеся копейки стараемся выживать. О грандиозных покупках уже не мечтаем. Не мешало бы сменить устаревшую и тысячу раз ремонтированную бытовую технику типа холодильника, старенького телевизора. Хотелось бы съездить в Санкт-Петербург, но...
На государство пенсионеры не надеются. Те жалкие субсидии, что индексируются в связи с повышением цен на продукты питания в магазинах, ничего в жизни пенсионера не меняют. Про себя думаю: доучить бы сына до получения диплома (осталось еще год), может быть, тогда станет немного легче.
«Бедность как стиль жизни»
Семен Заварзин, Москва:
Моя зарплата — чуть больше 24 тысяч, из которых 12 уходит на аренду комнаты в хрущевке, 350-500 рублей на свет-за воду, примерно 600 рублей на интернет-телефон. На работу я добираюсь пешком, потому транспортные расходы в среднем 500 рублей за один-два месяца. Если одной фразой описать мое финансовое положение, то это будет «хватает на еду, но не на одежду».
Фото: Александр Кряжев / РИА Новости
Как это сказывается на моем поведении? С одной стороны, я закупаюсь в «дешевых» магазинах типа «Пятерочки» или «Ашана», ориентируюсь на более выгодные средневзвешенные цены, беру товары впрок, если предлагают по акции.
Маркетинговые уловки производителей и магазинов, естественно, заметить нетрудно. Хотя хайп относительно «девяток» яиц меня коснулся не сильно — я покупаю их шестерками. За подобной вакханалией я наблюдаю еще с тех пор, когда молоко начали продавать не литрами, а килограммами. А произошло это, если мне не изменяет память, задолго до 2014 года. Уже давно стараюсь ориентироваться не на цены за упаковку, а на цены на жесткую единицу измерения (килограмм, литр, штука), благо в том же «Ашане» сейчас это просто. В целом отношусь к этому с пониманием. Производителям тоже приходится изворачиваться, чтобы не повышать цены за единицу товара. В этом есть некая клиентоориентированность. Но для покупателя это, конечно, ад кромешный. Для того чтобы грамотно тратить деньги, приходится быть очень внимательным и много считать в уме. Мне кажется, рано или поздно здесь придется наводить порядок, потому что такая политика может привести только к хаосу. Уже можно констатировать, что не существует такого понятия, как стандартный объем. Вспоминается оруэлловское нытье относительно пинты и пол-литра джина в книге «1984».
С другой стороны, я давно перестал считать деньги в магазине. Просто прихожу и покупаю то, что нужно и хочется. Могу себе это позволить по двум причинам. Первая и основная — я чаще всего не трачу в магазинах денег больше, чем зарабатываю, поскольку привык жить в нищете. Бедность — как стиль жизни.
Я рос в конце 90-х — начале 2000-х. Мои родители — военный и учительница, в те времена одни из самых социально незащищенных групп граждан, хуже дела обстояли разве что у врачей. На карманные расходы мне деньги не выделяли в принципе. Все, что имел, я зарабатывал, экономя на завтраках в школе. Тут стратегий было несколько, но чаще всего я просто ничего не ел с 7:30 до 14:00-17:00. С 14 лет начал подрабатывать. В 16 лет я уехал учиться в Москву. Первое время выживал на 2600 рублей в месяц (600 рублей стипендия и по тысяче два раза в месяц — помощь родителей).
Стратегия выживания была следующей: периодические поездки к бабушке поесть и за тушенкой (на электричке зайцем или за донат в 20 рублей контролерам), бесплатные автобусы в «Мегу», а там два хот-дога и стакан в IKEA Food за 35 рублей; ну и, конечно, студенческая взаимовыручка. Ярким примером последнего был негласный договор с соседом, который вообще не получал финансовой поддержки из дома: когда у него совсем не было денег, мы покупали продукты, он готовил, еда общая. Позже появились другие источники дохода: подработка, повышенная стипендия, донорство крови и прочее. После четвертого курса я устроился в РАН и, имея зарплату что-то около 6 тысяч рублей добился финансовой независимости от родителей.
С тех пор мало что изменилось. Я закончил университет и из бедного студента превратился в бедного ученого. Так чему же меня научила жизнь? Я привык ничего не хотеть. Если ничего не хотеть, не обидно ничего не получать. Если же я что-то все-таки захочу, то я либо смогу себе это позволить, при этом тщательно спланировав покупку, источники финансирования и способы минимизировать потери, либо я перестаю этого хотеть. Для меня функционал важнее эстетики.
Вторая причина, почему я могу не считать деньги в магазине, — это наличие накоплений. Какие-то сбережения у меня были практически всегда, я никогда не брал кредитов. Даже живя на 2600 рублей в месяц, я умудрялся давать людям в долг. Кстати, при условии, что деньги возвращают, это хороший способ экономии, примерно те же инвестиции в будущее. Преимущества накоплений очевидны: они позволяют легче переносить колебания дохода и расхода, не задумываться, хватит ли денег на покупки, инвестировать в будущее, плюс они могут приносить дополнительный доход, например, в виде банковских процентов.
Фото: Рамиль Ситдиков / РИА Новости
У внимательного читателя на этом моменте должен возникнуть диссонанс, так как бедность и накопления — вещи вроде бы несовместимые. Отнюдь нет, в моем случае они взаимосвязаны. Потому мне кажется поучительным рассказать, откуда у меня взялась большая часть накоплений. Дело в том, что я работал в науке, а там чаще всего практикуется одна из худших форм оплаты труда. Если вы получаете финансирование по госконтракту или с грантов, то первые шесть-девять месяцев, пока составляются и согласуются программы, проводятся конкурсные процедуры и прочая бюрократическая волокита, вы живете на голую ставку. При этом в случае молодежи это чаще всего не полная ставка, а 1/2, 1/4, встречал даже 1/16 ставки. С учетом этого в Академии наук я, например, имел регулярный доход от 5,6 до 6,4 тысячи. Когда поступали средства — либо сразу давали все причитающееся вам (могло и 150 000 залететь, но это максимум), либо размазывали до конца года. В результате вы несколько месяцев в году имели хоть сколько-то приличную зарплату (у нас это было один-три раза в год). Но с января вы снова сидели на голой ставке, не имея ни малейшего понятия, будут ли у вас в этом году контракты (гранты), сколько придется ждать финансирования, какой будет зарплата. Именно этим система и ужасна. Необеспеченность доходов лишает возможности планировать траты, строить планы на будущее.
Чтобы точно не лишиться средств к существованию, вы должны стараться тратить деньги на уровне вашего регулярного дохода, живя максимум в небольшой минус. Вот так на основе нерегулярного дохода формировались сбережения, являющиеся теперь как минимум подушкой безопасности. Я не скажу, что моя жизнь была плохой в это время. Нет, она протекала в режиме «как обычно». В те месяцы, когда я получал приличную зарплату, мое качество жизни практически не улучшалось.
Не считаю себя нищим, живу по средствам. Я доказал — прежде всего себе, — что могу выжить на любую сумму денег. Но выживать — не значит жить. Мои наблюдения говорят о том, что все это, каждый период жесткой экономии имеет свой срок годности, по истечении которого терпеть становится невыносимо, и, что важнее, последствия для здоровья, отношений, самовосприятия.
Я пока достаточно молод, проблемы со здоровьем у меня недостаточно сильны, и отвечать, кроме себя, мне не за кого, потому я могу позволить себе все вышеописанное. Но не уверен, что так будет всегда. Надеюсь, что после защиты диссертации я все же смогу улучшить свое положение и найти достойную работу с достойной зарплатой. Не с большой, а с такой, чтобы хватало, чтобы больше не пришлось просить маму купить мне рубашку. Ну, а не получится — что ж, придется становиться... философом.
«Окружающим — брезгливо»
Елена, Михайловский район, Волгоградская область:
Прочитала статью о том, как власти придумали победить бедность. Что планируется с этого года начать эксперимент в восьми регионах. Там будут выявлять семьи, живущие за чертой бедности, и для них будет разработана «траектория выхода из малообеспеченности»...
Хочу рассказать свою историю. Росла в полной многодетной семье. Нас, детей, четверо. Я — старшая. Папа работал сначала оператором котельной, пока в нашей деревне было центральное отопление. Позже в каждой квартире появился свой котел. Потом сантехником был. Но в 2004 году, когда родился младший, четвертый сын, его сократили. Когда отца уволили, он стал выпивать. До этого тоже было, но не так часто. После потери работы он больше нигде официально не трудоустраивался.
Были, конечно, какие-то подработки, но это несерьезно. Детей много. Всех надо кормить, одевать, обувать, в школу собирать. Мама и бабушка тянули на себе всю семью. Сейчас у отца появилась постоянная подработка, но сезонная. Все лето до сентября он сторожит пасеку. Все остальное время сидит дома.
Сейчас у родителей один несовершеннолетний ребенок — 14 лет. Средний погиб. А старшему брату 19 лет, он работает разнорабочим в кафе, но неофициально, так как у него нет образования, кроме средней школы.
Живут практически за чертой бедности и не могут вырваться из этого круга. Все началось в 2014 году, когда зимой отключили в квартире газ за долги. Тогда долг составлял 25 тысяч рублей — насколько я знаю, с тех пор его никто не погашал. Наверняка с тех пор какие-то штрафы накопились. Семья живет в двухэтажном многоквартирном доме, на первом этаже. Зима, холода. У меня тогда была уже годовалая дочь. Мы жили с моими родителями, но тогда нас с дочкой быстро забрал к себе мой будущий муж. Сейчас у меня все хорошо. Оба работаем, воспитываем ребенка.
Фото: Константин Чалабов / РИА Новости
Родители до сих пор не могут подключить газ и отапливают квартиру дровами, чтобы от холода не замерзнуть насмерть. Выглядит это так: на полу, под специальным газовым котлом, положили жестянку. На нее кладут дрова. Они горят, грея воду, которая циркулирует по трубам. Так квартира отапливается, из крана бежит теплая вода. Запах в квартире соответствующий. До отключения газа мама работала в мебельном магазине уборщицей, но ее оттуда «попросили». Подозреваю, что от нее стало пахнуть не очень, потому что дым от дровяного отопления впитывается в одежду, обувь. И окружающим, наверное, было брезгливо находиться с ней рядом.
Соседи, конечно, сочувствуют, но ничего не поделаешь. Устроиться официально на работу родителям, исходя из их возраста, непросто (они 1962 и 1971 годов рождения). Кроме того, есть и транспортные проблемы. От города наша деревня в 13 километрах, это 20 минут примерно транспортом. Автобусы в нашу деревню ходят. Билет стоит 38 рублей. А с нового года стоимость проезда выросла до 42 рублей. Вечером не всегда уедешь. Последний рейс из города — в 18 часов. Дальше — только такси за 300 рублей.
Я понимаю, кто-то скажет: почему дочь не может им помочь? Могу, но постоянно содержать не в состоянии. Раз помогла, два, но у меня тоже семья, живем у свекрови. И наши с мужем доходы большими даже с натяжкой назвать нельзя. Младший брат ко мне часто приходит играть с дочкой и просто в гости. С пустыми руками никогда не отпускаем. Матери постоянно денег подкидываю. Сейчас семья родителей живет на пенсию бабушки и подработки брата. Еще мать ухаживает за лежачей соседкой.
Не знаю, чем мой рассказ поможет справиться родным с такой ситуацией. В России много семей,которые живут за чертой бедности. Волгоградская область — не исключение. Не понимаю, почему наш регион не включили в эксперимент?
«Сеем вечное, доброе»
Елена, Свердловская область:
Я учитель, работаю с 1989 года, после окончания высшего учебного заведения. 29 часов, включая надомника-инвалида, плюс час в неделю — сопровождение школьного автобуса, плюс ежедневные проверки тетрадей — 48 штук; классное руководство; работа с родителями и т. д. Государственное вознаграждение за мои труды — на руки 17 тысяч рублей. Зарплата имеет тенденцию к стабильному понижению в последние три года. Так, если в прошлом году работа с надомником оплачивалась в размере 150 рублей, то в этом году час стоит 108 рублей. Никаких стимуляций. Правда, в прошлом году мне в честь 50-летия выписали премию в размере двух тысяч рублей. Вот счастья-то было!
Дом, в котором я живу, официально признан аварийным. Крысы периодически прогрызают пол. Дрова и уголь, холодная вода. Но я рада, что она есть в принципе, как и канализация. Мясо, фрукты, сладости я покупаю по потребности. А потребности я усмирила.
Одежда? У меня замечательные друзья, а у них — барские плечи! С бывшим мужем мы взяли ренту над старушкой-соседкой. Квартиру записали на бывшего. После развода с мужем я поместила ее в дом милосердия, ибо бабушка совсем выживала из ума. Оплата была — 800 рублей в сутки, затем повысили до 900, ибо ходила под себя уже. Чтобы платить за ее содержание, я взяла кредит в банке. Бабуля прожила в пансионате почти год. Кредит плачу до сих пор, так как бывший не участвовал в этом, не утруждал себя, а я не могла оставить старого больного человека умирать в голоде и холоде. Подрабатываю репетиторством — 300 рублей за час. Отпуск давался тяжко, ибо отпускных хватало на месяц, от силы полтора.
Но я живу и радуюсь, что не впала в деменцию, как моя подопечная. И даже педикюр делаю с маникюром. Правда, сама себе. Стричь себя не имею возможности, приходится пользоваться услугами профессионалов. Так и живем — сеем вечное, доброе...
Рецепты выживания
Алена Потапова, Санкт-Петербург:
Мне 53 года. Месячный бюджет составляет десять тысяч рублей, пять-шесть из которых я трачу на оплату услуг ЖКХ во время отопительного сезона и одну тысячу — на оплату интернета, стационарного телефона и электроэнергии. То есть на все остальное зимой (летом чуть больше) у меня остается три-четыре тысячи рублей. Так я живу уже в течение трех лет и хочу поделиться своими находками в плане экономии. Может быть, они кому-то будут полезны.
Электричество. У меня в комнате четыре настенных светильника, по две лампочки в каждом, и пятирожковая люстра. Люстру я теперь не использую совсем, а в светильники вкручиваю по одной лампочке и включаю их по одному в зависимости от той зоны, где нахожусь. Раньше включала и люстру, и светильники, зачастую все. Постоянно были включены два сетевых фильтра, теперь только один, и тот я на ночь выключаю. В стиральной машине использую программы экономного режима расходования электроэнергии при полной загрузке. Всю пищу, которую можно готовить при закрытой крышке, готовлю на минимальном нагреве, на «единичке». Это позволяет сэкономить приблизительно 100-150 рублей в месяц — соответственно, в год 1200-1800 рублей.
Бытовая химия. Раньше я покупала стиральные порошки для цветного и белого белья, гель для темной одежды, кондиционер для белья, а теперь только хозяйственное мыло, которое использую и для мытья посуды, и для стирки, натирая его на терке. Поскольку мыло отстирывает хуже порошков, для хлопка использую программу нагрева воды до 60 градусов. Кондиционер делаю сама, смешивая уксус с водой в пропорции 1:3, и добавляю три-четыре капли эфирного масла, которое осталось от прошлой жизни. Правда, этот кондиционер не подходит для обработки темноокрашенных изделий. Для сантехники и кухни раньше я покупала много различных чистящих средств, теперь — только пищевую соду, уксус и «Белизну» по десять рублей за бутылку. Керамическую электроплиту мою мылом. Экономию я не считала, так как не знаю, сколько тратила раньше, но очевидно, что она немаленькая.
«Научилась выживать практически без денег»
Елена, Москва:
У меня двое детей: сын — 30 лет (да-да, он же для меня — ребенок), дочь — 14 лет. Моя семья год назад попала в трудную ситуацию: огнестрельное ранение головы у сына, трепанация черепа, две нейрохирургические операции. Я ушла с работы, перевезла сына к себе (он жил отдельно со своей семьей) и стала учиться жить в заявленных условиях, отягощенных еще и ипотекой.
Фото: Ирина Геращенко / РИА Новости
Условия задачи: лечить старшего (заказ титановой пластины и последующая операция), призор за младшей (школа, одежда, питание и т.д.), самой как-то выкарабкаться в условиях полного отсутствия дохода. Как действовала: лечила сына на средства благотворителей (просто кинула зов о помощи на Faсebook и собрала за две недели нужную сумму от друзей), оформила реструктуризацию долга по ипотеке Сбербанка, оформила реструктуризацию долга по газу, сдавала посуточно квартиру сына и ежедневно ее убирала. Руки в кровь, зато были 1,5-2 тысячи рублей на еду (не всегда, конечно; были простои).
С младшей одеваемся в секонде. Верхние вещи ей отдала свои, благо доросла до моего размера. С обувью посложнее — ноги у дочери переросли мой размер. Я отнесла в скупку золотые украшения. Шампуни, зубную пасту и прочее покупаю в Fix Priсe.
Каждое утро начинается со страхов: где сегодня взять денег на самое необходимое? Очень трудно морально — 365 дней один и тот же вопрос во вселенную. А потом беру себя в руки и иду по заданному маршруту. Вспоминаю мамины уроки — штопаю носки, стряпаю вареники с картошкой, запеканку из манной крупы и кефира с бананом и корицей, готовлю перловку с овощами, котлеты из фарша за 70 рублей кило (научилась его «улучшать»).
Недавно один знакомый задал вопрос: «Тебе не обидно, что ты из успешного руководителя превратилась в ...» (здесь он, видимо, не нашел эпитета). А я совершенно искренне сказала, что горжусь собой. Я научилась выживать практически без денег. Недавно посчитала, что в день трачу 143 рубля на человека. Могу уже давать советы другим.
И несколько слов о роли государства. Ее нет вообще! Некуда обратиться, когда ты попадаешь в безвыходную ситуацию. Никакие социальные службы, институты власти в таких условиях не подключаются. А налоги мы должны платить! И исполнять все свои обязательства перед властью: НДС с покупок, штрафные санкции за отсрочки по оплате всех платежей по линии ЖКХ... Я одна вырастила своих детей, папы не платили алиментов ни разу! Отец дочери до сих пор от нас и от судебных приставов скрывается, имея долг по алиментам более 500 000 рублей. И его никто не может найти, хотя я знаю, где он живет, и лично его видела не раз... Какой-то замкнутый круг получился. Я живу, делаю все, на что хватает сил, и слушаю свое сердце...
«Бедность или нормальная жизнь?»
Надежда, Краснодарский край:
Муж и я совсем недавно вышли на пенсию, оба — в 60 лет. Есть квартира, заработанная при коммунистах, машина «Лада-Калина», компьютер и вроде бы все необходимое. Но... Мы всю свою жизнь не позволяли себе покупать дорогую одежду, дорогую еду. Когда я говорю мужу: давай купим целую семгу — он говорит, что это очень дорого.
Семга, кижуч, треска, морской окунь, кета — это не про нас. Икра красная, черная, дорогие колбасы, сыры, карбонад — тоже не для нас. Дорогая кожаная обувь, фирменная верхняя одежда — тоже не для нас.
Последние четыре года все труднее. А сейчас расскажу, как мы боремся с бедностью. Во-первых, не боимся трудиться, хотя от слова «труд» содрогается тело. Всю жизнь труд на дачах и огородах дает о себе знать. Суставы, спина и прочие болячки требуют лечения, а это тоже немалые деньги.
Во-вторых, ищем только недорогие продукты. Вот мясо — от 240 до 500 рублей за килограмм, конечно — берем только по акции за 240. Рыбу морскую (хек, минтай, скумбрию) берем только по акции или на оптовой базе. Но — редко. Масла растительное и сливочное — тоже по скидкам. И так далее. Варим борщи и супы, пельмени и вареники лепим сами. Котлеты, фрикадельки, соусы — все своими руками. Питаемся неплохо, но... Одежду почти не покупаем. Для нас доступны дешевые китайские вещи, от которых хочется плакать. Мы не бываем в городских кафе, ресторанах — это дорого. Не пойму, что это — бедность? Или это нормально для российского пенсионера?
«Четвертого хотим, но боимся»
Наталья Головина, Тверь:
У нас трое детей. Муж получает 40 тысяч рублей. Я — 10 тысяч (работаю няней). Ипотека на 15 лет — платим по 15 тысяч в месяц, коммунальные платежи — 8 тысяч в месяц, учеба в академии — 2 тысячи в месяц, детский сад — 1500. Итого в месяц наши расходы — 26 тысяч. То есть 24 тысячи нам остается на питание, проезд и одежду на пять человек. Помощь от государства: ежемесячно как малоимущие получаем 600 рублей. В прошлом месяце выдали 1000 рублей в качестве помощи как многодетной семье. Четвертого ребенка мы хотим, но боимся с голоду умереть.
«Одежду покупаем редко»
Артем, Москва:
Мне 35 лет. Моя семья — супруга и двое детей. Бедность — мой частый спутник. Мы еле сводим концы с концами. Лично я ем не более двух раз в день, дабы не потратить лишние копейки, на которые еще жить и жить. Рыбу покупаем максимум раз в месяц. И не оттого, что не любим морепродукты, а просто нет денег на деликатесы. Икру красную к Новому году по скидке купили баночку — вышло по бутерброду каждому. В обычное время стараюсь обходиться кашами на воде, уважаю «Доширак». Одежду покупаем редко. Я ношу вещи, которым четыре-пять лет.
Фото: Валерий Титиевский / РИА Новости
Вы знаете, я расплываюсь в нервной улыбке, когда слышу с экранов телевизоров о стабильности и о чудесах нашей экономики, которая успешно борется с социальным неравенством. Все это ложь. Люди из-за отсутствия элементарных средств на одежду и обувь покупают обноски за копейки на «Авито» или «Юле». Кто-то скажет, что это тоже вещи, что это нормально. Но я скажу — нет, это не норма, это — от безысходности.
«Живем вдвоем с котом»
Дмитрий, Севастополь:
Мне 37 лет, болею туберкулезом, который заработал в местах не столь отдаленных. В ноябре 2017-го меня актировали с зоны и отправили умирать домой, в Севастополь. Но на месте, в тубдиспансере, меня немного подлечили, выписали бесплатно дорогое и хорошее лекарство.
Я получаю 9800 рублей пенсии по инвалидности второй группы. У меня два высших экономических образования. Долго работал по специальности, но теперь даже оператором 1С не могу устроиться в магазин. Потому что туберкулез. Хоть и закрытая форма, но есть риск для окружающих.
Живем вдвоем с котом Матвеем. Квартира нам осталась от умершего отца. Еще в наследство получил две коммунальных комнаты. Одну продал, чтобы в квартире сделать ремонт. Вторую сдаю — 5 тысяч рублей чистыми. То есть мой ежемесячный доход — 14 800 рублей. За коммунальные услуги у меня льгота — 1800 рублей плачу; телефон/интернет— 850 рублей; на лекарство — 400-500 рублей; на продукты — 6000 рублей; еда для кота —1000 рублей; всякие стрижка, мыло и прочее — 500 рублей.
Остается примерно 4000 рублей на одежду и все остальное, на которые и живу. Но если бы у меня были дети — не знаю, что бы делал.