В общественном сознании Норвегия — один из мировых лидеров в соблюдении экологических стандартов. Однако, как выясняется, все далеко совсем не так. Наоборот, Норвегию можно привести, как негативный пример того, до чего можно довести флору и фауну своей страны, если правительство идет на поводу у частных промышленных предприятий. О плачевном состоянии норвежской экологии специальному корреспонденту «Ленты.ру» Александру Че рассказал один из самых известных и уважаемых экологов Норвегии — Курт Оддекалв (Kurt Willy Oddekalv).
«Лента.ру»: Вот, вы критикуете правительство Норвегии за то, что норвежского лосося есть нельзя. А почему его нельзя есть?
Курт Оддекалв: Из-за борьбы, которую ведут компании, за жирность лосося. У дикого лосося естественный процент жира в теле — 5-7 процентов, а у выращенной семги — от 14 до 34 процентов.
Так. И что в этом плохого?
В токсинах. Они накапливаются как раз в жире и никуда не уходят из семги. Чем больше жира, тем больше токсинов. Сам способ, сама технология аквакультуры не безопасна для окружающей среды. Аквакультура связана с очень большим количеством заболеваний.
Каких?
Панкреатит, малокровие. Это происходит из-за того, что рыба находится в очень скученных условиях. Это, как если бы поселить людей в одном месте и не выпускать, то у них тоже начнутся болезни.
Курт Оддекалв
Фото: Александр Че
Предыдущий министр рыболовства и береговой администрации Норвегии принижал опасность этой проблемы. Он говорил, что эта семга безопасна для потребления, и что ее можно есть не только в Норвегии, но и экспортировать в другие страны.
Проблема также связана и с тем, что в рыбий корм добавляют антиоксидант. В результате этот корм становится даже пожароопасным. Он может воспламеняться. И все это накапливается в организме человека и приводит к другим нежелательным последствиям для организма. Поэтому вся эта отрасль — аквакультура — один сплошной кошмар. В 2010 году правительство Норвегии заявило, что аквакультура в Норвегии вышла из-под контроля.
Какие-то норвежские партии поддерживают вас?
В 2010 году я подготовил доклад, и сейчас готовлю его новое издание, которое выйдет в этом году. В нем мы как раз и подчеркиваем все эти проблемы.
Могу сказать, что у нас есть поддержка со стороны членов тех норвежских партий, которые живут непосредственно в местностях, где процветает аквакультура. Норвегия — маленькая страна, и все эти предприятия аквакультуры контролируют местные партийные организации.
Оддекалв — обычный крестьянский парень, по профессии плотник. Однако, не один десяток лет занимается борьбой за сохранение окружающей среды, возглавляя одну из ведущих норвежских экологических организаций — «Зеленые воины Норвегии» (Norges Miljøvernforbund / Green Warriors of Norway).
Курт живет в Бергене. Очень гордится тем, что после 10 лет борьбы заставил правительство Норвегии и городские власти провести железную дорогу в этом городе по туннелю, что в итоге спасло местную семгу от вымирания.
Летом 2018 года он собирается со своими сторонниками на судне пройти все северное побережья Норвегии от Осло до Киркенеса, чтобы собирать на берегу пластик. Пластик — это одна из главных экологических проблем Норвегии последних лет. Недавно на норвежский берег выбросился кит, во внутренностях которого нашли много этого неорганического материала.
В городской библиотеке Киркенеса на открытии фотовыставки «Экология Баренц-региона» Вадим Петров, сопредседатель «Экологической палаты России», вручил Курту диплом за многолетнюю деятельность по защите окружающей среды.
Чем вам могут помочь русские экологи, русские общественные организации?
Я всегда говорил, что беременным женщинам не стоит есть эту рыбу. Это подтверждают ученые по всему миру. Не знаю, разрешена ли у вас в России продажа норвежской семги. Но я думаю, что она должна быть запрещена.
В последние два года я более внимательно наблюдаю за Россией, и мне нравится то, что сделал Путин в отношении экологических движений. Он дал маленьким людям возможность что-то делать, и что-то изменить.
Я видел на канале «National Geographic» прекрасные российские национальные парки, и мне это было как мед на душу.
А как китайцы отнеслись к предупреждению, что норвежская семга, выращенная на фермах, непригодна к употреблению?
Когда аквакультура кормит рыбу этим своим кормом, то он попадает в желудки и делает эту рыбу канцерогенной. Когда я рассказал об этом китайцам, они перестали покупать норвежскую семгу. А наши сказали, что это произошло из-за того, что мы дали Нобелевскую премию мира китайскому диссиденту (смеется).
Продажа норвежского лосося на рынке в Петербурге.. Фото: Александр Демьянчук / Reuters
В 1999 году у нас с правительством было соглашение, что 10 лет я буду молчать о том, что знаю о норвежской семге. Они просто боялись, что я выйду на публику и начну об этом рассказывать, а это вообще убило бы рынок.
В прошлом году в Норвегии было использовано 8 тонн одного вредного вещества, что привело к тому, что это выбило популяцию ракообразных, так как все это сказалось на хитиновом покрове. Сейчас в Норвегии очень большая проблема с креветкой из-за этого.
Почему вы дали норвежскому правительству обещание — молчать 10 лет? Для чего это было сделано?
Потому что они обещали не использовать это вещество.
И правительственные чиновники не сдержали свое слово?
Нет, они 10 лет не использовали его, а потом, в 2009 году — снова стали использовать.
Вы сказали, что ваш сын будет выступать против того, что ваше правительство затопит субмарину с 62 тоннами ртути. А я вот узнал недавно, что норвежские горнодобывающие компании сливают отходы производства во фьорды. Это что, правда?
Да, у них есть разрешение на это. Им разрешено захоранивать отходы, причем во фьорде, который считается национальным достоянием с точки зрения разведения лосося. Даже недалеко отсюда, в одном из фьордов, они захоранивают отходы. Здесь идет добыча железной руды, у компаний есть разрешения захоранивать отходы производства.
При добыче железной руды содержание самого железа составляет только 4 процента, а все остальное идет в отходы. Это в основном камень, который сбрасывают в море, и им уже заполонили фьорд. С самолета видно, что тут как будто насыпь получается.
А как это сказывается на экологической обстановке во фьорде и на том же лососе?
Это убивает лосося, потому что рыба попросту не может дышать в этой воде, наполненной камнем. Если вы спуститесь в шахту, то сами можете почувствовать этот воздух, который вызывает легочные заболевания. И это очень плохо.
Сотрудник показывает корм для лосося, изготовленный из измельченной рыбы.. Фото: Ron Wurzer / Getty Images
Ну, тогда почему правительство дает на все это разрешение?
Потому что дураки.
А почему тогда не протестуют местные жители?
Просто рядом с тем фьордом живет мало людей.
Почему Норвегия не подписала конвенцию о запрете сбрасывания отходов горного производства в море?
У нас, у экологов, была в свое время борьба с горнодобывающей отраслью, и мы в ней, увы, проиграли. И поэтому горнопромышленникам разрешается сбрасывать всякое дерьмо в норвежские фьорды. Например, во фьорде в Киркенесе, прямо посередине есть закрытая акватория, потому что в этом месте образовалась большая насыпь из-за сбросов отходов горного производства.
А военная инфраструктура наносит ущерб экологии Норвегии? В вашей же стране есть базы НАТО. Несут ли они какую-нибудь опасность флоре и фауне?
(смеется) Понимаете, генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, когда служил в норвежской армии, служил в моем подразделении. Я был его сержантом. Когда он плохо отжимался, то чистил мне сапоги (смеется).
Он тоже защитник природы. Когда исполнилось 30 лет моей экологической деятельности, он мне написал письмо, мол, Курт, продолжай в том же духе.
Фото: Александр Че
Скажите, а за вашу бескомпромиссную деятельность вас не пытались привлечь к суду?
Пытались. Потому что я мешаю работе тех, кто наносит ущерб природе. Одному предприятию «Ставтул», против которого я боролся, я хотел показать, насколько у них слабая охрана, и проник к ним на территорию. Директор этой компании, когда они строили какой-то объект, мне до этого позвонил и спросил: как мы должны этот объект построить, чтобы ты не смог туда забраться? (смеется)
Я им ответил: нужна охрана и видеонаблюдение. Они все это сделали, но тем не менее я туда пробрался. И когда всё это закончилось, я ему позвонил и сказал: ты мне должен полторы тысячи крон, потому что меня оштрафовали на такую сумму. Он мне в шутку ответил: а я сам хотел тебе позвонить, попросить, чтобы ты в своем камуфляже ворвался на встречу, которую я буду проводить со своими сотрудниками. Я ему также в шутку сказал, что я бы с удовольствием. Всегда важен в этом деле юмор, чтобы в конце драки можно было вместе посмеяться. Но мне все равно самому пришлось заплатить этот штраф.
Правда, судья Верховного суда Норвегии, когда меня судили за проникновение на территорию «Ставтул», сказал: мы не можем судить этого человека по норвежским законам, потому что то, что он делает, это благо для норвежского общества. Понимаете, для меня это была большая победа.
Когда в Нарвике была большая дискуссия по Конституции, то единственным экологом, которого туда пригласили, был я. Почему? Потому что я единственный человек в истории Норвегии, который сдал полиции наибольшее количество людей и компаний, которые наносят ущерб окружающей природе. Если я считаю, что тот или иной полицейский коррумпирован, когда расследует то или иное дело, то я сразу звоню в отдел внутренних расследований. Полиции это не нравится.
Меня еще хотели прижать те, кто занимается аквакультурой. Мне нравится бороться с большими умными парнями оттуда. Они все учились в одном месте, и поэтому думают одинаково. Если ты можешь с ними «подраться», а потом вместе выпить пива, то значит «драка» удалась.