Дьявол в голове Кошмары Стивена Кинга сделали его гением

21 сентября Стивену Кингу исполняется 70 лет. И наверное, это тот случай, когда можно пренебречь правилами формата и не перечислять названий его романов. Во-первых, их слишком много. Во-вторых, вряд ли среди читателей этого текста найдется кто-то, кто ни разу не держал в руках его книгу или не видел экранизаций его произведений. О феномене одного из самых популярных и плодовитых современных писателей рассуждает обозреватель Николай Александров.

Стивен Кинг — мэтр массовой литературы, что очевидно. Но что делать, если в данном случае этот трюизм не просто общее место. Прилипший к Кингу штамп — «король ужасов» — показатель его гиперпопулярности. Триллеры, фантастика, хоррор определили его писательскую карьеру. Впрочем, в наше время сама популярность (то есть общественное признание) хочешь не хочешь становится эмблемой гениальности. И многие всерьез называют Кинга гением. Гением и графоманом. Я бы сказал, принципиальным графоманом. Кинг сам положил себе писать 2000 слов в день. То есть — как минимум две тысячи. Количество часов, потраченных на писание, для Кинга являются критерием писательской самоидентификации.

Возможно, он прав. Его плодовитость равнозначна его успеху. Он пишет давно и написал очень много. Прочесть всего Кинга трудно. Даже при большой любви к ужасам и фантастике. Человеку, не испытывающему любви к жанровой литературе, это тем более не по силам. Кинг бесконечен и необъятен как космос. Один цикл «Темная башня» чего стоит.

Писать о Кинге тоже нелегко. Во-первых, в силу его неохватности. Во-вторых, подробные сведения о нем любой пользователь интернета найдет с легкостью. Из этих сведений, между прочим, с жесткой необходимостью следует, что Кинг не мог не стать писателем-фантастом. Ну правда. Когда Стивену было два года, отец ушел из семьи, и мать на закономерный вопрос, куда подевался папа, ответила, что его похитили марсиане.

Мальчиком, он стал свидетелем гибели своего сверстника — тот попал под поезд. Он читал комиксы, смотрел фильмы ужасов, рано увлекся Лавкрафтом и Эдгаром По. Ну и сам сочинял, разумеется. Но любопытны здесь не просто факты, позволяющие установить банальные параллели между жизнью, увлечениями и творчеством, а некоторые неожиданности. Вот например: сильнейшее впечатление на Кинга произвел мультфильм «Бэмби». Только не сама трогательная история об олененке, а лесной пожар, от которого спасаются звери.

Пожар стал причиной ночных кошмаров. Так же общеизвестно, что Кинг был сбит машиной и сильно пострадал. Водителя признали невиновным — он не был пьян, не превышал скорости, просто отвлекся на собаку. Так вот, Кинг впоследствии страшно переживал, что не приобрел сбивший его минивэн на аукционе. Он мечтал его уничтожить, разбить битой.

Первый знаковый роман Кинга, по преданию забракованный самим писателем и извлеченный его женой из мусорной корзины, — «Кэрри». Знаковый по нескольким причинам. Девочка-подросток страдает и в школе, и дома. В школе ее терроризируют сверстники, дома — религиозная фанатичка-мать. Ее как будто окружает безликое и безысходное зло. И вот в момент первой менструации в девочке просыпаются невиданные силы и обрушиваются на обидчиков.

То есть обрушиваются — слабо сказано. То, что исходит из Кэрри, по силе разрушения равнозначно ураганам «Харви» и «Ирма» вместе взятым. По этой же схеме (с несколько другими причинно-следственными связями) построен и роман «Воспламеняющая взглядом».

Если Лавкрафт — которого, по Кингу, следует, между прочим, читать в подростковом возрасте и в чьем творчестве Кинг усмотрел выражение подростковой сексуальной неуверенности — говорил о скрытом, неявном, таящемся ужасе (самое страшное — предчувствие, предощущение неясной угрозы), то Кинг всегда стремится зло овеществить. Зло у него вроде бы безлико, но всегда находит носителя, медиума, более или менее оформленного.

Это во-первых. А во-вторых, зло — это вызов, которому необходимо противостоять. Зло подлежит уничтожению, хотя и неуничтожимо. В этом особенность таланта Стивена Кинга. При всей своей любви к странному, фантастическому, мистическому — он не мистик.

Он сугубо материален. Реалистичен, если угодно. Это легко увидеть, если сравнить еще один его знаковый (и тоже ранний) роман «Сияние» с гениальной экранизацией Стэнли Кубрика. У Кубрика зло внеположено миру и человеку и стремится человека поглотить.

Этот инобытийный свет разрушителен, и сопротивляться ему почти невозможно. Это темная сторона Вселенной, готовая уничтожить все: семью («Сияние»), любовь («Широко закрытыми глазами»), человечество («Космическая одиссея 2001 года»). У Кинга, при всей холодности и жесткой натуралистичности его мира, все выглядит гораздо более оптимистично. Можно уловить хотя бы симптомы зла (психологические, социальные, расовые), а значит — найти противоядие. То есть — альтернативную силу.

В овеществление зла (а собственно, тогда, как ни странно, оно и становится уязвимым) Кинг и играет от романа к роману, от книги к книге. Его изобретательности стоит отдать должное. Он умеет быть сюжетно небанальным, он может увлечь. Но и наскучить тоже может довольно быстро.