В 2015 году канцлер Германии Ангела Меркель открыла страну для сотен тысяч иммигрантов из Африки, Сирии и других стран Ближнего и Среднего Востока. Одним из объяснений такого решения стала возможная выгода для крупнейшей экономики Европы, нуждающейся в трудовых ресурсах. Другой аргумент апологетов миграции заключался в том, что ФРГ позволит поселиться у себя только лучшим из лучших, людям с высокой квалификацией. План удалось реализовать частично. Пока экономический выигрыш от встраивания мигрантов в немецкое общество не очевиден— они отправляют на родину рекордные суммы, раздувают европейскую теневую экономику и меняют потребительский рынок.
Дорогие гости
Термин «гастарбайтер» — немецкого происхождения. После Второй мировой страна лежала в руинах, а потенциальные работники остались на полях сражений в Европе и Северной Африке. Поначалу, впрочем, ФРГ обходилась своими силами, а вскоре обнаружился трудовой резервуар в виде жителей ГДР, рвавшихся в капиталистическую часть Германии за любой работой, какую дадут.
Экономический рост Западной Германии в 50-е годы прошлого века был настолько стремительным, что к этому никто оказался не готов. Рабочие места создавались слишком быстро, чтобы медленно улучшавшаяся после войны демография (бэби-бума как такового в Германии практически не было) обеспечила их нужным количеством рук. К тому же в 1961 году возвели Берлинскую стену, и поток рабочий силы из ГДР иссяк.
Именно тогда руководство ФРГ приняло решение выписывать работников из-за границы. Немцам это виделось как взаимовыгодное сотрудничество, симбиоз: неквалифицированные иностранцы приезжали в переживающую подъем Западную Германию, перенимали у местных профессионалов рабочие навыки и возвращались домой умелыми специалистами, тем самым поднимая экономику родных стран.
Фото: Michaela Rehle / Reuters
Первоначально предполагалось брать «гастеров» только из Европы — точнее, из южной ее части. На рубеже 1950-1960-х годов были заключены соглашения о привлечении работников из Италии, Испании, Греции и Португалии. Затем возникла идея с Турцией. По вкусу политической элите ФРГ она не пришлась: министр труда Теодор Бланк заявлял, что культурная разница между германским и турецким народом слишком велика, чтобы сотрудники из этой страны успешно прижились. Но в дело вступили США: для американцев Турецкая Республика была очень ценным союзником, при этом не вылезавшим из хронических проблем в экономике. Из-за океана надавили на Бонн, в результате чего в 1964 году Турция присоединилась к списку стран, с которыми были заключены соглашения о труде. Очень быстро турки стали самым многочисленным этносом среди всех гастарбайтеров в Германии.
Планировалось, что иммигранты из Турции будут прибывать и убывать из Германии «волнами»: одни уехали — другие приехали. Срок их пребывания сперва был ограничен двумя годами, привозить с собой семьи было запрещено. В начале 1970-х правительство захотело отправить домой задержавшихся рабочих (в основном молодых мужчин), но попытка оказалась неудачной. Они предпочли остаться в ФРГ, так как в Турции для них банально не было работы. Да и для немецких компаний оказалось слишком дорого учить все новых и новых спецов. В 1974 году власти смирились с этой ситуацией и разрешили турецким гастарбайтерам перевезти в страну жен и детей. Позже планы сократить число турок в Германии вынашивали консерваторы, в частности, канцлер Гельмут Коль, но дальше проектов дело не пошло.
В итоге к 2010-м годам Германия, где еще до конца 1990-х гражданство получали почти исключительно немцы, оказалась на одном из первых мест в мире по относительному количеству населения, рожденного за рубежом (впереди такой иммигрантской державы, как США, например). Хотя темпы экономического роста с 50-60-х годов значительно замедлились (сейчас они составляют 1-2 процента против 4-5 процентов 50 лет назад), число ищущих работу в самой развитой из крупных стран Европы и мира только увеличивалось.
Привет от Асада
В середине 2010-х поток иммигрантов резко увеличился за счет беженцев из охваченной войной Сирии. Канцлер Ангела Меркель прямо позвала обездоленных сирийцев в Евросоюз — и, в частности, в Германию. Пользуясь случаем, к ним примкнули многочисленные иммигранты из Ирака, Ирана, Афганистана, Йемена и африканских стран — всего более 1,5 миллиона человек. Предполагалось, что нагрузку примут на себя все страны ЕС более-менее справедливо, в соответствии со своими возможностями.
По данным Евростата, на начало 2016 года Турция находилась на первом месте среди зарубежных стран, где родились жители (не обязательно граждане) Германии (1,35 миллиона человек). Второе место у Польши — 700 тысяч человек. Италия и Румыния заняли третье и четвертое места с 557 и 444 тысячами соответственно, а Сирия расположилась на пятом с 420 тысячами человек. Учитывая рост миграции беженцев в течение 2016 года, есть все основания ожидать, что эта статистика претерпит большие изменения.
Хотя официально прием такого количества народу объяснялся прежде всего мотивами гуманности, многие политики, а также представители финансового сообщества заявляли о несомненной экономической выгоде, которую Германия получит в результате «инъекции» миллиона потенциальных работников. Эти оценки опирались на успешную практику привлечения гастарбайтеров в 1960-е годы, когда в ФРГ так же въехали в общей сложности больше 1 миллиона человек. Сторонники размещения мигрантов, в частности, заявляли, что принимается в основном квалифицированная рабочая сила. Среди бежавших от войны сирийцев действительно было много людей с высшим образованием. Именно на них и рассчитывали немцы, когда приняли решение разместить беженцев. Расчет делался на то, что на находящуюся в центре Европы Германию придутся все «сливки», так как туда будут прибывать обеспеченные граждане на самолетах. Предполагалось, что остальные менее «качественные» рабочие осядут в странах с выходом к Средиземному морю.
Однако львиная доля беженцев спешила именно в ФРГ, а попытки расселить их равномерно по Европе провалились: восточноевропейские страны во главе с Польшей и Венгрией оказали яростное сопротивление процессу, да и в других государствах к переселенцам отнеслись с прохладцей. В итоге подавляющее большинство новой миграционной волны (около 1 миллиона человек) оказалось в Германии. Для сравнения, Франция приняла чуть более 100 тысяч человек, Испания — около 30 тысяч. После неудачи программы расселения ФРГ пришлось работать со всеми категориями соискателей.
Фото: Hannibal Hanschke / Reuters
Сплошные плюсы
В конце 2015 года Еврокомиссия опубликовала прогноз, согласно которому ВВП Германии, благодаря прибытию новой волны мигрантов, должен прибавить около 0,8 процента. В целом ожидания совпали с результатом: экономика, как и предрекали эксперты, выросла на 1,9 процента в прошлом году.
При этом основная часть выигрыша, как считали в Еврокомиссии, должна прийтись на увеличение государственных расходов, связанных с размещением и обеспечением беженцев. Здесь у Германии все неплохо, так как бюджет профицитный. Считается, что правительству на данный момент по силам обеспечивать трудящихся из других стран. По разным оценкам, содержание одного беженца стоит Германии 12-20 тысяч евро в год. Минфин ФРГ заложил в свое среднесрочное планирование на 2016 -2020 годы траты объемом 99,8 миллиарда евро или около 20 миллиардов в год.
Тот же аргумент приводили и экономисты, опрошенные Chicago Booth Review в 2016 году: 36 процентов заявили о конечной выгоде для немецкой экономики, 38 процентов сочли ситуацию «неопределенной», а 6 процентов увидели в размещении беженцев в основном риски.
Из тех, кто был настроен положительно, большинство высказывалось в поддержку роста государственных расходов, которые, оказавшись в руках мигрантов, превратятся в потребительские траты. Благодаря тому, что немецкое правительство старается размещать переселенцев равномерно по стране, есть ожидания, что эти расходы поддержат немецкую экономику не только в мегаполисах, но и в провинции.
Деньги возвращаются домой
В то же время, есть серьезные основания полагать, что далеко не все деньги, вложенные государством в иммигрантов, остаются в немецкой экономике. По данным, опубликованным Бундесбанком, в 2016 году мигранты перевели домой 4,2 миллиарда евро — самую большую сумму в истории ФРГ. Какая доля этих денег пришлась на новоприбывших — сказать сложно, но переводы в Сирию выросли за год в четыре раза — до 67 миллионов евро.
Фото: Wolfgang Rattay / Reuters
Разумеется, в сравнении с ВВП всей страны или даже выделенными на обустройство мигрантов суммами это не такие уж и большие деньги, однако тренд на увеличение перечислений заметен. Вымывание денег из страны — явно не тот эффект, на который рассчитывают в Берлине. Отметим, кстати, что опасения по поводу переводов и утечки денег за границу являются одним из факторов, препятствующих внедрению единого базового дохода в Европе.
Официальные цифры переводов — это, вполне возможно, не более чем верхушка айсберга. Дело в том, что в мусульманской общине существует неофициальная система переводов «хавала». Работает она исключительно на доверии, в полной аналогии со средневековыми финансовыми сетями северо-итальянских и еврейских купцов. По оценке политолога и экономиста Кристофера Делизо, ежемесячный оборот системы только внутри Европы составляет 300 миллионов евро, а ее участниками являются несколько десятков тысяч человек. Подобного рода параллельная финсистема не только неведомыми путями выводит деньги из экономики, но и представляет широкие возможности по финансированию терроризма и прочих нелегальных занятий. А рост теневой экономики только мешает государству получать доходы.
Изменения этнокультурной структуры населения отражаются не только на финансовой сфере. Причудливым образом они влияют и на некоторые отрасли хозяйства. В июле сообщалось, что потребление свинины в Германии упало до минимума с 2005 года. Правда, свою роль тут сыграл и тренд на вегетарианство и веганство среди молодежи. Как бы то ни было, вряд ли немецкие животноводы в восторге от таких изменений.
Завышенные ожидания
Второй по важности аргумент в пользу размещения в Германии (и вообще в Европе) большого количества иммигрантов — старение населения и сокращение доступной рабочей силы. Сейчас коэффициент фертильности в ФРГ — один из самых низких в Европе (1,3 ребенка на женщину). В перспективе это означает уменьшение численности населения на десятки процентов за одну смену поколений. При этом пенсионеров все больше, а деньги на их содержание нужно откуда-то брать. Считается, что мигранты способны компенсировать недостачу в людях.
Оппоненты массовой миграции утверждают, что в отличие от «точечного» переселения высококлассных специалистов иммиграция в больших масштабах приводит к росту государственных расходов и увеличению нагрузки на социальную сферу. Исследований на эту тему не очень много, а те, что есть, демонстрируют противоречивые результаты. Так что убедительных доказательств ни у той, ни у другой стороны нет.
Пока можно констатировать, что в обозримом будущем новоприбывшие в Германию иммигранты останутся без работы — в основной своей массе. Комиссар ФРГ по вопросам иммиграции и беженцев Айдан Озогуз в июле фактически признала провал программы по снятию трудовых «сливок» и привлечению только образованных гастарбайтеров. Мигрантов оказалось куда больше, чем планировалось. По ее словам, только четверть новоприбывших в ближайшие 5 лет смогут влиться в ряды рабочей силы, «для многих других» потребуется до 10 лет. Она добавила, что ожидания экономического прорыва и широкой занятости среди мигрантов не оправдались.
Фото: Fabrizio Bensch / Reuters
Озогуз считает, что причина этого в ошибочно завышенных ожиданиях, связанных с прибытием первой волны беженцев, которые часто имели высшее образование и принадлежали на родине к среднему классу. Вслед за ними пошел совсем другой контингент. Интересно, что сотни тысяч безработных беженцев практически никак не отражаются в статистике, которая показывает рекордно низкую безработицу. Это связано с несколькими факторами. Во-первых, многие иммигранты избегают регистрации на бирже труда. Во-вторых, большая их часть ходит или формально числится на языковых курсах, а такие люди не регистрируются как безработные.
Большинство экспертов ранее упомянутого опроса Chicago Booth Review сошлись на том, что беженцы и мигранты не смогут внести серьезный вклад в экономику Германии как работники на протяжении многих лет. Таким образом можно констатировать, что инвестиции, сделанные германским правительством в иностранных работников, в лучшем случае отобьются очень не скоро.