«Сильная диктаторская власть была востребована» Как чеченцы едва не сделали мятежного генерала диктатором России

«Лента.ру» продолжает цикл публикаций, посвященных революционному прошлому нашей страны. Вместе с российскими историками, политиками и политологами мы вспоминаем ключевые события, фигуры и явления тех лет. Пытался ли на самом деле генерал Лавр Корнилов в августе 1917 года осуществить военный переворот? Почему он опирался на Дикую дивизию? Как победа премьер-министра Керенского над Верховным главнокомандующим русской армией в итоге способствовала приходу к власти большевиков? Об этом «Ленте.ру» рассказал доктор исторических наук, профессор Московского педагогического государственного университета (МПГУ) Василий Цветков.

Кто глядел в Наполеоны

«Лента.ру»: Как вы считаете, чем на самом деле было корниловское выступление: попыткой военного переворота, провокацией премьер-министра Керенского или трагическим недоразумением, вызванным тотальным недопониманием и взаимным недоверием?

Цветков: Когда оцениваются события лета 1917 года, как, впрочем, и всей «Великой Российской революции», нельзя забывать о продолжавшейся Первой мировой войне. Поэтому главным сюжетом здесь была не борьба за власть между, условно говоря, «группой военных» и «группой гражданских» (то есть Ставкой Верховного главнокомандующего генерала Лавра Корнилова и Временным правительством во главе с Александром Керенским).

Материалы по теме:

Без царя в головеРеволюция 1917-го: спецпроект «Ленты.ру»

6 февраля 2017

На самом деле стержень тех событий — стремление найти эффективный для страны вариант управления, при котором можно было бы довести войну «до победного конца» и в то же время удовлетворить «политические настроения» фронта и тыла в условиях углубляющейся революции. На Государственном совещании в Москве, проходившем в августе 1917 года, незадолго до корниловщины, многие делегаты высказывались о том, что действующая модель власти (Временное правительство и Советы рабочих, солдатских, крестьянских депутатов) малоэффективна в условиях продолжающейся войны и кризиса в тылу.

Сторонники этой точки зрения считали, что нужна новая модель власти — Директория с чрезвычайными полномочиями, в которую вошли бы и Керенский и Корнилов, а представителям Советов там места не было. И у Керенского, и у Корнилова была общая цель — неслучайно Ленин объединял их в один «лагерь контрреволюции», «врагов советской власти».

Но вот в способах достижения этой цели имелись, конечно, различия. Была не «провокация Керенского», а скорее трагическое недоразумение. Сыграло свою роль и обоюдное недоверие Керенского и Корнилова, истоки которого следует, очевидно, искать в сложившихся психологических предрассудках общественного мнения.

А именно?

Считалось, что военные всегда стремятся к подавлению свободы, а штатские никогда не смогут навести порядок в стране. Сочетание же военной и гражданской власти при построении новой модели управления требовало большой гибкости и, главное, взаимного доверия. Этого не получилось ни у Керенского, ни у Корнилова.

Как вы думаете, хотел ли на самом деле Корнилов стать диктатором?

Корнилов по своему формальному положению Верховного Главнокомандующего уже был диктатором на фронте. Но его полномочия в 1917 году сдерживались политическими структурами: комитетами различных уровней, политиками, поддерживающими положения известного Приказа №1 и обычными политическими демагогами.

Были ли передвижения войск накануне 26 августа согласованы с Временным правительством?

Действия Корнилова были согласованы не напрямую с Керенским (опасались утечки информации в сторону Советов, левых партий и вездесущих, как тогда казалось даже Временному правительству, немецких шпионов), а через посредство управляющего военным министерством Бориса Савинкова.

Савинков надеялся добиться сочетания двух военно-политических позиций — сильного, харизматичного военного лидера и не менее харизматичного на тот момент премьер-министра. Получился бы некий тандем, уравновешивающий друг друга. Корнилова, в принципе, подобное положение устраивало, так как он весьма реалистично видел у себя отсутствие качеств политика (да иначе и не могло быть в России, где до 1917 года господствовал принцип «армия вне политики»). Генерал считал, что тыл обязан помочь фронту завершить войну, а потом уже можно заниматься политическим переустройством.

Передвижения войск формально выглядели как укрепление обороны Петрограда, поскольку после падения Риги 21 августа и отступления частей Северного фронта угроза прорыва немцев к столице становилась реальностью.

Диалог глухого со слепым

Играли ли в этих событиях какую-либо роль союзники по войне — Британия, Франция и США? Делали ли они ставку на Корнилова?

Для Антанты главным было не допустить выхода России из войны. Можете представить себе ужас англичан и французов, когда огромный фронт от Балтики до Кавказа, приковаваший к себе многочисленные силы немцев, австро-венгров, болгар и турок, вдруг перестал бы существовать?

Что касается США (их тогда у нас именовали Северо-Американскими Соединенными Штатами — САСШ), то они только вступили в войну и заменить русский фронт в столь короткое время не смогли бы. Поэтому, конечно, нашим союзникам нужен был не просто талантливый генерал, а военный лидер, способный мобилизовать страну для окончательной победы. И Корнилов представлялся им довольно перспективной фигурой. Со стороны военных представителей Антанты в Ставке не было возражений против намерений «навести порядок» на фронте. Как тогда говорили, солдат солдата поймет быстрее, чем солдат штатского.

Правда ли, что к осени 1917 года Керенский склонялся к заключению сепаратного мира с немцами и австро-венграми?

Сложный вопрос. Керенский озвучивал эту идею, но уже осенью 1917-го, незадолго до прихода к власти большевиков. Скорее это была некая декларация, чем подлинные намерения, поскольку представители Ставки и многие члены Временного правительства в принципе считали, что Восточный фронт сможет удержаться. Они полагали, что русская армия, хотя и не способна вести активные наступательные действия, в обороне выстоит.

Считалось, что поскольку уже в течение трех предыдущих лет войны мы постоянно жертвовали своими людьми ради спасения союзников, то теперь союзники должны помочь России. Предполагалось приступить к демобилизации армии (особенно старших возрастов), а фронт удерживали бы части из добровольцев и офицеров — так называемые ударные батальоны и национальные формирования (Чехословацкий корпус, польские, украинские и латышские вооруженные отряды).

Но зачем тогда Корнилов хотел, чтобы Керенский срочно приехал в Ставку, в Могилев?

В ситуации, когда нужны скоординированные действия, крайне необходим непосредственный контакт лидеров. Посредники могли исказить информацию, а доверять телеграфной переписке в то время опасались, поскольку любой солдат-телеграфист (а такие случаи бывали часто) мог бы донести в свой солдатский Совет или комитет о подготовке «контрреволюционного заговора». У Главковерха не было враждебных намерений в отношении Керенского, он не собирался каким-либо образом ограничить свободу премьер-министра.

Напротив — очевидно было стремление Корнилова узнать, насколько серьезны разногласия между ними. Не стоит забывать, например, что когда в Ставке получили первую телеграмму Керенского об отрешении от должности Корнилова, многие, в том числе и сам генерал, сочли это провокацией, не поверив в ее подлинность. Общение между Керенским и Корниловым с 26-го на 27 августа можно назвать диалогом глухого со слепым.

Крушение русской Директории

Какую роль в этих событиях и на чьей стороне играл бывший депутат Государственной думы и бывший обер-прокурор Святейшего Синода Владимир Львов? Что было больше в его действиях: изощренного интриганства или обыкновенной глупости?

Роль Львова, конечно, была весьма неблаговидной. По сути, он дезинформировал Керенского, спровоцировал его на осуждение Корнилова.

Кто его отправил в Ставку?

Львов туда поехал по собственной инициативе. После этого он вполне искренне, но совершенно безосновательно решил предостеречь Керенского от якобы готовившегося против него заговора военных. Но еще хуже, что дезинформации Львова оказалось достаточно для Керенского, не пожелавшего поверить ни контраргументам Савинкова, ни тем более аргументам самого Корнилова.

Хотя нельзя не отметить, что и генерал своими последующими ответными действиями косвенно убеждал премьера в своей нелояльности. Здесь необходимо учитывать психологический фактор: когда боевого заслуженного военачальника (единственного из всех русских генералов бежавшего из австрийского плена) обвиняют в предательстве, в измене Родине — трудно сдержаться. Результатом стал корниловский «Манифест к русскому народу», обвинявший Временное правительство и его председателя в измене.

Неблаговидную роль в тех событиях играло и окружение Корнилова — те военные и политики, которые стремились использовать генерала и его популярность, чтобы вслед за ним прийти к власти.

Каких политических взглядов придерживался Корнилов? Стремился ли он воссоздать монархию?

По своим политическим убеждениям Корнилов был монархистом, сторонником сильной власти, о чем неоднократно говорил и после февраля 1917 года. Иное дело, что его монархизм выражался в идее новой, некоей демократической, народной монархии, с новой династией без прежней дворцовой камарильи и полномочным парламентом, опирающимся на «волю народа».

Как вы относитесь к мнению многих современников Корнилова (Брусилова, Деникина и Савинкова), считавших его блестящим полководцем, но слабым политиком?

Политиком он, конечно, был негодным, но ведь от него, как и вообще от военных того времени, и не требовалось в этом разбираться. Наоборот, главным было сформировать хорошую, профессиональную команду из тех, кто бы поддерживал генерала в политике. Кстати, именно об этом и шла речь при создании коалиционной Директории.

Дикая дивизия и Красная гвардия

Почему политическая элита (в том числе кадеты) и армия (в том числе казачество) в большинстве своем не поддержали Корнилова, устранившись от конфликта между ним и Керенским?

И кадетская партия (Партия народной свободы или Конституционно-демократическая партия — прим. «Ленты.ру»), и представители казачества, очевидно, поддержали бы Корнилова в случае осуществления совместных планов Ставки и Временного правительства. Здесь позиция была скорее выжидательной. Но были и те, кто не просто сочувствовал Корнилову, а готовы были осуществить за его спиной собственные военно-политические планы.

Это кто?

Это, например, «Союз офицеров армии и флота», в котором было немало монархистов, сторонников не только ликвидации власти Советов, но и восстановления династии Романовых. При этом самого Корнилова не ставили в известность относительно этих планов, предполагая, что главное — ликвидировать Советы, а затем уже наступит очередь остальных социалистов. Поэтому подозрения Керенского в отношении подобной «контрреволюции справа» были не такими уж безосновательными.

Почему основу корниловских войск, двинувшихся на Петроград, составляла Дикая дивизия?

Хотя основой ее назвать было бы не вполне верно (настоящей основой были части 3-го Конного корпуса), но ее наличие в составе войск, отправляемых Ставкой, стало так называемым «пунктом разногласий» между Корниловым и Керенским. Премьер настаивал, чтобы в Петроград не вводилась Дикая дивизия и в городе не объявлялось бы военное положение.

Из-за чего?

Многие в окружении Керенского опасались, что Дикая дивизия, укомплектованная горцами Чечни и Дагестана, будет подчиняться только Корнилову и поэтому ее бойцы при наведении порядка в столице могут учинить бесчинства. Но для Корнилова это была одна из наиболее верных, преданных лично ему частей.

Как Корнилов потерпел поражение? Был ли у него шанс в августе 1917 года навести порядок в стране и армии, или всеобщее разложение к тому времени стало уже необратимым?

Поражение Корнилова было не столько закономерным, сколько случайным. Ведь генерал по существу олицетворял военно-политическую альтернативу и Керенскому, и Ленину, из чего впоследствии выросло Белое движение. На тот момент сильная диктаторская власть была востребована многими. Ленина эта перспектива беспокоила очень сильно — даже накануне октябрьского переворота 1917 года он был убежден в подготовке «второй корниловщины», хотя сам генерал со своим ближайшим окружением находился в заключении в Быхове.

Можно ли назвать неудачу Корнилова пирровой победой Керенского?

Безусловно. Керенский и в эмиграции продолжал считать, что осенью 1917 года у него имелись возможности реализовать свою «демократическую» альтернативу Корнилову и Ленину. В реальности же боеспособность армии была низка, начались чистки среди командного состава. Авторитет Керенского был подорван, а позиции большевиков и Советов укрепились.

Предопределили ли эти события успех октябрьского переворота и захвата власти большевиками?

Конечно. Большевики, дискредитировавшие себя в июльских событиях в Петрограде, в ходе корниловского выступления сумели полностью оправдаться в глазах «прогрессивной революционной общественности». Теперь они могли совершенно открыто создавать свои вооруженные отряды, многие большевистские лидеры (например, тот же Троцкий) были выпущены из тюрьмы. Видный военный исследователь генерал Николай Головин писал позднее, что «26 августа предрешило 26 октября 1917 года».