«Жалуйтесь на коллекторов мне» Финансовый омбудсмен Медведев о беспределе сборщиков долгов и валютной ипотеке

Все больше заемщиков российских банков показывают неспособность вернуть набранные кредиты. Сильнее всего это ударило по валютным ипотечникам, но и ситуация с рублевыми должниками немногим лучше. Финансовый омбудсмен Павел Медведев считает, что причиной бедствий граждан, задолжавших банкам, является законодательство.

«Лента.ру» Валютные ипотечники сами виноваты в том, что, не рассчитав риски, влезли в эту кабалу, или часть вины все же лежит на государстве?

Павел Медведев: Часть вины лежит на гражданах — потому что в здравом уме и твердой памяти они взяли в долг деньги не в той валюте, в которой зарабатывают. Правда, возможно, они не понимали опасности. Случалось, что у людей не было выбора. Дело в том, что банки тоже попали в историю. Никакого удовольствия они не испытывают от того, что их должники приковывают себя к загородкам вокруг банков, они понимают, что значительная часть заемщиков не расплатится и они понесут убытки. Но банки должны были принимать депозиты в валюте, а должны были потому, что некоторые граждане не верили в рубль и хранили в этой валюте накопления.

Согласитесь, сейчас невозможно сказать, что они были неправы.

Сегодня они правы. Правда, завтра они могут тоже понести убытки. Покупали доллары, приносили в банк. Банку нет большой радости от депозита в долларах, но если откажешь — люди пойдут к конкуренту. Банк, пусть и под маленький процент, их принимает. Но доллары не спрячешь в сейф, их надо кому-то дать в долг. Приходит гражданин за ипотекой, и его начинают уговаривают взять эти самые доллары, которые накануне кто-то разместил в банке. И если выбора у гражданина нет, он без квартиры жить не может, в конце концов он решает: возьму кредит в долларах. И возникает неприятная ситуация для гражданина, банка и государства. Государству тоже нет никакого удовольствия от того, что граждане перегораживают улицы.

То есть никто не виноват?

Я бы не искал виноватого, я бы искал выход из положения. Хорошего выхода нет. Большинство валютных заемщиков думают, что банки обязаны пересчитать их долги по курсу, который имел место на момент взятия долга. Но тогда придется кредитору — тому, что депозит разместил, — пересчитать по этому же курсу, иначе в балансе банка возникнет дыра. А это невозможно. Тот, кто принес деньги в банк, считает, что ему должны выдать те самые доллары, не меньше и не больше, или рубли по сегодняшнему курсу.

Какой вариант реструктуризации возможен?

Так как вина на всех понемножку лежит, я считаю, что единственный выход из положения — не очень хороший, не тот, который гарантирует нам рай, но тот, что хотя бы смягчает ад, в который попали граждане, — круглый стол для трех сторон: государство, банки и человек. Стороны должны решить, кто и какую нагрузку на себя возьмет. Государство уже некоторую нагрузку на себя взяло: 4,5 миллиарда рублей выделено, и эти деньги уже распределяются между ипотечными заемщиками — не обязательно валютными. Валютных — 25 тысяч, а всего 3,5 миллиона ипотечных заемщиков. У валютных острая проблема возникла практически мгновенно, у рублевых проблемы накапливаются. Поток жалоб от рублевых заемщиков увеличивается день ото дня. 4,5 миллиарда на 3,5 миллиона — это очень мало. Я надеюсь, что большинство заемщиков будут обслуживать свои долги сами.

Сколько заемщиков не могут обслуживать долг сегодня?

Три процента заемщиков — из ипотечников. Но их количество быстро растет. Боюсь, что мои данные уже устарели. А если говорить вообще о заемщиках, то 20 процентов. Всех заемщиков — граждан, на которых висят долги, — приблизительно 38 миллионов, чуть-чуть уменьшилось их количество в последние годы. Среди тех, кто не обслуживает свой долг, — 7,5 миллиона. Ипотека всегда обслуживается лучше. Даже валютные ипотечники обслуживают свои долги значительно лучше, чем те, кто взял беззалоговый кредит.

Как-то на телепередаче, где было много валютных ипотечников, ко мне подошли два человека, мужчина и женщина. Мужчина сказал, что на взятую в долг валюту купил пять квартир, а женщина — что купила одну маленькую квартиру, но у нее пятеро детей. Мужчина этот на помощь особо и не претендовал. Конечно, если бы ему пересчитали кредит по старому курсу, он был бы рад, но вряд ли бы сильно настаивал. Но этой женщине-то надо помогать, куда она со своими пятью детьми денется, если потеряет эту квартиру? В три раза больше, чем занимала, она денег не найдет — дети от голода умрут.

Вы сказали, что за последние два года число должников снизилось. С чем это связано? И берут ли до сих пор люди кредиты — ипотечные, автомобильные?

Берут, но в значительно меньшем объеме, чем два года тому назад. Тогда граждан, на которых висели долги, было приблизительно 40 миллионов. В последнее время ЦБ принял меры, чтобы коммерческие банки, выдавая кредиты, вели себя более осторожно. Регулятор наказывает банкиров за бездумное кредитование. Естественно, в банках опасаются идти наперекор требованиям ЦБ. Да они и сами понимают, что ситуация на рынке ухудшается: с экономикой дела обстоят плохо, доходы населения падают существенно. И надеяться на то, что неаккуратно выданный кредит вернется, нельзя. Граждане, в свою очередь, стали более осторожно занимать. В итоге за последние годы тот, кто мог расплатиться, расплатился, и новый кредит либо не захотел взять, либо не смог. А количество тех, кто расплатиться не может, выросло. Еще два года назад их было шесть миллионов, сейчас эта цифра выросла на полтора миллиона.

По данным за 2015 год кредиторская задолженность перед банками выросла на 30 процентов. Долги по кредитным картам при этом увеличились на 46 процентов. Как в этой ситуации людям избежать усугубления долговой проблемы?

Обращения от граждан, которые не могут обслуживать свои кредиты, очень острые. Но, надо отдать россиянам должное, они стали намного более образованными в финансовой сфере. Еще два-три года назад мало кто правильно писал слово «реструктуризация». Теперь найти человека, который не знает, как оно пишется, невозможно. У этого образования, конечно, высокая цена. Пост финансового омбудсмена существует около пяти лет, и первые обращения были именно по поводу реструктуризации. Слово еще произнести люди не могли, а содержательно уже объясняли, чего они хотят. В те времена такие просьбы были большим счастьем, потому что их было легко выполнить. Случалось и так, что заемщик ссорился с менеджером банка, который рассматривал прошения клиентов и отказывал в реструктуризации. Приходилось решать вопросы через голову этого менеджера, обращаться к большим начальникам. Договориться всегда или почти всегда было можно.

С 2013 года ситуация быстро ухудшалась, сейчас же она стала катастрофической. Реструктурировать задолженность стало трудно, особенно если кредиторов два или больше. Еще и потому, что каждый банк ревнует к другому. По трем мне ни разу не удалось договориться. Часто же бывает так, что у одного заемщика пять-восемь кредиторов. К сожалению, закон, который дает административный ресурс финансовому уполномоченному, был принят в первом чтении полтора года назад, а дальше дело никак не продвигается. Этот документ предназначен для людей, у которых небольшие долги. Таких около семи миллионов. Но есть и те, кто должен много, — их 500 тысяч. Для них закон и написан, и вступил в силу с 1 октября прошлого года. У него неудачное название — «Закон о банкротстве физических лиц», а надо было его назвать «О реструктуризации долга», потому что большая часть текста посвящена именно реструктуризации.

Это хороший закон? Он позволяет решать проблемы должников?

Теоретически он хороший, а практически — никуда не годный. Он обращен в суд, да еще не общей юрисдикции, а арбитражный. 400 тысяч таких должников — это огромная нагрузка на арбитражи, которых у нас в стране мало. Но в реальности этих 400 тысяч и не видно, потому что закон написан так, что возникает много препятствий перед должником, желающим пойти в суд. Нужно объявлять себя банкротом, даже если ты им не являешься в традиционном русском значении слова. Идешь за реструктуризацией, подходишь к суду, и там столько оврагов, что шагнуть невозможно. Первый и главный из них — невозможно что-то сделать без адвоката. Эта помощь стоит не меньше 100 тысяч рублей. Абсурд: человек закредитован, он хочет избавиться как-то от этого давления — но, оказывается, ему надо в долг еще 100 тысяч взять. А кто ему даст, если у него такие долги?

В новостях постоянно возникает тема коллекторов. Достаточно вспомнить чудовищные случаи, когда коллекторы бросают в квартиру зажигательную смесь, которая попадает в детскую кроватку. Фактически это рэкет и бандитизм.

Все разговоры о коллекторах сейчас — это ужасное фарисейство. Причем многогранное. Тот человек, который бросил коктейль Молотова в окно, — никакой не коллектор. Он не является служащим какого-либо коллекторского агентства. Он бандит. Семья, которая пострадала от этого бандита, трижды (это было проверено объединениями коллекторов) обращалась в полицию, жаловалась на угрозы от этого бандита. Полиция не встала со стула. Так кого надо наказывать — коллекторов или полицию?

Если бы мы устроили реструктуризацию, то львиная доля людей, которые не могут обслуживать свой долг, никогда бы не узнали, что бывают коллекторы. А сейчас у них накручиваются пени и штрафы. Думать, что среднестатистический заемщик — жулик и не хочет платить, абсолютно несправедливо. 80 процентов из них, несмотря на все кризисы, платят день в день. А «начинающие» неплательщики сразу же пишут мне: «Помогите реструктурировать». Если реструктуризация состоялась — у человека появляется уверенность, что он вытянет, и он платит. И ему, и кредитору хорошо.

Если же накручиваются пени и штрафы, человек рассуждает так: «Если я все равно не расплачусь, я рубля ему не дам. Лучше эти деньги на себя и своих детей потрачу».Что остается кредитору? Только обратиться к коллектору — я надеюсь, все же к коллектору, а не к бандиту. И коллектор, в свою очередь, вынужден напоминать этому человеку, что он должник.

Я теперь сошлюсь на психологов. Задавал вопрос: какая доля заемщиков должна перестать платить, чтобы возник эффект домино? Психологи сказали: 30 процентов. Напоминаю, что сейчас уже 20 процентов. Дай бог, чтобы они ошибались, но если нет, то еще чуть-чуть — и наступит большая беда. Все 38 миллионов в это вовлечены, может, и не будут, но даже 15-20 миллионов могут вызвать катастрофу в финансовой системе страны. Никому в таком случае не будет хорошо — ни тем, кто платит аккуратно, ни тем, кто не платит вообще.

На коллекторов в случае нарушений можно, кстати, пожаловаться мне: шесть главных агентств заключили со мной договоры. Бутылки с зажигательной смесью они не бросают, хотя, конечно, бывает, что нарушают правила. Например, листовки в подъезде развешивают. Но это все устраняется в течение суток после жалобы. Коллекторы, как когда-то банкиры, хотят сделаться респектабельными. Остальные структуры, не входящие в эту шестерку, образовали организацию НАПК, которая со мной находится на прямой связи. Я звоню исполнительному директору этой ассоциации, и в самом худшем случае двух суток достаточно, чтобы устранить нарушение.

Стоит ли запретить микрокредитование? Ведь это страшная, ростовщическая альтернатива нормальным банкам.

И кто же, интересно, пользуется этими ростовщическими деньгами? Есть абсолютно бессознательные люди, которые увидели какой-то гаджет у соседа — и им захотелось такой же. А на столбе объявление о выдаче 10 тысяч рублей «прям сразу». Такое бывает. Призываю быть осторожными. Но большая часть жалоб на этих микрофинансистов — от людей, которые прижаты к стенке. Заболела жена, нужно такое-то лекарство — дорогое, хоть и теоретически бесплатное. Через неделю дадут, но через неделю давать уже будет некому. Человек берет кредит, жене помогает, а расплатиться не может. Почему люди идут туда, а не в банк? Либо там они уже взяли кредит, либо лекарство нужно сегодня, а банк будет проверять вас какое-то время. Но я бы сконцентрировался на другой проблеме: попытался бы понять, почему люди бегут за такими дорогими деньгами. И если это лекарство, которое надо выдать сегодня, а не через неделю, я бы постарался научиться выдавать лекарство сегодня, а не тратить силы на формулировку проклятий в адрес микрофинансовых организаций. Хотя и МФО тоже призываю быть более мягкими и лояльными к своим заемщикам.