Дивиденды Кремля Как иностранцы экономику Московской Руси подняли

В современной публицистике часто утверждается, что Россия как минимум до времен Петра I была закрытой и изолированной страной, а экономика ее развивалась сама по себе, за счет внутренних ресурсов. Это мнение часто высказывают и либералы, и евразийцы, разве что оценивая этот «факт» абсолютно по-разному. К реальности это, впрочем, никакого отношения не имеет: иностранный бизнес прописался на Руси с самых древних времен.

С точки зрения международной торговли русское государство половину своей истории было в большей степени торговым, чем производящим или добывающим. Технологически оно не было передовым, да и большого ассортимента сырьевых товаров не было. Золото и серебро в недрах Восточно-Европейской равнины отсутствовало, а железа и других металлов хватало в лучшем случае на местное потребление. В какой-то мере исключением была лишь пушнина, хотя ее значение по-настоящему выросло лишь в конце Средневековья.

Другое дело — транзит. Расстояния на Руси были огромными, а вот с дорогами исторически не очень сложилось. Зато были реки, полноводные и на 90 процентов судоходные. Зимой их значение в какой-то мере сохранялось, так как гладкий лед был прекрасным дорожным полотном, по которому можно было передвигаться быстро и сравнительно безопасно. Все речные системы — Волжская, Донская, Днепровская, Двинская и Волховско-Невская — составляли общую сеть, по рекам шел путь «из варяг в греки», а также менее «раскрученный» историками, но еще более важный для торговли с Востоком — соединявший Балтийское море и Каспий, выходивший на маршруты Шелкового пути. Неудивительно, что иностранные купцы были завсегдатаями в Новгороде и Киеве, а позднее — в Москве и Твери.

К XVI веку обстоятельства поменялись. Европейские мореплаватели обнаружили путь в Индию в обход Африки, и значение Шелкового пути резко снизилось. Соответственно, и транзит через русские земли потерял свое значение. По иронии судьбы, именно на этот период пришелся взлет Московского княжества, которое менее чем за 100 лет прошло путь от слабой и зависимой территории Золотой Орды до сильнейшей региональной державы. В 1552 году, после нескольких неудачных попыток поставить в Казани своего ставленника, русские взяли город и окончательно присоединили его к Московии. Спустя четыре года та же судьба постигла и Астрахань. Таким образом вся речная система Восточной Европы, от устья Волги до устья Невы, оказалась в руках русского царя.

С этим геополитическим успехом Москва, впрочем, запоздала: транзит товаров с Востока хоть и оставался выгодным, но приносил лишь небольшую часть тех средств, которые можно было бы получать от контроля этого пути столетием ранее. И все же в новых условиях Русь нашла чем заинтересовать европейских купцов и инвесторов.

Под властью «английского царя»

В первой половине XVI века в Лондоне было основано «Общество купцов, искателей открытия стран, земель, островов, государств и владений неизвестных и доселе не посещаемых морским путем». Целью его создания был поиск рынков сбыта для английских товаров, спрос на которые сильно упал к этому времени. Решено было искать новые страны к северо-востоку от Англии.

Великобритания в тот момент оказалась в непростом геополитическом положении. Возглавить эпоху Великих географических открытий она опоздала, а усиление империи Габсбургов и торговой мощи Нидерландов на континенте грозило оставить остров в изоляции. Для англичан был жизненно важен партнер, друг и союзник на востоке, и после некоторых усилий они его нашли.

В 1553 году из Лондона на север отправилась эскадра из трех кораблей под командованием адмирала Хью Уиллоуби. Для большинства его участников поход завершился печально: два судна погибли в Белом море вместе с командующим. Однако корабль, капитаном которого был Ричард Ченслер, избежал несчастий и в августе бросил якорь в устье Двины, где обнаружил поселение поморов и монастырь. Через некоторое время англичанин добрался до Москвы, где предстал перед молодым Иваном Грозным и вручил ему подарки от короля Эдуарда VI.

Капитан оказался весьма тонким дипломатом. Он сумел убедить молодого царя в необходимости сотрудничества Руси и Англии. В следующем году он был отправлен назад в Лондон с почестями и документами, подтверждающими эксклюзивное право англичан на беспошлинную торговлю в Москве. Это был фантастический успех, о котором британцы не могли и мечтать. Была немедленно организована Московская компания, в которую вошли купцы и промышленники со всей Англии, имевшие желание и заинтересованность торговать с Востоком через Московию.

В кратчайшие сроки англичане буквально заполонили Россию. На Варварке для представителей компании был открыт дом, который был по сути посольством, торговым представительством и отелем для английских гостей одновременно. В 1567 году Иван Грозный предоставил британцам дополнительные привилегии, включавшие право на беспошлинную торговлю не только на всей территории Руси, но и на сопредельных территориях, включая Бухару, Шемаху, Персию и другие страны — от имени представителей Московского царства. Более того, англичане получили право чеканить в Москве собственную монету. Им также была дарована экстерриториальность — судьей для проштрафившихся гостей был лишь назначаемый английским монархом главный агент компании на Руси.

Уже тогда Московия интересовала англичан не только с точки зрения транзита, но и для выпуска и закупок непосредственно русских товаров. В 1557 году британцы открыли канатные производства в Холмогорах и Вологде. Довольно быстро английских мастеров, которые работали на этих мануфактурах, сменили русские кадры. Они обходились дешевле, а после должного обучения ничем не уступали иностранцам. Европейская «революция цен» до Руси докатилась существенно позже, поэтому рабочая сила здесь долго оставалась дешевой, что побуждало британских купцов расширять производства и инвестиции.

Русский торговый люд (а тогда торговлей в стране занимались все слои населения), разумеется, неоднократно выражал неудовольствие засильем англичан, конкурировать с которыми русские могли далеко не всегда. Царь, однако, это возмущение игнорировал. Для Москвы сотрудничество с Англией было чрезвычайно выгодным как с экономической, так и с военно-политической точек зрения. Англичане были союзниками против католиков, отношения с которыми в XVI веке складывались тяжело, особенно во времена Ливонской войны. Кроме того, Русь, еще не обладавшая достаточными промышленными мощностями, нуждалась в английском оружии и военных специалистах — все это поставлялось в Москву в достаточных количествах. Между прочим, «мирные» британские купцы для прорыва через враждебную Балтику вооружались до зубов, топя и захватывая шведские корабли, которые дерзнули их атаковать.

В связи с этим никакие жалобы на англичан со стороны русского купечества не принимались. С другой стороны, говорить о том, что русские и британцы больше конфликтовали, чем сотрудничали, тоже было бы неправильно. Англичане были еще и крупными заимодавцами для московского боярства. Кстати, когда Московская компания попросила у царя вернуть ей долги, набранные казненными во время опричнины боярами, она получила лишь вежливый отказ.

И все же определенные слои русского общества были от англичан не в восторге. Когда Иван Грозный скончался, дьяк Щелкалов пришел к посланнику Боусу и торжествующе заявил ему: «Умер твой английский царь!». Но в качестве реального правителя страны Ивана IV заменил Борис Годунов, также благоволивший британцам, пусть и меньше своего предшественника (в частности, англичане потеряли право на розничную торговлю на Руси). Поставки пеньки в Англию были по значению сопоставимы с нынешней торговлей нефтью, и историки выражают сомнение в том, что Британия смогла бы одержать победу над испанской Непобедимой Армадой без поставок из России.

«Напали как саранча»

Однако ничто не длится вечно. Царь Борис умер, наступило Смутное время, когда Московская Русь оказалась на грани выживания. Торговые связи с Англией из-за политических пертурбаций ослабли, а Лондон начал планировать военную экспедицию для изгнания из Кремля поляков и установления дружественного Англии режима, чтобы все стало как в старые добрые времена Ивана Грозного. Операция так и не состоялась, но уже сами эти планы свидетельствует об уникальной важности русского торгового направления для английского королевского двора.

Когда англичане вновь расположились в Москве после Смуты, их ждал неприятный сюрприз: принадлежавшие им позиции в государстве Романовых довольно быстро заняли голландцы, торговавшие в России посредством небольших товариществ, более гибких и располагавших в сумме большим объемом средств, чем неповоротливый монстр крупной Московской компании. Англичанин Коллинз, работавший в Московии, в середине века писал на родину, не стесняясь в выражениях: «Голландцы как саранча напали на Москву и отбивают у англичан хлеб. Они гораздо многочисленнее и богаче англичан, никого не щадят для достижения своих целей и всюду бросаются, куда манит их выгода. В России принимают их лучше, чем англичан, потому что они подносят подарки боярам и таким образом приобретают их покровительство. Точно так же они стараются унизить и осмеять англичан: рисуют карикатуры, сочиняют пасквили и тем вызывают у русских отрицательное представление о нас. Они изображают нас в виде бесхвостого льва с тремя опрокинутыми коронами и множества больших собак с обрезанными ушами и хвостами... И эти изображения их производят на русских большое впечатление».

Окончательно английская звезда закатилась в Московии в 1649 году, после казни короля Карла I. Этот факт вызвал возмущение молодого царя Алексея Михайловича и всего русского боярства — в «бунташный» XVII век феодальная элита России опасалась за свои привилегии и сочувствовала убитому монарху, а не революционерам, которых считали бесправными разбойниками. «Когда вы своему королю по-изменнически дерзнули голову отсечь, чего подлее нигде на свете не слыхано, то я с вами никакого сообщения не хочу», — заявил обескураженным британцам царь. Привилегии англичан были ликвидированы окончательно.

На самом деле это был в большей степени повод, чем причина охлаждения. Казна из-за беспошлинной торговли англичан несла убытки. Голландцы же, последовательно настраивавшие русскую элиту и простых людей против своих конкурентов, предлагали существенно более выгодные условия. Так что даже смерть Кромвеля и восстановление монархии не помогли Лондону вернуть доминирующую позицию в русской торговле.

Голландцы, располагавшие необходимым капиталом и ноу-хау, были готовы инвестировать не только в экспортную промышленность России, но и работать на внутренний ее рынок. Для русских было важно с помощью голландских капиталовложений развивать стратегические отрасли, тесно связанные с военно-промышленным комплексом. Купец и промышленник Андреас Виниус нашел под Тулой железную руду и начал ее обработку. В 12 верстах от города построили четыре завода, названных Городищенскими. В 1638 году здесь была открыта первая в России доменная печь. Спустя шесть лет завод перешел в собственность других голландских инвесторов — Питера Марселиса и Тильмана Акмана. Они обязались выполнять госзаказ — выпускать пушки, ядра, котлы, проволоку, жесть, а также обучать этому ремеслу русских людей. Все товары, производившиеся сверх данного заказа, без пошлин и проволочек отправлялись на экспорт.

В 1648 году в Москве на Яузе голландец Фран Акин поставил вододействующий завод по производству ружей, а в 1677-м датчанин Бутенант фон Розенбуш, также тесно связанный с голландцами, стал владельцем металлургических заводов в Олонецком крае. На Кижском погосте он построил Устьрецкий и Кедрозерский заводы. К концу века во многом благодаря усилиям инвесторов из Западной Европы потребности страны в металлургической продукции были полностью закрыты.

В итоге Петр I, придя к власти, нашел весьма питательную среду для проведения своих преобразований. По сути, его «революция» была сугубо фасадной, в основном выражавшейся во внешнем эпатаже, — экономически Россия уже была глубоко интегрирована с Западной Европой, в особенности с такой передовой для своего времени страной как Нидерланды. Никакой принципиальной закрытости Московии для иностранцев не существовало ни в XVI, ни в XVII веке.

Опыт России раннего Нового времени показывает, что иностранные капиталовложения, которые некоторые популисты используют как пугало для публики, всегда были и вплоть до советских времен оставались неотъемлемой и крайне важной частью русской экономики. Инвестиции от иностранцев, в сущности, не более чем инструмент, который может быть использован во благо или во вред. В слабом, неустойчивом и неуверенном в себе государстве иностранные богачи действительно могут стать хищниками, выкачивающими из страны ресурсы и средства, оставляющими после себя лишь выжженную землю. Но примеров взаимовыгодного сотрудничества в истории России, которая никогда не опускалась до статуса полуколонии, намного больше.