Президент России Владимир Путин принял участие в международном дискуссионном клубе «Валдай». Главной темой развернувшейся дискуссии с экспертами ожидаемо стала Сирия. «Пятьдесят лет назад ленинградская улица научила меня: если драка неизбежна — бей первым», — объяснил свою политику (в том числе и на Ближнем Востоке) российский президент. И рассказал, кто виноват в международном кризисе и как решить сирийскую проблему. «Лента.ру» внимательно выслушала главу государства.
Про автомобиль
«Валдай» ожидаемо обсуждал войну и мир. Дискуссионный клуб с международной повесткой уже одиннадцать лет собирает экспертов для обсуждения важнейших вопросов. Сочи встречал представителей многочисленных «фабрик мысли» в гостинице, построенной для проведения Большой двадцатки. Но мировые лидеры не приехали, зато место приспособили под обсуждение мировой политики.
Понятно, что специалисты по политическим вопросам больше всего ждали выступления Путина. На фоне крупных конфликтов и дипломатических распрей от российского лидера хотели услышать очередные концептуальные тезисы — о политике Москвы и взаимоотношениях Кремля с западными партнерами.
Три заявленных темы: кризис в Сирии, реализация минских соглашений и перспективы развития российской экономики. Последняя на форуме совершенно растворилась во внешнеполитической проблематике. Жизнь даже в политике самостоятельно меняет повестку.
А еще от Путина ждали экстравагантного выхода: все заранее знали, что президент приедет на автомобиле «Лада Веста». По этой причине ожидание не было томительным — гости форума развлекали себя шутками об отечественном автопроме. Но прибывший за рулем глава государства игривое настроение не поддержал.
«Пойдет!» — кратко похвалил он автомобиль и признался, что позволил себе немного превысить скорость.
Про обман
Сменив джинсы на деловой костюм, президент первым делом процитировал Льва Толстого. Об Америке и нехватке демократии в этой стране он откажется говорить из вежливости, зато с удовольствием пройдется по одностороннему выходу США из Договора об ограничении противоракетной обороны. На фоне последних событий пассаж получился с некоторой издевкой.
К Ближнему (и Среднему) Востоку Путин перешел незаметно. Просто в какой-то момент оказалось, что глава государства рассуждает уже об иранской ядерной программе: президент выразил уверенность, что никакой угрозы не было.
«Нас, да и весь мир, пытались в очередной раз ввести в заблуждение», — трудно сказать, что было более звонким — голос главы государства или сама фраза.
«А сказать совсем попроще — обманывали!» — уточнил президент.
Он подчеркнул, что Штаты желали не просто доминировать, а «диктовать свою волю всем». По мнению главы государства, в мире стал ослабевать иммунитет, приобретенный человечеством после двух мировых войн. При этом президент призвал быть всех реалистами — военная сила останется инструментом международной политики.
Но «кулаки не надо пускать в ход по любому поводу», — предупредил он. И снова перешел к болезненной теме конфликта на Ближнем Востоке.
«Только вдумайтесь: в случае захвата Дамаска или Багдада террористические банды могли получить статус практически официальной власти, был бы создан плацдарм для глобальной экспансии», — подчеркнул президент.
И снова повысил градус эмоциональности.
«Кто‑нибудь думает об этом или нет?» — горячо отстаивал свою точку зрения глава государства. Казалось, что Путин продолжает свою речь в Генеральной Ассамблее ООН. Тем более что он, не снижая эмоциональный накал, предложил не делить террористов на радикальных и умеренных.
«Хотелось бы понять, в чем разница? Они как-то нежно обезглавливают людей?» — возмущался Путин.
Потом заметил, что Россия предпочитает действовать иначе: освободить Сирию и Ирак от террористов и создать условия сирийскому народу для самостоятельного выбора своей судьбы. Тем самым Путин косвенно ответил на главный вопрос последних дней — о чем он разговаривал с президентом Башаром Асадом, который внезапно для западных партнеров посетил Москву.
Фото: Дмитрий Азаров / «Коммерсантъ»
Про наших летчиков
Вслед за Путиным на трибуну поднялся глава Исламского консультативного совета Ирана Али Лариджани. Кажется, это тоже был внешнеполитический сигнал. Тем паче, что посланник Тегерана повторил вслед за российским лидером тезис о двойных стандартах при определении степени радикальности террористов.
Выступавший следом бывший президент Чехии Вацлав Клаус генеральную линию тоже в целом поддержал. «Не стоило нести с собой старые стереотипы, и это справедливо не только в отношении Востока, но и Запада», — выразил он сожаление об упущенных международной дипломатией возможностях.
Особняком держался только американский дипломат Джек Мэтлок: опираясь на свой колоссальный и довольно специфический опыт (с 1987 по 1991 год работал послом США в СССР), он выразил особую обеспокоенность.
«Я пережил холодную войну. Но сейчас мы на пороге второй холодной войны», — воскликнул он. И подчеркнул, что однополярного мира не существует.
Путин отозвался.
«Очень приятно, что у нас получается не пресная дискуссия», — заметил он. Слушая экспертов, что-то помечал в блокноте. И не раз возвращался к своим пометкам.
Глава государства в очередной раз повторил, что Россия высказывала просьбу показать, где базируются радикальные террористы. Но партнеры, по его словам, отвечать отказались.
«Фильм был замечательный "Иван Васильевич меняет профессию"», — вспомнил президент. И иронично заметил: «Там есть фраза: "Ну как же тебя понять, ежели ты не говоришь ничего?"».
Но все же самый острый вопрос Путину задали вовсе не эксперты. В какой-то момент военный аналитик Руслан Пухов негромко заметил: «В Сирии наши летчики, и они могут погибнуть». Этот вопрос, кажется, поняли все — интонациям Пухова не потребовалось бы перевода.
«Наши военные защищают в первую очередь интересы российского народа. Конечно, они рискуют и здоровьем, и жизнью. В этом смысле они все герои», — в тон вопросу негромко заметил Путин.
И добавил: «Они избрали эту профессию добровольно. Я ими горжусь».