Боевой настрой Как отразится ликвидация исламской оппозиции на Таджикистане

28 августа Министерство юстиции Таджикистана потребовало от Партии исламского возрождения (ПИВТ) прекратить «незаконную деятельность». Формальное основание для ликвидации оппозиционной структуры — то, что «в 58 городах и районах республики первичные партийные организации ПИВТ прекратили свою деятельность». Кроме того, по сообщению Минюста, в органы власти представлены заявления, «согласно которым члены партии по собственному желанию прекратили членство в ПИВТ». Массовый исход из рядов партии действительно наблюдался — правда, по информации местных изданий, многие члены организации сменили политическую ориентацию в основном вследствие успехов силовых органов в разъяснительной работе. В ответ оппозиция пообещала провести экстренный съезд партии и назначила его на 15 сентября. «Лента.ру» попыталась разобраться, к чему может привести переход на нелегальное положение политической силы, олицетворявшей собой после гражданской войны представительство во власти оппозиционных кланов и сил.

Клан кланом вышибают

Гражданская война вспыхнула в республике почти сразу после распада СССР из-за неспособности кланов договориться между собой. Представители кланов, оттесненных от власти в республике выходцами из Худжанда (Ленинабада), памирцы и каратегинцы создали партии: демократическую и исламского возрождения. Партии, конечно, имели соответствующие идеологические платформы: широко представленные среди интеллигенции памирцы провозгласили приверженность светским ценностям, а более традиционные каратегинцы ориентировались на консерватизм с религиозной окраской. Но все же многое в них определялось кланово-местными особенностями.

Причудливым общее название союзников «демоисламисты» выглядело только для внешнего наблюдателя. В 1997 году, после гражданской войны, в которой победили скорее «по очкам» центральная власть и кулябский клан, лидер Объединенной таджикской оппозиции (ОТО) и ПИВТ Саид Абдулло Нури подписал с президентом Таджикистана Эмомали Рахмоновым мирное соглашение. За стол переговоров стороны сели не только из-за сложившейся военной ситуации, но и под давлением внешних игроков — Москвы, Ташкента, Тегерана и знаменитого полевого командира Ахмада Шаха Масуда, лидера Объединенного фронта в Афганистане, которому Таджикистан был нужен как стабильный тыл в борьбе с Талибаном.

Тогда и родился термин «межтаджикский диалог». В стране около трех лет работала комиссия по национальному примирению — она устроила на важные посты в правительстве около 40 членов Объединенной оппозиции. Политическое и юридическое подразделения комиссии подготовили изменения в конституцию и законы государства, военная подкомиссия «интегрировала» бывших боевиков в вооруженные силы республики. Подразделения оппозиционеров пробыли в таджикской армии около двух лет. В 1999-м ПИВТ была официально — и вторично после 1991 года — зарегистрирована. Но мир и согласие продлились недолго.

Комиссию упразднили уже в 2000-м, и практически сразу власть и исламистская оппозиция перешли к взаимным обвинениям. Так, Саид Абдулло Нури в том году заявил, что власти перед выборами в парламент нарушают договоренности, закрепленные в протоколе политических гарантий на период избирательной кампании. Отношения правительства с партией исламистов постепенно обострялись.

«Умер неестественной смертью»

После начала «Несокрушимой свободы» — операции вооруженных сил США в Афганистане — власть республики поняла, что на текущий момент политический ислам — не самое респектабельное явление в глазах мирового сообщества. Как с сожалением отметил один обозреватель на портале «Немецкая волна», «события, которые произошли в Вашингтоне и Нью-Йорке 11 сентября, хорошо были использованы авторитарными режимами Центральной Азии, в том числе и Таджикистаном». В частности, президент Рахмонов (позже он станет Рахмоном) в 2002 году обнаружил, что некоторые члены исламистской партии внушали людям «дух экстремизма».

Дальнейшее развитие ситуации показало, что у власти и оппозиции кардинально противоположные взгляды на политическую систему страны. Если бывшие участники ОТО полагали, что учитывающее баланс интересов представительство во власти двух враждовавших сторон и есть основа для строительства государства, а работа комиссии по примирению заложила основы политической системы, то администрация Рахмонова рассматривала соглашения как тактическую уступку — попутчики бывшему директору совхоза не очень были нужны.

В 2003 году в стране состоялся референдум, позволивший избираться на пост президента дважды, причем сроки считались только с предстоящих выборов. Это закономерно вызвало недовольство оппозиции, только лидер ПИВТ тогда на удивление спокойно отреагировал на результаты референдума, заявив, что мир и согласие в обществе главнее всего. В том же году был арестован заместитель лидера ПИВТ Шамсуддин Шамсуддинов, которого затем приговорили к длительному тюремному заключению за многоженство, организацию преступного сообщества и незаконное пересечение госграницы в период гражданской войны. Тюремные сроки получили еще трое членов партии за участие в преступной группе Шамсуддинова. Вскоре Саид Абдулло Нури тяжело заболел — возникли слухи, что лидера исламистов отравили. Президент Таджикистана посетил оппозиционера, выделил помощь для его лечения. Спустя три года лидер ПИВТ скончался. Эмомали Рахмонов, находившийся с государственным визитом за рубежом, на похоронах не присутствовал. Один из соратников Абдулло Нури по ОТО — Ходжи Акбар Тураджонзода, занимавший до 2005 года пост первого заместителя премьер-министра страны, а затем депутата парламента много позже заявил, что «устод Нури» умер неестественной смертью.

Закрытие

Председателем партии стал Мухиддин Кабири, в 2005 и 2010 годах получавший депутатский мандат. Партия исламского возрождения принимала участие во всех парламентских выборах, начиная с 2000 года, с практически неизменным результатом: два депутатских кресла и возмущение нарушениями в ходе голосования. В 2015 году представители партии в парламент не прошли. Парламент комплектуется в подавляющем большинстве пропрезидентской Народно-демократической партией. Власти тем временем продолжили припоминать боевое прошлое членам ПИВТ — до и после выборов 2010 года за тяжкие преступления, в том числе терроризм, к ответственности были привлечены еще 11 партийцев.

Ситуация неуклонно накалялась, и после ряда инцидентов, в марте 2015 года, лидер партии Мухиддин Кабири уехал из Таджикистана «для участия в ряде международных встреч», откуда на родину пока не вернулся. Оставшаяся без лидера политическая сила ожидаемо проиграла на выборах, и политсовет ПИВТ заявил о «централизованном» характере нарушений на выборах. Уже летом положение настолько обострилось, что партия обратилась с воззванием в международные организации и к странам-гарантам межтаджикского соглашения. В частности, в документе отмечалось, что давление властей на партию «может усилить уровень радикализации населения и поставить под угрозу безопасность Центральной Азии».

Вообще же, политическая жизнь республики после 2000 года отнюдь не сводилась к электоральным процессам и перестановкам в эшелонах власти. Рецидивы гражданской войны — боестолконовения между правительственными силами и мятежниками — сопровождали все государственное строительство. Так, в 2010 году силовые структуры Таджикистана вели в Раштском районе республики фактически боевые действия с «антиправительственными группировками», которыми руководили бывшие командиры Объединенной таджикской оппозиции. В 2012 году бои разгорелись в Горном Бадахшане — армии и спецподразделениям также противостояли бывшие полевые командиры ОТО. Конфликт спровоцировало убийство начальника управления Госкомитета национальной безопасности по Горно-Бадахшанской автономной области Абдулло Назарова, бывшего боевика. Официальному Душанбе пришлось вести сложные переговоры с бывшими боевиками и «хозяевами» Памира. В ПИВТ тогда выразили «серьезную озабоченность» и призвали к «ненасильственным мирным путям решения данного конфликта».

24 августа решением суда, на основании представления генпрокуратуры республики был закрыт центральный офис ПИВТ. Вскоре государственные органы вообще прекратили деятельность единственной в Средней Азии религиозной партии. По-видимому, нынешняя власть победителем в гражданской войне считает только себя, с удовольствием закручивая гайки на самом непредсказуемом направлении — религиозном, что, учитывая близость Афганистана, достаточно рискованная затея. Большинство экспертов по региону не видят в этом ничего хорошего, а востоковед Александр Князев вообще убежден, что теперь «вероятно дежавю из начала 1990-х, когда вся оппозиция будет объявлена инструментом международных террористических групп». К чему привело наступление на интересы оппозиции в Таджикистане 23 года назад, напоминать, наверное, не нужно.