«Новые песни всегда самые крутые» Найк Борзов о своей акустической программе, новом альбоме и цензуре

Его имя прогремело в 2000 году, когда прозвучали хиты «Верхом на звезде», «Три слова» и «Лошадка». В прошлом году Найк выпустил сразу две пластинки, а совсем скоро выходит акустический альбом — по этому поводу было решено дать большой концерт в самый разгар весны. Найк исполнит свои лучшие песни в новых аранжировках и с «золотым» составом: Владимир «Корней» Корниенко и Илья Шаповалов сыграют на гитарах, Анна Шленская — на кахоне и бонгах. Специальным подарком для поклонников станут две новые песни, которые также войдут в новый релиз музыканта. В преддверии выступления, которое состоится 3 апреля в «Музпабе», популярный артист рассказал «Ленте.ру» об акустической программе и новой пластинке, цензуре и «темном лесе» телевидения.

«Лента.ру»: Привет, Найк. Вот сейчас мы сидим в кафе, ты пришел сюда пешком. А тебя часто узнают на улицах?

Найк Борзов: Бывает, подходят, но это не напрягает: у меня нет какой-то паранойи на этот счет. Конечно, есть ухищрения, позволяющие скрыться от людей, да зачем они? Людям наплевать: они смотрят под ноги, в телефоны и ничего вокруг не замечают. Недавно впервые за много лет спустился в метро и был удивлен этому.

В прошлом году ты выпустил альбомы «Везде и нигде», затем — «Избранное». Какие планы на этот год?

Выпустим пару синглов с новой пластинки, полноформатно новой. Надеюсь, она выйдет в 2016-м. А в этом году мы хотим издать концертный альбом и видео моего прошлогоднего концерта в «Главклубе», а также большой акустический материал: я переигрываю старые песни в акустическом ключе, плюс две новые песни. Мы начинали акустические концерты втроем с двумя гитаристами, потом позвали девушку, которая выдает на разной перкуссии эдакую битоманию, плюс добавили другие инструменты: странную по звуку аналоговую драм-машинку, виброфон, тамбурин, шейкер, погремушки и много другого стаффа, выглядит и звучит очень свежо. Мы дали несколько концертов, а потом родилась и не отпускала идея записать акустический концерт. Я арендовал дом культуры, где ремонт не делали с советских времен. В огромном зале с белыми колоннами стоял жуткий холод, мы сидели на сцене в куртках, и в этих экстремальных условиях записали 22 песни. Пока продолжаем работать над материалом. Выпустим его в этом году либо по частям, либо сделаем двойной релиз.

Ты не думал попробовать себя в жанре электронной музыки?

У нас есть «внутреннее название» акустической программы — «этно-техно», только получается без электроники. Вообще, моя первая сольная пластинка, «Погружение», была синтетической. Теперь же я надолго ушел в живое звучание, много работаю с живыми инструментами, но тем не менее всегда использую синтетику. Возможно, более аккуратно в последнее время.

Ты мультиинструменталист. А с какими инструментами тебе больше всего нравится работать?

Конечно, гитары и барабаны, еще люблю синтезаторы — большие аналоговые махины, издающие разные странные звуки. Я могу часами сидеть за синтезатором, создавая звуковые волны, соединения и эффекты. Я люблю гитару и всегда беру ее с собой в дорогу: у меня есть легкие, узкие гитары и так называемые «походные».

Чья поэтика, какие книги повлияли на твое творчество?

Я не могу сказать, насколько на меня повлияли другие авторы… Я всегда считал себя музыкантом, а голос — инструментом. Поэтому текст пишется или на музыку, или для того чтобы после написать на него музыку. Хотя, если тебе тысячу раз скажут по телевизору, что выступает звезда, ты, даже зная, что нет таланта, через какое-то время тоже поверишь в это. Много раз меня называли поэтом, и я уже, возможно, иногда считаю себя таковым. Ну, а если судить по произведениям авторов, которых называют поэтами, то да, я — реальный поэт!

За 25 лет, что ты выступаешь, музыка серьезно изменилась. А твой слушатель сильно поменялся?

Пожалуй. После того как меня назвали главным артистом 2000 года, на концерты повалил народ. Я смотрел на все это и не понимал: что я тут делаю? Но сейчас слушатели уже не кричат: «Давай лошадку! Три слова!» Теперь публика приходит просто послушать мои песни, почувствовать атмосферу, и если я не ставлю в программу «проверенные временем шлягеры», никто не обламывается. Сейчас больше хотят другие песни, например, «В твоих глазах», «Поток», «Нить оборвалась», «Паническая атака». А для меня новые песни всегда самые важные и крутые.

У тебя есть театральный опыт, а ты не хотел заняться кинематографом?

Честно говоря, даже не думал, но если предложат действительно интересную роль, поразмыслю. Впрочем, чтобы оторвать меня от музыки, от того, что мне реально интересно, многие факторы должны соединиться. Даже занимаясь другим проектом, я не перестану думать о том, что уже начал, и начну разрываться. Сейчас у меня идет работа над четырьмя релизами, и буквально вчера я понял, что должен остановиться и два из них отложить.

Группы часто говорят, что зарабатывают только концертами. Есть ли еще какие-то варианты?

Наверное, спонсоры или постоянные гастроли. Пластинки не очень продаются, пик продаж — в первый месяц после релиза, и то если ты сразу отправляешься в тур и на концертах их продаешь. Сервисы «Яндекс. Музыка», iTunes платят какие-то смешные копейки. Есть, конечно, компании, которые запрещено рекламировать: алкогольные, табачные, они вкладываются в какие-то творческие проекты, устраивают product placement, и многие не видят в этом ничего плохого.

Среди артистов распространено мнение, что на телевидении и радио сегодня намеренно замалчивают музыкантов, которых стоило бы открыть публике. Ты так не думаешь?

Телевидение для меня уже давно «темный лес», у меня «ящика» нет 25 лет, я не знаю, какие там программы идут. Иногда я прихожу на телевидение, даю интервью, но я не люблю разговаривать про политику, например, или готовить. Если кто-то хочет себя убивать, даже с использованием телевизора, — это его личный выбор. Почему я должен участвовать в этом? Я не знаю, что отвечать про телевидение или радио: у меня есть флэшка, на которую я записываю интересную музыку и слушаю в машине, — это мое радио, а книги — телевидение.

Год назад был принят закон о запрете мата на концертах. Ты сталкиваешься с цензурой в своем творчестве?

Не могу сказать, что сталкиваюсь с цензурой, но я крайне редко пишу подобные тексты, хотя в обычной жизни могу воспользоваться матом. Порой и в творчестве без этого не обойтись. Вот, например, мы работаем над альбомом группы «Инфекция», который должен выйти в 2017 году, если, конечно, ничего не случится. Там есть песня с матерным вариантом слова «замечательно», с такой же приставкой. Звучит как мантра, песня почти записана.

К слову, про другие проекты. Музыкант Корней, который часто выступает вместе с тобой, сейчас записывает дебютный альбом. Он сказал, что ощущает «интертекстуальные связи» пластинки с твоим альбомом «Везде и нигде». Есть музыканты, с которыми ты ощущаешь духовное родство?

Сейчас сложно сказать. Когда я был маленьким, существовали музыканты, с которыми это родство ощущалось. Вот например с моим старым другом художником Вадимом Сташкевичем творческие темы и движение идут параллельно, у него — в живописи, у меня — в музыке. Но бывали и другие случаи: записал пластинку, готовлюсь к ее выпуску, а тут другая группа буквально за месяц до релиза выпускает свой альбом, и там все то же самое. Идеи витают в воздухе. Мои единомышленники — это музыканты с которыми я записываюсь, играю: Корней, Илья Шаповалов, Макс Шевченко (с ним у меня общий проект Killer Honda) — безусловно, мы даем друг другу многое, мы на одной волне. Раньше я был диктатором на записи, заставлял музыкантов выигрывать по нотам партии, которые придумал, а теперь я даю направление, основу, оставляю немного недоделанной, чтобы музыкант раскрыл ее по-своему, дал ей свое дыхание.

Одни музыканты считают, что артист должен быть революционером. Другие говорят, что лучше уйти от политики. Как ты думаешь: музыкант что-то должен слушателям, кроме хороших песен?

Никто никому ничего не должен. Только родители должны довести детей до возраста, когда ребенок станет самостоятельным. А следующие поколения должны помогать старикам. Все остальное не важно. Музыкант или любой другой творческий человек — не исключение. Он является отражением конкретной эпохи, конкретного исторического момента: Сергей Летов, Курехин, Pussy Riot, Андрей Рублев — это история данного момента. Многие из них улавливают будущее, чувствуют его, не могут смириться с настоящим и яростно беспокоятся. Но я думаю, что любой путь прекрасен, и если человеку есть что сказать, если он может стать хорошим политиком или лидером и сделать людям хорошо — пусть занимается политикой.