На волне напряженных отношений между Россией и Западом из уст политиков все чаще слышны разговоры о железном занавесе. Информационную волну подогревают сообщения из разных ведомств. От зарубежных поездок рекомендовано воздержаться военным и полицейским. Вдобавок, дипломатические паспорта, дающие право безвизового посещения стран, попросили сдать членов Совфеда и депутатов Госдумы. О том, боятся ли россияне «закрытия границ», почему поддерживают президента только на словах и что думают о будущем, в беседе с «Лентой.ру» рассказал руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра» Алексей Левинсон.
«Лента.ру»: Кто больше всего боится железного занавеса?
Левинсон: Руководящие работники. Среди них волнуются 62 процента. В основном это люди до 39 лет, живущие в достаточно крупных городах. Тем временем, безработные, домохозяйки и пенсионеры почти не думают о перспективе закрытия границ. Среди них равнодушных к данному вопросу — 60-80 процентов.
Почему? Пенсионеры вроде бы должны помнить, как при советской власти сложно было куда-то поехать.
Многие из них сегодня просто не имеют шанса никуда выбраться из дома. Зачем переживать о том, чего нет? Представители старшего поколения считают, что тогда жили без заграницы и сейчас проживем. Люди, которые когда-то стояли в очередях, делятся на две категории: «ах, какой ужас, вернутся очереди» и «ничего-ничего, стояли и еще постоим».
Но сейчас получается, что вторых — больше?
На словах — да. Но при этом многие не верят, что очереди снова могут появиться, а границы окажутся под замком. Большинство всерьез не воспринимают эту перспективу. Для них это пока просто разговоры.
Фото: Олег Харсеев / «Коммерсантъ»
Но все-таки они обсуждают такие перспективы.
Заграница в России всегда играла значительную роль. Вся русская культура еще со времен Смутного времени построена на том, что «зарубежье» выступает в качестве образца для сравнения. Причем внешний ориентир представлен сразу в двух ипостасях: что-то желанное, к чему надо стремиться, и нечто чужое, от чего лучше держаться подальше. Как показывают социсследования, сейчас взгляды не изменились.
Посмотрите хотя бы на восприятие санкций. С одной стороны, общество говорит, что «санкции — это плохо», а с другой — всегда находится тот, кто скажет, что «санкции помогут поднять производство». В зависимости от ситуации человек занимает то одну, то другую сторону. Например, санкции и ответные санкции считают идущими на пользу экономике России почти 60 процентов. Почти столько же заявляют, что отнеслись бы положительно к идее бойкота товаров зарубежного производства. Говорят, будем замещать импорт.
Меж тем мы помним, как в недавнее время россияне дружно демонстрировали недоверие отечественному производителю. Любая техника, предметы обихода выбирались только иностранного производства. Верхняя одежда — тоже. То, что ближе к телу, нательное белье хотели из отечественных материалов. И продукты питания желали иметь отечественные. Правда, сетовали, что они низкого качества. Но считали, что в них меньше «химии». (Что, как правило, неверно).
Позже мы исследовали отношение к международным брендам, которые стали изготавливаться у нас. Отношение к произведенным в России или в постсоветских странах напиткам, сигаретам, автомобилям известных международных марок было негативное. Автомобилисты говорили, что предпочтут аутентичные европейские машины собранным в России или рядом с ней. Потому что «русский Иван наверняка чего-то не туда прикрутит». То есть организовать за железным кордоном производство, удовлетворяющее нашим собственным потребностям, будет непросто. Придется не просто затягивать пояса, но и снижать требования к качеству.
Увеличивается ли количество людей, стремящихся навсегда покинуть родину?
Сейчас примерно 20 процентов россиян хотели бы работать за границей и 15 процентов — учиться. Среди молодежи таких и в том, и в другом случае уже почти 47 процентов. Говорят, что желали бы жить за границей 9-10 процентов всех россиян и 30 процентов молодежи. Но это заявления, а реальные действия по подготовке к отъезду предпринимают гораздо меньше людей.
Впрочем, надо по достоинству оценить и такие словесные заявления, которые явно не в духе времени. Ведь у очень многих людей сейчас другая потребность — всеми средствами демонстрировать лояльность существующей власти. И практически всему, что эта власть делает или собирается делать. Так они понимают требование времени. Особенность ситуации в том, что усилиями власти и при определенной предрасположенности самого социума возникла ситуация очень высокой мобилизации.
Мобилизации к чему?
В этом-то и вся интрига. Люди готовы к выражениям чувств, но вряд ли к каким-то действиям, поступкам. Ведь население России, демонстрирующее очень высокую поддержку Путину на словах, реально в делах ее выражать не может.
То есть за словами про #крымнаш ничего не стоит?
Россияне не готовы отказываться от #крымнаш. Пока уж точно. Количество людей, которые считают, что Крым следует возвратить Украине, менее 15 процентов. Многие действительно поверили, что состоялось превращение России снова в великую державу. Мол, забрав Крым, мы бросили вызов мировому сообществу, поступили вопреки западному мнению, вопреки позиции США... У них есть ощущение, что страна противостоит целому миру. Именно это в глазах большинства делает Россию великой державой, а Путина — сильным лидером, который не испугался. Но в то же время сейчас становится больше тех, кто испытывает озабоченность, что за все это придется платить.
Тем временем рейтинг Путина не падает.
У россиян существует потребность в некоей консолидации. Рейтинг Путина — это вовсе не показатель оценки его деятельности. Он показывает то, что президент для большинства населения становится неким символическим объединяющим центром. В условиях, когда кругом враги, происходит концентрация вокруг этого центра. Метод формирования общества вокруг лидера при одновременном разоблачении врагов внутренних и внешних — очень древний. И в нашей истории использовался не один раз.
Фото: Виктор Коротаев / «Коммерсантъ»
Вы сказали, что высокая поддержка электората, мобилизационная готовность сейчас властью практически не используется. Может ли эта «активность» вылиться в социальные протесты? Цены в магазинах растут, рубль дешевеет.
Рост негативных настроений пока не наблюдается. Хотя опросы в фокус-группах показывают, что людей подспудно беспокоит нынешняя ситуация. Будущее для многих выглядит туманным. О реальности пока стараются не думать. Но проблемы, которые спровоцировали массовые выступления в Москве на Болотной площади в 2011 году, никуда не исчезли. Они просто оттеснены приливом энтузиазма, который вызвали Олимпиада и действия России на Украине. Было бы хорошо, если бы сейчас мы коллективно задумались над тем, как решить эти проблемы, а не над тем, как вызвать новый прилив коллективных эмоций.
Боятся ли россияне, что власть перейдет к массовым репрессиям?
По данным на июль, в той или иной мере этого опасались около половины россиян. А «произвола властей, беззакония» — еще больше: около 60 процентов. В отдельных категориях населения беспокойство гораздо выше. Там понимают, что особых побед над врагами внешними сейчас не одержишь. А чтобы удержать народные чувства на этой небывалой высоте, если не хватит мудрости спустить все на тормозах, займутся охотой на врагов внутренних, их уже назвали всякими именами.
Но люди понимают, что такая охота — последнее средство. Последнее еще и потому, что тот, кто попробует им воспользоваться, на первом круге торжествует, но на втором сам попадает в эту воронку. В нашей истории так бывало всегда. Это закон, который не обойдешь.