Важнейшее из искусств Северная Корея покончит с «мыльными операми»

В последние месяцы жителям Северной Кореи все чаще приходится отказываться от одной из излюбленных форм досуга — просмотра южнокорейских фильмов и сериалов. С конца прошлого года власти Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР) всерьез взялись за искоренение этой идеологически вредной привычки, а с начала сентября специально сформированные опергруппы проводят рейды по рынкам, где нелегально торгуют импортными видео, и отлавливают не только продавцов, но и оптовиков. Раньше от неприятностей можно было откупиться (Северная Корея — страна крайне коррумпированная), но теперь зачастую не помогают и взятки: похоже, борьба с видеоимпортом отнесена к числу приоритетных задач на высшем уровне.

Самый железный занавес в мире

Строго говоря, южнокорейская видеопродукция в Северной Корее всегда была под запретом. Во времена Солнца нации, генералиссимуса Ким Ир Сена, КНДР могла считаться почти химически чистым образцом изолированного общества. С 1960-х годов частные поездки за рубеж и частная переписка с иностранцами были запрещены, вся иностранная нетехническая литература и периодика (включая «Правду» и «Жэньминь жибао») поступала в спецхран, а за радиоприемник со свободной настройкой давали политическую статью. Северокорейские приемники фиксированно настраивались лишь на волны нескольких официальных каналов. Теоретически приемник можно было купить в валютном магазине или привезти из загранкомандировки, но в таком случае его полагалось сдать в полицию. Там устройство «модернизировали», делая его идеологически безвредным: система настройки выводилась из строя, так что приемник можно было использовать только для прослушивания нескольких местных станций (за порчу приемника полиции полагалось еще и немного заплатить).

Материалы по теме:

Оказался он живойНе каждое исчезновение Ким Чен Ына объясняется его смертью

20 октября 2014

Все эти запреты выглядели весьма странными, но не с точки зрения интересов правящей элиты. На первых порах, в 60-е годы, система самоизоляции была в первую очередь направлена на то, чтобы предотвратить распространение в стране «ревизионистских» идей из Советского Союза. Но очень скоро на передний план вышла проблема новостей об экономических успехах Южной Кореи.

Южная Корея до 1945 года была аграрным придатком индустриального Севера и заметно отставала от КНДР. Однако в 60-е Юг рос рекордными темпами и быстро оставил Север далеко позади. В настоящее время ВВП на душу населения в Южной Корее по меньшей мере в 15 раз выше, чем в Северной. Некоторые говорят даже о 30-кратном превосходстве. Но даже если мы поверим оптимистам, все равно получится, что разрыв между Севером и Югом самый большой в мире между двумя странами с общей границей.

Понятно, что распространение сведений о процветании Юга, всегда представляемого в северокорейской печати как голодающая американская колония, подрывало авторитет северокорейских властей. Неудивительно, что они постарались изолировать своих сограждан от опасной информации.

Контрабандисты как носители знаний

Теоретически все перечисленные выше запреты по-прежнему действуют, но на практике около 2000 года ситуация изменилась кардинальным образом. Когда в 1991-92 годах КНДР внезапно лишилась советской помощи, государственная экономика развалилась, в стране начался массовый голод. Одно из последствий — фактическое открытие границы с Китаем, куда в поисках еды и заработков устремились сотни тысяч северокорейских беженцев-нелегалов. Они переходили пограничные реки (зимой — по льду, летом — вброд) и находили работу на стройках, фермах и в борделях приграничных областей КНР. Побыв несколько лет в гастарбайтерах, отъевшись и прибарахлившись, корейцы возвращались на родину, привозя с собой дешевые видеоплееры и записи иностранных фильмов, в основном южнокорейских.

Скоро за доставку фильмов помимо любителей-гастарбайтеров взялись профессиональные контрабандисты. Дело было поставлено на полупромышленную основу: в Китае записывали со спутника очередной эпизод популярного южнокорейского сериала и изготавливали DVD, которые потом переправлялись через границу.

Видеоплееры, в отличие от радиоприемников, в КНДР не запрещали. Считается, что это устройство — идеологически полезный инструмент, используемый населением исключительно для просмотра официальной северокорейской продукции, то есть бесчисленных фильмов о Ким Ир Сене, Ким Чен Ире, их родственниках и преданных партии и вождю сталеварах. Но многие владельцы видеоплееров предпочитают совсем другие картины: южнокорейские сериалы, гонконгское кино о мастерах кун-фу, голливудские блокбастеры.

А вот это запрещено, и просмотр иностранной видеопродукции, не говоря о ее хранении и тиражировании, грозит серьезными неприятностями, вплоть до тюремного срока. Но до недавнего времени власти не слишком усердствовали и обычно закрывали глаза на очевидное нарушение за соответствующую мзду. Значительная часть северокорейцев, конечно, всегда боялись смотреть запрещенные видео. Тем не менее доступ к видеоплеерам есть сейчас у большинства жителей КНДР, и понятно, что контрабандные фильмы видели очень многие, а среди молодежи (любопытной и давно не принимающей всерьез официальную пропаганду) — практически все.

Просмотр южнокорейского кино однозначно подтверждал то, что большинство жителей КНДР и так давно подозревали: уровень жизни на Юге куда выше, чем на Севере. Даже официальная пропаганда, кажется, сочла необходимым приспособиться — в последние годы северокорейская печать больше не говорит о нищете и разрухе, якобы царящих в Южной Корее, а предпочитает делать упор на моральную деградацию южнокорейского общества. Насмотревшись южнокорейских фильмов, молодые северяне стали копировать южнокорейские прически, моду и даже манеру говорить.

Новая метла

И вот складывается впечатление, что времена терпимости подходят к концу. Новый глава Кореи, 30-летний высший руководитель, маршал Ким Чен Ын пытается сочетать меры по усилению идеологического контроля с осторожными попытками экономических реформ. В частности, была резко усилена охрана границы, поэтому число нелегальных мигрантов резко сократилось (помогло, конечно, и улучшение экономической ситуации в КНДР). Одновременно начались гонения на любителей иностранного видео.

Искоренением видеокрамолы занимаются «группы 114» из представителей госбезопасности и отделов пропаганды соответствующих комитетов Трудовой партии Кореи. Группы были созданы в январе 2012-го по личному указанию Ким Чен Ына (который, как и его покойный отец, сам весьма ценит иностранные фильмы), а заработали в полную силу лишь в этом году. Пока кажется, что кампания идет успешно: по Пхеньяну гуляют слухи об арестах и даже публичных казнях наиболее удачливых оптовиков, так что большинство населения опять боятся смотреть южнокорейские фильмы.

Тем временем в экономике КНДР без особых фанфар проводятся реформы: в сельском хозяйстве введен семейный подряд (что привело к резкому повышению урожая), в промышленности менеджерам государственных предприятий даны немалые права, а владельцев частных предприятий (вопреки общепринятому представлению существующих и даже процветающих в КНДР) перестали донимать проверками и полицейскими рейдами. На этом фоне политика закручивания идеологических гаек может показаться нелогичной. Но не нам учить северокорейских руководителей логике. Это люди, удержавшие власть в труднейших условиях, и они отлично знают, что делают.

Главная проблема Ким Чен Ына — существование под боком успешной и богатой Южной Кореи, население которой говорит на том же языке и считает себя частью той же нации. В Китае реформы Дэн Сяопина привели к смягчению контроля над населением, но это не создало для власти особых политических сложностей. В Северной Корее излишние послабления опасны, ибо существует немалая вероятность, что население, почувствовав слабину правителей, поведет себя по восточногерманскому образцу, потребовав объединения с Югом, сказочно богатым по меркам северокорейцев. Понятно, что подобный вариант крайне опасен для руководства КНДР, судьба которого в случае кризиса будет печальной. Ким Чен Ын и его советники хотят экономического роста и понимают, что единственный путь к нему — какой-то вариант китайских реформ. Однако сохранение стабильности для них важнее, и именно поэтому они и развернули борьбу против, казалось бы, безобидных южнокорейских мелодрам.