Министр экономического развития Алексей Улюкаев представил в своей новой книге мрачную картину перспектив мировой экономики. Кредо чиновника, ранее работавшего в Центробанке и Минфине, оставаться прежним — повышенная осторожность перед лицом глобальных рисков.
Темное будущее
Американский финансовый гуру ливанского происхождения Ниссим Талеб заявил в разгар нынешнего кризиса, что единственные надежные активы, в которые стоит инвестировать, — это то, что «можно съесть, либо сжечь». Экономист имел в виду, что надежными в нынешних условиях следует считать лишь потребительский сектор и ТЭК. Точка зрения российского министра экономического развития еще более пессимистична. Опасения автора книги, например, вызывает мягкая монетарная политика ведущих экономик мира. «Стимулируя внутренний спрос, монетарные власти последовательно снижают ключевые процентные ставки, повышая тем самым привлекательность заемных средств».
Изданная в черной обложке книга Алексея Валентиновича озаглавлена «Болезненная трансформация мировой экономики». В ней подробно и скрупулезно разбираются риски и дисбалансы мировой финансовой системы. Автор демонстрирует в цифрах, как глобальный финансовый кризис разрушил привычные представления о финансовой безопасности. Один из ключевых тезисов монографии — в нынешних условиях надежных активов больше нет. «Финансовый кризис отчетливо продемонстрировал, что ни один финансовый актив не обеспечивает абсолютной надежности от рисков». Считавшиеся сверхнадежными госбумаги, более таковыми не являются. Дефолт по госбумагам превратился из нонсенса в способ решения долговых проблем (впрочем, россиян, этим уже не удивишь).
Этот тезис перекликается с известным высказыванием уже упоминавшегося Талеба: «Не давайте наркоману наркотики, даже если он мучается от ломки. Использовать кредиты для решения проблем, возникших из-за слишком больших кредитов, — это не гомеопатия, это отказ от лечения. Кредитный кризис — не временная, а структурная проблема».
Алексей Улюкаев
Фото: Дмитрий Азаров / «Коммерсантъ»
Господин Улюкаев отмечает, что стимулирование приводит к снижению устойчивости долгосрочных финансовых институтов, например пенсионных фондов. Дело в том, отмечает автор, что долгосрочные финансовые инструменты, в которые инвестируют пенсионные фонды, низкодоходны, что затрудняет возможность исполнения фондами своих обязательств.
Как тут не вспомнить еще одно высказывание автора «Черного лебедя»: «Пенсия граждан не должна зависеть от финансовых активов или ошибочных советов «экспертов». Экономическая жизнь должна быть дефинансирована. Мы должны научиться не использовать рынки как хранилище стоимости: они не дают надежное убежище, в котором нуждаются нормальные граждане».
Разумеется, автор не мог не упомянуть и традиционную демографическую угрозу — стареющее население развитых стран. Это также несет в себе угрозу пенсионной системе, поскольку на работающих приходится все большее количество людей, которых им необходимо обеспечивать. В результате разрушается традиционная специализация национальных экономик. Азия постепенно утрачивает статус источника дешевой рабочей силы и сосредоточия индустрии. Развивающиеся рынки более не будут демонстрировать повышенные темпы роста, а значит, не будут столь привлекательны для инвесторов.
Вывод, который делает Улюкаев, — необходимо усиление регулирования в условиях возросших рисков. Такое заключение вполне закономерно для финансиста, за плечами которого огромный опыт работы в Минфине и Центробанке. Но такой ли точки зрения мы ждем от главы ведомства, отвечающего за развитие?
А рифмы нет
Как указывает другой экономист-философ Джордж Сорос, на финансовых рынках отражаются не факты, а интерпретация фактов участниками финансовых рынков. Огромное значение также имеют ожидания относительно будущей динамики цен. Зачастую рыночные котировки отклоняются от расчетов «справедливых» цен более чем на 100 процентов. Аналитические модели, учитывающие большое количество факторов, но не принимающие во внимание влияние самих участников рынка, дают ошибочные результаты.
С другой стороны, когда ожидания участников рынка сильно расходятся с объективной картиной, возникает финансовый пузырь, который рано или поздно лопнет. О рисках возникновения таких пузырей пишет и Улюкаев: «Спустя практически шесть лет с начала морового финансового кризиса закладываются предпосылки формирования новых пузырей, очень напоминающих предкризисные».
Идея рефлексивности, о которой говорит Сорос подразумевает, что мышление инвесторов влияет не только на рыночные цены, но и на фундаментальные факторы, определяющие их динамику. То, как мы осмысляем экономические процессы, влияет на сами эти процессы. В книге российского министра осмысление процессов, происходящих в мировой экономике, происходит с точки зрения возможности защиты от надвигающихся рисков. Вывод, однако, совсем не радует — надежной защиты все равно не существует.
Фото: Сергей Шахиджанян / «Коммерсантъ»
Означает ли это, что министр экономики теперь должен быть больше озабочен рисками, нежели развитием?! Вопрос вовсе не риторический. Даже если учесть, что ранее Алексей Валентинович был первым зампредом Центрального банка. И перейдя в новую ипостась, казалось бы, должен был трансформировать и свои взгляды на экономику. Один пример.
В 2008 году Федеральной резервной системе США законодательно присвоили новую функцию. Организация, выполняющая в США функции Центробанка, стала ответственной за уровень занятости в стране. Проводимая ФРС впоследствии политика количественного смягчения отчасти обусловлена этой нетрадиционной для Центробанка функцией.
Можно, конечно, спорить о том, насколько правильно наделять финансового регулятора столь противоречивыми функциями. В адрес американских законодателей раздается критика за решение спрашивать с несчастной ФСР и за финансовую стабильность, и за экономический рост, и за занятость… А что же Улюкаев? В России наблюдается другой крен (это к вопросу о дисбалансах). И автор книги, на наш взгляд, защищает именно отсутствие ответственности ЦБ за уровень занятости. Хотя прямо об этом и не пишет. Вот и получается, что все экономические ведомства ушли в «глухую оборону» от возможных рисков. Кому же предлагать идеи для возможного роста, как не министерству экономического развития? Ведь развития без риска не бывает. И если это не забота ЦБ, то уж точно министерства экономики.
Ведь функции последнего и Банка России в государстве примерно соответствуют функциям директора по развитию бизнеса и главбуха в компании. Один генерирует новые бизнес-идеи, другой строго контролирует риски. Один готов к смелым решениям, другой — ратует за финансовую дисциплину. Девиз одного «давайте попробуем», кредо другого — «лучше не рисковать». Если угодно, разница между этими ролями такая же, как между поэтом и грамматистом.
Хотя вполне возможно, что перспективы современной мировой экономики настолько угрожающе неопределенны, что даже должность, предполагающая поиск новых идей развития, не прибавила Улюкаеву оптимизма. «Конечная цель текущего реформирования финансового сектора — снижение уровня риска и повышения его устойчивости…» — пишет он в заключении.
Но будет ли меньше рисков, если вместо новых идей развития предлагаются лишь новые кандалы регулирования? Что поделать — время такое!